Читать книгу "Последний койот - Майкл Коннелли"

– Как вас зовут? – спросил Босх.

– Элизабет Шейвон. А каким ветром вас сюда занесло? Я заметила: на вашем значке написано Лос-Анджелес, а не Лас-Вегас. Вас что, в командировку послали?

– Вроде того. Я занимаюсь расследованием одного старого дела, которое вел Клод Эно.

– Клод Эно умер пять лет назад.

– Вы знаете, как он умер?

– Что значит – как? Умер, и все тут. Мотор отказал. Упал на пол и отдал Богу душу. Как раз на том самом месте, где вы сейчас стоите.

При этих словах они оба словно по команде посмотрели на пол, как будто ожидая увидеть там труп Клода.

– Я приехал, чтобы осмотреть его вещи.

– Какие вещи?

– Ну мало ли какие... Быть может, у него остались какие-нибудь старые бумаги или папки?

– Скажите прямо, зачем вы сюда приехали? Что-то мне ваши слова не внушают доверия.

– Я расследую дело, которое он вел в тысяча девятьсот шестьдесят первом году. Оно все еще не закрыто. Часть документов из досье пропала. Может, он забрал их себе? Или среди оставшихся после него бумаг есть что-нибудь важное? Не знаю, что именно. Мне все интересно. Вот я и решил к вам наведаться. Подумал: чем черт не шутит? Вдруг найду что-нибудь стоящее?

По выражению лица он видел, как мечутся ее мысли, а когда на мгновение расширились ее глаза и остановился взгляд, понял, что она вспомнила нечто важное.

– Ведь после него остались кое-какие бумаги, не так ли? – спросил он.

– Думаю, вам лучше отсюда уехать. Нет у нас никаких бумаг.

– У вас такой большой дом. Неужели у Клода не было здесь кабинета?

– Клод ушел из полиции тридцать лет назад. Он выстроил этот дом в пустыне, вдалеке от главных дорог, чтобы быть подальше от всех этих ваших дел.

– Чем он занимался, когда сюда переехал?

– Работал в службе безопасности казино Лас-Вегаса. Несколько лет в «Сэндс», двадцать лет во «Фламинго»... Так что получал сразу две пенсии. Другими словами, у него были средства, чтобы заботиться об Олив.

– Кстати, о средствах... Кто сейчас подписывает чеки пенсионного обеспечения?

Босх со значением посмотрел на Олив Эно, которая не могла не то что написать, но и произнести собственное имя. Ее сестра с минуту молча переваривала сказанное, но потом перешла в наступление:

– Послушайте, я могу все оформить через адвоката. Это не составит труда. Я ведь за ней ухаживаю.

– То есть кормите ее яблочным пюре.

– Ну и что? Мне нечего скрывать...

– Возможно, найдутся люди, которые захотят убедиться в этом лично. Вам это надо? Мне, признаться, все равно, что вы здесь делаете, как расходуете средства и в каком родстве состоите с Олив Эно. Однако сдается мне, что никакая вы ей не сестра. Но в данный момент меня это не интересует. Потому что я занят расследованием. А посему мне хотелось бы взглянуть на оставшиеся после Клода Эно бумаги.

Он замолчал, предоставив ей возможность обдумать его слова.

– Насколько я понимаю, ордера на обыск у вас нет?

– Ордера нет. Но если вы будете настаивать на ордере, я разозлюсь и из хорошего парня мигом превращусь в очень плохого.

Сестра Олив Эно ощупала его взглядом, словно пытаясь воочию представить подобную трансформацию.

– Кабинет находится в противоположном конце дома...

Эти слова дались ей непросто – голос вдруг сделался скрипучим, словно старая деревянная ступенька. Она отвела Босха в холл, откуда они, свернув влево, прошли по коридору к двери кабинета. Посреди помещения стояла старая металлическая конторка. Кроме нее, в комнате находились пара канцелярских шкафов и несколько стульев. Все остальное не стоило упоминания.

– После смерти Клода мы с Олив сложили все его бумаги в эти шкафы и с тех пор никогда в них не заглядывали.

– Неужели оба шкафа полны?

– Все восемь полок. Вы только взгляните.

Босх сунул руку в карман, вынул еще одну двадцатидолларовую купюру, разорвал ее пополам и отдал половинку Элизабет Шейвон.

– На улице меня дожидается такси. Передайте этот фрагмент женщине, которая сидит за рулем, и скажите ей, что я вернусь несколько позже, чем намеревался.

Элизабет Шейвон тяжело вздохнула, взяла обрывок купюры и вышла из комнаты. Когда она ушла, Босх подошел к конторке и стал один за другим выдвигать ее ящики. Первые два были пусты, в третьем находились различные канцелярские принадлежности, а в четвертом Босх обнаружил старую чековую книжку, посредством которой платили за содержание дома. Там же находилась папка, где хранились давние счета, квитанции и чеки. Пятый ящик был заперт на ключ.

Потом Босх занялся содержимым стоявших рядом конторских шкафов, начав с нижней, четвертой, полки и постепенно двигаясь вверх. Поначалу ему не попадалось ничего, имевшего хотя бы отдаленное отношение к делу, которым он занимался. Нижние полки были заставлены папками, помеченными наклейками с названиями различных казино и других игорных заведений. На других полках стояли папки с именами каких-то людей. Прочитав фамилии, Босх понял, что Эно собирал компрометирующие материалы на известных карточных шулеров и прочих мошенников, промышлявших за игорными столами. В это время вернулась Элизабет Шейвон, опустилась на стул рядом с конторкой и стала следить за манипуляциями Босха. Продолжая просматривать папки, он время от времени задавал ей вопросы, связанные с деятельностью Клода Эно.

– Так чем же занимался Клод в казино?

– Был «подсадной уткой».

– Как это понимать?

– Да очень просто. Изображал из себя гостя. Ходил по залу, играл по маленькой на полученные от казино фишки, наблюдал за посетителями. У него глаз был наметан на разных мошенников и шулеров, и он без особого труда их вычислял.

– Не сомневаюсь. Должно быть, он и с вами так познакомился?

– Я не стану отвечать на ваши вопросы.

– Мне все равно.

К этому времени он уже просмотрел все полки, за исключением двух верхних. Открыв первую из них, он обнаружил, что папок там нет и хранится лишь настольный набор, вероятно, в свое время украшавший конторку. В набор входили пепельница, перекидной настольный календарь «Ролодекс» с карточками для записей в алфавитном порядке, настольные часы и стаканчики для ручек. Все предметы были изготовлены из резного дерева или облицованы им и несли на себе имя Эно. Босх поставил «Ролодекс» на конторку, сдул с него пыль и открыл на карточке с литерой «К». Но фамилии Арно Конклина там не оказалось, как и записей, которые имели бы к нему отношение. Неудача постигла его и с литерой «М». Имя Гордона Миттеля на карточке не значилось.

– Надеюсь, вы не собираетесь просматривать весь календарь? – осведомилась Элизабет Шейвон.