Читать книгу "Воины бури - Бернард Корнуэлл"

– Старая ведьма?

– Ее называют Бридой из Дунхолма, – буркнул он. – Скоро вы с ней познакомитесь. Просто следуйте за мной. – Бринкэтил мотнул головой в сторону ворот.

Вот так спустя много лет я снова оказался в Эофервике. Я не раз бывал здесь еще ребенком, но судьба увлекла меня в Уэссекс, и Эофервик остался далеко на севере. То был второй по значению город в Британии, по крайней мере, если судить о значении по величине и богатству. Впрочем, если честно, Эофервик был нищей дырой по сравнению с Лунденом, который становится жирнее, богаче и грязнее с каждым годом. Однако у Эофервика все же имелся неплохой доход от плодородных окрестных земель и кораблей, что шли вверх по рекам до тех пор, пока не упирались в какой-нибудь из мостов. Римских мостов, разумеется. Большую часть Эофервика построили римляне, включая и великие стены, его окружающие.

Я миновал арку ворот и вышел на улицу с домами, у которых были лестницы! В Лундене тоже имелись такие дома, и они неизменно меня поражали. Дома, где один этаж нагроможден на другой! Я вспомнил, что у Рагнара был в Эофервике дом с двумя лестницами и мы с его сыном Рориком с криком и шумом гонялись друг за другом – вверх по одной лестнице и вниз по второй, – а за нами мчалась стая лающих псов. Эта безумная охота по кругу завершалась, когда Рагнар ловил нас, отвешивал по подзатыльнику и приказывал убираться и досаждать кому-нибудь еще.

Часть домов вдоль улицы приспособили под лавки, и, пока мы шли за Орваром и его всадниками, я заметил, что товара в них было полно. Кожи, керамика, ткани, ножи; встретилась и мастерская златокузнеца с двумя воинами в кольчугах, охраняющими вход. Но хотя товаров хватало, улицы оставались на удивление пустыми. Город казался каким-то притихшим. Нищий бросился бежать от нас, нырнув в переулок, женщина выглянула с верхнего этажа и тут же захлопнула ставни. Мы прошли мимо двух церквей, но двери обеих были закрыты, и это говорило о том, что городские христиане напуганы. Неудивительно, раз тут заправляет ненавидящая крещеных Брида. Архиепископы имелись всего в двух британских городах – один из них Эофервик, другим был Контварабург. Архиепископ важен для христиан: ему подвластно более могучее волшебство, чем обычным попам, и даже сильнее, чем епископам. Разумеется, и власти у него было куда больше. За свою жизнь я повидал нескольких архиепископов, и среди них нет ни одного, кому бы доверил торговать с лотка морковкой на рынке. Все как один скользкие, двуличные, мстительные типы. Этельфлэд, ясное дело, держала их за святейших из людей. Если бы Плегмунд, архиепископ Контварабургский, хотя бы просто пернул, как она тут же возгласила бы «аминь».

Финан, видимо, размышлял примерно об этом, потому что повернулся в седле.

– А что случилось со здешним архиепископом? – спросил он Бринкэтила.

– Со стариком? – Бринкэтил расхохотался. – Мы сожгли его заживо. Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так голосил!

Дворец в центре Эофервика был, видимо, тем самым местом, из которого римский господин правил севером. За годы постройка сильно обветшала, но какое из великих зданий, возведенных римлянами, не обратилось в руины? Во дворце обосновались короли Нортумбрии, и я помню, как король Осберт, последний сакс, правивший без поддержки данов, был изрублен пьяными викингами в большом зале. Ему вспороли живот, выпустив кишки, а потом оставили еще живого на растерзание собакам, хотя псы, куснув разок, сочли его потроха отвратительными и не стали их есть.

– Он, видно, наелся чего-нибудь, – сказал мне слепой Равн, когда я описал эту сцену. – Или нашим собакам просто не по вкусу саксы.

Король Осберт умер, стеная и обливаясь слезами.

Перед дворцом имелось открытое пространство. В моем детстве там стояли шесть могучих римских колонн, хотя я так и не понял, с какой целью их там водрузили; когда мы вынырнули из темной улицы, я увидел, что колонн уцелело четыре, – они как гигантские столбы обозначали углы обширной площади. А еще я услышал, как мой сын ахнул.

Этот сдавленный вздох вызвали не высокие резные колонны, не бледный камень дворцового фасада с римскими статуями и даже не величина церкви, стоявшей по одной из сторон того свободного пространства. Утреда потрясло то, что заполняло двор. Кресты. И на каждом кресте – обнаженное тело.

– Христиане! – коротко объявил Бринкэтил.

– Значит, здесь правит Брида? – поинтересовался я у него.

– А кто спрашивает?

– Тот, кто заслуживает ответа, – рыкнул Орвар.

– Она правит от имени Рагналла, – угрюмо бросил Бринкэтил.

– Рад буду с ней познакомиться, – сказал я. Норманн ухмыльнулся. Я не унимался. – Она красивая?

– Зависит от того, насколько ты отчаянный, – хмыкнув, ответил Бринкэтил. – Брида старая, вся высохшая и злющая, как дикая кошка. – Он смерил меня взглядом. – Для хрыча вроде тебя – в самый раз. Я лучше доложу ей о вашем прибытии, чтобы она могла приготовиться.

И он направил коня к дворцу.

– Господи!.. – промолвил Финан, крестясь и глядя на распятия.

Тридцать четыре креста и тридцать четыре нагих тела, мужских и женских. У некоторых были разодраны руки и на запястьях запеклась кровь. Я сообразил, что Брида – а это, вне всяких сомнений, именно Брида – пыталась прибить жертвы гвоздями к перекладинам, но руки не выдерживали тяжести, и тела́ падали. Потому всех несчастных примотали к крестам кожаными ремнями, что не помешало заодно продырявить им ладони и ступни. Одна молодая женщина еще была жива, но едва-едва. Она пошевелилась и застонала. Вот так, значит, решила Брида отправить послание христианскому Богу? Ну и дура. Я мог разделять ее неприязнь к Иисусу, одинокому и мстительному, но я никогда не отрицал Его силы. Какой мужчина или какая женщина вздумает плюнуть Богу в лицо?

Я подошел к лошади Стиорры.

– Ты сможешь пройти через это?

– Да, отец.

– Я буду рядом, – заверил ее я. – Сигтригр тоже.

– Только не дайте себя узнать! – взмолилась дочь.

На мне был такой же шлем, как и на Сигтригре. Я опустил нащечники, скрыв лицо. Подобно зятю, я не одел богатых регалий. На первый взгляд мы оба казались воинами не из знатных, годными стоять в «стене щитов», но так и не набившими мошну добычей. Орвар был самым нарядным из всех нас, поскольку в данный момент изображал нашего предводителя.

– С оружием в зал нельзя! – гаркнул страж, когда мы подошли к дворцу. – Никакого оружия!

Дело привычное. Ни один из правителей не позволяет входить с оружием в главный дом никому, кроме своих старших дружинников. Поэтому мы нарочито, с громким звоном, побросали мечи и копья в большую кучу, выделив своих дружинников для охраны. Я положил Вздох Змея, но не остался безоружным. Домотканый коричневый плащ хорошо скрывал Осиное Жало, мой сакс.

В «стене щитов» каждый воин имеет при себе два меча. Длинный клинок в окованных серебром или золотом ножнах носит гордое имя. Это меч, которым мы дорожим. Мой называется Вздох Змея, и я до сего дня держу его под рукой, ведь, когда смерть придет за мной, при помощи его рукояти я перенесусь в Валгаллу. Но есть при нас и второй меч – сакс. Сакс имеет короткое, широкое лезвие, он не так гибок и красив, как длинный меч, но в «стене щитов», когда ты чуешь дыхание врага и различаешь вошь в его бороде, это самое подходящее оружие. Саксом колют – просовывают между щитами и втыкают противнику в брюхо. Вздох Змея слишком длинный для «стены щитов», он требует размаха, а в тесных объятиях смерти куда удобнее использовать короткий клинок, которым можно колоть в толчее потных мужиков, старающихся убить друг друга. Именно таким мечом было Осиное Жало: его крепкий клинок был не длиннее моей руки до локтя, но в стесненном пространстве «стены щитов» Жало было смертоносно.