Читать книгу "Курганник - Николай Немытов"

Новые тени появились в густом тумане, надвигаясь на Виктора. Ковалев попятился, уходя с пути клыкастых монстров… И вдруг почувствовал накатившее тепло. Сухая трава зашелестела под ногами. Ковалев взглянул на ночное небо в поисках знакомых созвездий, облегченно вздохнул.

Глава 28

Забавы неведомых зверей

Ночь хмурая, как зверь стоокий, Глядит из каждого куста!

Федор Тютчев

Августовская ночь расщедрилась: горстями разбросала бриллианты светил по темно-синему бархату небесного свода, будто гадалка, предсказывающая судьбу по драгоценным каменьям. Сверчки пиликали своими смычками, аккомпанируя ворожбе. Сова-сплюха отозвалась незамысловатой, но будоражащей песней, похожей на звук сонара субмарины. Ночь набирала силу, завлекая в круговорот тьмы всех, кто не сомкнул глаз, кому теперь не будет покоя до самой утренней зари…

Падают с темного покрывала небес драгоценные каменья-метеоры, случайно оброненные гадалкой-чаровницей, даруя людям надежду на мечту. Макар успел загадать. Одна, вторая звезда упала. При таком обилии можно просто сесть и ждать счастья. Зотов усмехнулся — держи карман шире! Он уже дважды шел на курган, и дважды его разворачивали лицом к погосту. Крутят-вертят, как хотят. Озоруют, шельмы, и никто им не указ.

Он вновь повернул к кургану. Присмотрелся: звезда над бугром то исчезает, то появляется. Открылся-таки зачарованный холм! Стела на вершине появилась — звезду заслоняет — значит, и проход есть. Зотов двинулся вперед, забирая все время правее, — может, так удастся выкрутиться.

Дерн под ногами дрогнул, словно где-то ударили в землю огромным молотом. Курганник отступил — это еще что? — потянул из ножен ятаган, левая рука легла на рукоять ножа. Новый удар пришел из-под земли. Дерн в двух шагах от Макара затрещал, вспучился. Рвались корни, сыпалась земля — человеческий костяк вставал перед курган-ником в полный рост. Рванье болтается на бедрах и ключицах, и не понять — гниющая это плоть или остатки одежды. В пустом черепе сверкали красным искры, что-то зашевелилось на животе — ком земли? пучок травы?

Вокруг Зотова в темной массе травы мелькали маленькие красные глазки. Кто-то шуршал, шептался, противненько хихикал, окружая стоящего на краю балки курганника. Земля под ногами поплыла, чернеющая на фоне звезд вершина кургана раздвоилась, звезды переплелись в немыслимые созвездия.

Куда ты попал, смертный? Бойся и беги со всех ног, путайся в лабиринте оврагов, моли богов своих, но знай: никто не услышит, никто не поможет. Мы царствуем в ночной степи!

Мертвяк поднял конечности, сделал шаг к курганнику. Макар отступил. Ему было не по себе, но Зотов уже сталкивался с такой нежитью и бежать не собирался. Он смотрел на дерганье человеческих останков, как на представление с марионеткой. Правда, кукловодов здесь добрая дюжина, если не больше.

Его отступление расценили как испуг. Вновь захихикали, забегали вокруг, стараясь сбить с толку, повергнуть в ужас. Мертвяк гулко заревел, поперхнулся — ком земли вывалился из зубастой пасти. Заревел с новой силой. К идущему от него запаху земли примешивалась вонь горелого, и Зотов понял, чей именно труп размахивает перед ним костями рук.

Вот так, Сивый. Вот так. Нельзя жечь степь — степки́ не прощают. Самого спалят и сделают страшилом для непрошеных ночных гостей.

— Что? Не признали? — усмехнулся Макар, медленно поднимая ятаган.

В траве шарахнулись прочь красные глаза от испуга — размером с пятаки. Тот, что сидел в животе мертвяка, хлопнулся в траву, а второй из пустого черепа еле выбрался. Хотел дать стрекача, да запутался в кусте колючей травы. Зотов осторожно извлек из колючек пучок травы с короткими ножками и ручками — лапками? — похожими на человеческие. Потеряв кукловодов, костяк Сивого рухнул на спину. Осыпались сгоревшие ребра.

Степенок засучил ножками, задергался, шмыгнул ежиной мордочкой, прижал большие уши к голове. Курганник приблизил к нему булатный клинок — три креста тускло обозначились в свете сумасшедших звезд. Нечистого заколотило, словно в лихорадке: освященная сталь действовала на него не хуже серебряного креста.

— Одного раза вам мало? — спросил Зотов.

Степенок жалобно пискнул. Его сородичи метались по траве, озабоченные судьбой малыша, но приближаться боялись. Курганник чувствовал себя последней сволочью — захватил малыша, угрожает оружием, а родители мечутся, скуля от страха. Выбора не было.

— Где проход к кургану? — спросил Макар.

Нечистый лишь шмыгнул носом.

— Очень жаль, но сегодня мне не до шуток.

Клинок лег на шею степенка — туда, где под жестким мехом, похожим на сухую траву, должна быть шея, — запахло паленой шерстью. Нечистый заканючил, и тогда среди травы возник старый степок — из шерсти, похожей на седые стебли полыни, глянули на курганника два красных печальных глаза, на спине нечистого рос куст горького молочая. Тяжело вздохнув, старик поклонился человеку.

— Ближайший проход, — повторил курганник для него. Степок поклонился вновь. Земля заходила ходуном пуще прежнего, сама понеслась под ногами. В мгновение ока Макар очутился у северной оконечности аномальной зоны.

Черным причудливым остовом из земли торчал старый плуг, правее белели кроны серебристых лохов, а дальше виделись темной массой камыши Балкина озера. Зотов легко ударил по железу тесаком. Глухо звякнуло — настоящий, без обмана. Степок в очередной раз поклонился, мол, все по уговору.

Твари они были, по мнению Макара, безвредные, хоть и шкодливые. Ну, покуражатся, до утра погоняют по буеракам пьяного дядьку или нерадивую бабу, пугая старым скелетом, но никогда не лишат человека жизни, в смертельную ловушку не заманят, а иногда, бывало, помогут ни с того ни с сего — просто так. Если не палить степь, конечно.

Зотов поставил степенка на землю. Тот замер, ожидая подвоха, осторожно оглянулся, втянув голову в плечи, — мех торчком. Курганник улыбнулся в ответ:

— Дуй к деду! — и топнул для острастки ногой.

Малыш бросился напролом через бурьян, только сухая трава затрещала.

Ее имя — Лиза — для Дарсаты было созвучным со словом «вознаграждение» — «миста». Таких не делают наложницами, они не любят насилия над собой и либо погибают, либо убегают, в лучшем случае оставляя насильника скопцом, в худшем — с кинжалом в горле. Для любимого они создадут рай, врага одурманят и убьют. Сильные мужчины, привыкшие воевать, не вглядываются в глаза пленных дев, они берут положенное, за что потом расплачиваются собственной жизнью. Такие девушки становятся женщинами Арта, стоят рядом с царями и даже над ними.

Лиза сидела у очага, обхватив колени руками, — в зрачках отражалось танцующее пламя. Дарсате пришлось понянчиться с ней. Возникла проблема с едой: если гостья иного мира столь нежна внешне, то пища сарматов могла оказаться для нее грубой и даже вредной. Из всех яств оставалось молоко, вскипевшее на костре, чтобы огонь очистил его от привычных для сарматов и, возможно, смертельных для Мисты примесей.