Читать книгу "Синдром Джека-потрошителя - Влада Ольховская"

Алексей Лирин, впрочем, тоже был в комнате. Он стоял, прислонившись к стене, и наблюдал за люком. Маски были сброшены, и на Анну смотрел не тот человек, которого она видела при первой встрече. Да вообще не человек! В нем все осталось прежним – и вместе с тем все изменилось. Осанка, выражение лица, его взгляд… особенно взгляд.

Анна не впервые смотрела в глаза безумия, но впервые – без слез.

– Надо же, еще одна крыска вылезла, – усмехнулся Лирин.

– Не ломай комедию, ты знал, что мы оба там.

– О, а крыска с язычком!

Она знала, что раздражает его. Его злили все женщины, а те, что смели считать себя равными ему, – особенно. Однако Анне нужны были его гнев и злость, они затуманивали его разум.

– Дротики? – Она кивнула на стену. – Какое Средневековье!

– Ну, кишки твоему дружку такой дротик пробуравил неплохо, так что не все старые традиции так уж плохи.

– Неужели? Или это просто показатель того, что ты не можешь придумать ничего нового?

Ей нужно было больше его ярости, чтобы он сосредоточил на ней все свое внимание и хотя бы ненадолго позабыл о Леоне. Лирин умен, если он останется спокоен, он сообразит, что правильнее всего сейчас спуститься вниз и добить Леона, сильного, хотя и раненого мужчину, а потом уже развлекаться с женщиной.

Поэтому она должна была стать для него всем миром. Это гарантировало ей долгую и мучительную смерть, если бы Лирин все-таки поймал ее. Но Анна готова была рискнуть, чтобы спасти Леона, дать шанс ему – и самой себе.

Никто из жертв Джека-потрошителя не выжил. Но наступил новый век – и многое могло измениться.

* * *

Дмитрий Аграновский уже и не помнил, когда последний раз общался с Сергеем Аркадьевичем Пыреевым. Они не ссорились, и все же доктор Пыреев был живым воплощением всего, что Дмитрий хотел бы навсегда оставить в прошлом. Еще недавно он был уверен, что у них больше не будет причин видеться, а теперь вот сам назначил встречу.

Пыреев легко согласился, и скоро они уже сидели в кафе при клинике, в которой работал психотерапевт.

– Зачем вы их свели? – спросил Дмитрий, когда с формальными приветствиями было покончено. Он был не в том настроении, чтобы тратить время на любезности.

Сергей Аркадьевич, к его чести, не стал изображать удивление и спрашивать, о ком речь.

– Я никого не сводил. Не представляй это так, будто я начал названивать Леону и настаивать, чтобы он познакомился с ней. Он пришел ко мне и попросил о помощи. Я предоставил ему единственную помощь, которую мог.

– Познакомив его с сумасшедшей?

– Дима, прошу, выбирай слова. Во-первых, Анна Солари не сумасшедшая, это мое профессиональное мнение. Во-вторых, она мне дорога, я знаю ее дольше, чем тебя и Леона, и, если ты намерен ее оскорблять, нам лучше разойтись сейчас.

Выбирать слова было не так уж просто – после всего, что Дмитрий узнал сегодня. Ему позвонила Лидия; она, рыдая в трубку, сообщила, что Леон снова бросил все и уехал, когда Анна Солари позвала его.

Дмитрий раскаивался за то, что случилось между ним и Лидией. В то же время ему сложно было обманывать себя, продолжая верить, что он ничего не чувствует к ней. Приходилось признать: он влюблен в жену собственного брата. И единственным правильным поступком было сохранение двух семей: его и своей. Он не мог допустить, чтобы Леон и дальше пренебрегал ею!

Говорить с Леоном было бесполезно, с Анной, как оказалось, тоже, эта мелкая дрянь просто обманула его. Теперь он надеялся, что хотя бы Пыреев даст ему подсказку.

– Вы прекрасно знаете Леона, – указал Дмитрий. – Его прошлое, тех чертей, что живут у него в голове. И вы свели его с такой женщиной!

– Насколько мне известно, расследование, которое вел Леон, было твоей инициативой.

– Да, но я же не думал, что все зайдет так далеко!

– Любое дело, в которое вовлечен серийный убийца, не может идти по правилам настольной игры, – вздохнул Пыреев. – Твоя беда в том, что ты делаешь из брата фигурку на шахматной доске. Это срабатывало, пока он был мал и зависел от тебя. На мой взгляд, эта зависимость даже затянулась, доставив ему определенные сложности. Но по своей природе Леон не ведомый, а ведущий, ты не можешь вечно управлять им – и давно уже не управляешь.

Дмитрий лишь досадливо поморщился:

– Да дело не в управлении! Я просто пытаюсь уберечь его.

– От жизни?

– От соблазнов, и вы прекрасно знаете каких!

– Я бы не назвал это знанием. Как и в этом расследовании, ты пытаешься строить точные прогнозы. Напрасно, Дима. Это жизнь, да еще и не твоя. Признай это и отступи.

– Да вы что, не понимаете, во что может превратиться Леон, если я отступлю?! Вы что, не помните, чем был наш отец?!

Обычно Дмитрий контролировал себя лучше – для него это было важно, он гордился таким умением. Но последние дни измотали его, довели до предела, и даже перед Пыреевым, невозмутимым, как скала, ему было сложно держать себя в руках.

Сергей Аркадьевич сделал вид, что не заметил его повышенного тона.

– Оставь своего отца в покое, он мертв, из могилы он не доберется ни до тебя, ни до Леона.

– Ему и не нужно добираться, он уже в нас! И если в себе я уверен, то Леон… Недавно я был уверен и в нем, именно поэтому я рискнул привлечь его к этому делу. Но теперь все полетело к чертям! Вы не понимаете, что она погубит его? То, что ему досталось от отца, могло не проявиться никогда – а при ней проявится, и еще как!

Опасность была велика, риск – огромен, а Пыреев продолжал наблюдать за ним так, будто не происходило ничего особенного.

– Нет, – просто сказал он.

– Что – нет?

– Анна не позволит ему стать копией отца.

– Почему вы так уверены?

– Потому что, если бы существовала хотя бы крошечная вероятность того, что Леон пойдет по его стопам, Анна бы и на километр к нему не приблизилась. Она разбирается в таких людях, как твой отец, гораздо лучше, чем ты, Леон или даже я. Она их чувствует на каком-то животном уровне, это невозможно объяснить. Но если она села с Леоном в машину, пустила его в свой дом, улыбалась ему и привязалась к нему, ты можешь спать спокойно: того, чего ты боишься, в нем нет.

– Нет, – упрямо повторил Дмитрий. – Она его погубит.

Он слишком устал и слишком не любил Анну Солари, чтобы прислушиваться к доводам разума.

Однако Пыреев, с этой его безмятежностью, будь она неладна, лишь покачал головой:

– Нет, не погубит. Но, возможно, она научит его жить.

* * *

Она была мертва.

Она прекрасно помнила, как это произошло. Она стояла на темной крыше, по которой хлестал ледяной дождь, смотрела в глаза чудовища, а потом умерла. От страха, должно быть, потому что чудовище так и не успело ее коснуться. Но она приняла свою смерть, она поверила в это, и теперь даже не помнила, кем она была раньше.