Читать книгу "Ночной волк - Леонид Жуховицкий"

Но кое-что все же получилось не по бумажке. Когда Чемоданов с неудобной ношей обходил щитовую, за спиной негромко, но твердо скомандовали:

— А ну стой!

— Это можно, — ответил Чемоданов и остановился, так и держа на весу две здоровые связанные картонки. Он не обернулся, тем более не опустил груз. Тут главное было — поменьше шевелиться. А то еще пальнут от неожиданности, хрен его знает, что там у этого командира в передних лапах.

Влип, подумал Чемоданов. Чем еще обернется? И на хрена сдались дурные деньги? Жил ведь без них…

Сзади молчали. Тогда он спросил:

— Ну и чего делать?

— Поворачивай давай и иди.

Это было уже кое-что. Чемоданов не спеша повернулся. Уже по скрипучему голосишке понятно стало, что дежурит не баба и не какой случайный подменщик. Так и оказалось — старик.

— Чего уставился? — спросил охранник.

— Вот тебе и раз, — с укором произнес Чемоданов, — напугал до смерти, а теперь — чего уставился? Ты, папаша, прямо убивец.

— А ты вор, — огрызнулся старик.

Ему было, пожалуй, под семьдесят, но возраст пока что роли не играл, поскольку ружье он держал умело. Впрочем, как раз годы могли тут что-то и значить.

— Воевал, что ли?

— Не твое дело, — отрезал старик, — иди.

— Куда?

— Вперед иди.

— А с этим чего? — спросил Чемоданов и указал на свою ношу подбородком, ибо больше было нечем.

— А это неси.

Боевой оказался дедуля. Пришлось тащить стекла до самой проходной. Что, впрочем, Чемоданова вполне устраивало: чем ближе к выходу, тем лучше. Культурные люди и должны выносить краденое через ворота, а не через забор. Вот только Юрка небось заждался— ну да ладно, потерпит, ничего с ним не сделается.

Теперь Чемоданов был спокоен. Старика он не боялся. Дедуля оказался хоть и стрелок, но явно не убивец. Седенький, умеренно лысоватый, мелкой комплекции, с добродушно-растерянным лицом. Ну тычет своей мортирой в живот — так то должность такая.

В принципе уже сейчас можно было избавиться от конвоира, руки заняты — это, конечно, плохо, но в чем-то и хорошо. Два импортных стекла не броня, но все же защита, дробовик так просто не прошибет. Опрокинуть щит на старикана, самому на землю и носком ботинка по ногам — пожалуй, номер и пройдет: либо ружье дуром выстрелит, либо дуло отклонится. А с таким стражем много не надо, только бы ухватиться за ствол.

Но никакой необходимости в резких телодвижениях Чемоданов не усматривал. Чего лишний шум подымать? Да и стекла не затем добывал, чтобы тут же гробить. Идут и идут, даже не поговорили толком, так что никакой причины суетиться.

В дежурке при проходной Чемоданов поставил товар у двери, а сам сел на стул рядом. Стул был косой, из сиденья лезла вата. И стол в комнатушке был соответственный, под драной клеенкой, с жестянкой из-под минтая вместо пепельницы, и лампочка под потолком голая и грязная, и диван у стенки — лучше не смотреть. Да, помещеньице. В такую дежурку бабу не приведешь, никакой заботы о людях.

Из опасных предметов имелся телефон, многократно битый, перевязанный клейкой лентой крест-накрест, как раненый герой. Однако мог ведь и работать, вполне мог. Старик сел за стол, ружье в руках.

— Хреновое у вас начальство, — осудил Чемоданов. — Разве ж это обстановка? Сторож ведь тоже человек.

Дед не ответил. Чемоданов достал сигареты.

— Ты насчет покурить — как?

Опять молчание.

— Да кури, не бойся, — сказал Чемоданов, — не побегу. С товаром догонишь, а без товара мне нельзя. Кури.

Он положил на стол сигарету, толчком подвинул к старику. Тот покосился на курево, но не взял. Упорный дедуля.

— Ну, — сказал Чемоданов уверенно, будто именно он был здесь хозяин, — давай-ка рассказывай, чего порядочных людей пушкой пугаешь? Хорошо на меня налетел, а другой бы со страху копыта откинул. Вот прямо во дворе. И вышел бы ты, папаша, душегуб.

— Порядочные не воруют, — наконец отозвался дед. Это было хорошо, ибо разговор тем самым начался. А Чемоданов знал по многолетнему опыту, что два разумных человека, начав беседу, рано или поздно договорятся.

— А кто ворует-то? — удивился он. — Ты про это, что ли? Так это друг просил помочь. Ты сам-то что, друзьям не помогаешь? Да кури ты! На вот.

Он кинул спички, и дед наконец закурил.

— Мои друзья на машинах не ездят, — сказал он после.

— Я вот тоже пешака хожу, — вздохнул Чемоданов, — а друг ездит. Работяга, двенадцать лет копил. А неделю назад стекло вон сперли. Ночью. Обнаглело жулье — сил никаких.

— А сам не жулье? — прищурился дед.

— Я-то? — не сильно, но возмутился Чемоданов. — Обижаешь, отец. Я что, твое взял? Если твое, скажи — без звука отдам.

— Так и не твое!

— А чье?

— Государственное, — сказал дед.

Чемоданов даже присвистнул, так удивился несерьезности аргумента:

— Ну ты и скажешь! А государство это кто? Государство в нашей стране самый первый ворюга. Ворюга и бандюга. Ты вон воевал, так?

Старик вновь промолчал.

— Молчи не молчи, а что воевал, сразу видно: ружье грамотно держишь. Солдат всегда солдат. А теперь скажи: чего тебе государство за твою службу заплатило? Тебе по годам положено сейчас рыбку удить или цветочки сажать на даче, а ты не спишь ночами, ихнее добро стережешь. Это порядок, а?

— Зато чужого не брал сроду, — упирался дед.

— Удивил! — бросил Чемоданов и ткнул окурок в консервную банку. — Чужого и я не брал. А вот свое… Я тебе так скажу: кто у простого человека взял, тот подлец, кто у государства, у бандюги, не взял, тот дурак. Они нас грабят, мы у них воруем, а в результате получается справедливость, — закончил он убежденно, поскольку и в самом деле был в этом убежден.

— Я за это государство до самого Будапешта… — начал было старик, но продолжать не стал, только махнул сухой темной ладонью.

— Вот и пускай оно тебе за твои заслуги диван приличный поставит, — ткнул Чемоданов пальцем в убогую лежанку и этим уличающим жестом как бы подвел итог дискуссии, после чего уже буднично спросил: — Позвонить от тебя можно?

— Не исправен, — сказал дед.

Чемоданов, подозревавший это и ранее, сочувственно покивал:

— Тогда извини, отец, но мне пора. С тобой интересно, но дома ждут. У меня ведь дочка замуж выходит. Событие!

— Вот придет сменщик, — неуверенно сказал дед.

— Так это когда он заявится! — возразил Чемоданов, будто сменный охранник был их общим приятелем и перспектива не дождаться его глубоко огорчала. — Он же небось утром придет. Нет, отец, давай так: вот тебе червонец на доброе здоровье, а я пойду.