Читать книгу "Тайна, не скрытая никем - Элис Манро"

Она легко нашла нужное место. Хорошо запомнила дорогу. Она сочинила легенду: она заблудилась. Искала расположенный рядом питомник, где продают кусты, и заблудилась. Время года как раз подходило для высадки кустов. Но Ладнер работал на дороге перед участком – строил дренажную трубу – и приветствовал Беа так деловито, без удивления и неприязни, что она поняла: оправдания не нужны.

– Побудь тут, пока я не закончу, – сказал он. – Еще минут десять.

Для Беа ничто не могло с этим сравниться, ничто не горячило ей кровь так, как наблюдение за мужчиной, делающим тяжелую работу: когда он забывает о тебе и трудится с упоением, аккуратно и ритмично. В Ладнере не было ничего расточительного, лишнего – ни слишком большого роста, ни избытка энергии, и он уж точно не терял время на затейливые разговоры. Седые волосы были подстрижены очень коротко, по моде его далекой юности, – макушка отсвечивала серебром, как и металлически блестящее пятно на щеке.

Беа сказала, что согласна с ним по поводу школьников:

– Я работала замещающим учителем, и мне приходилось возить детей на экскурсии. По временам мне хотелось спустить на них собак и сбросить весь класс в отхожую яму.

Потом она сказала:

– Надеюсь, вы не думаете, что я приехала вас в чем-то убеждать. Никто не знает, что я здесь.

Он ответил не сразу.

– Наверно, вы хотите пройтись по участку? – спросил он, покончив с работой. – Хотите? Хотите, я для вас проведу экскурсию?

Он сам сказал это, причем от чистого сердца. Экскурсия. На Беа были неподходящие туфли, – впрочем, на том этапе жизни у нее не нашлось бы ни одной пары обуви, подходящей для прогулок по лесу. Ладнер не притормаживал, поджидая ее, не помогал перебраться через ручей или вскарабкаться по склону. Ни разу не протянул ей руку и не предложил присесть отдохнуть на какое-нибудь подходящее бревно, или камень, или откос.

Сначала он повел ее по дощатым мосткам, проложенным через болото, к пруду, где гнездились канадские гуси и где два лебедя кружили в танце – тела безмятежны, но шеи ретивы, из клювов вырываются злые крики.

– Это парочка? – спросила Беа.

– Очевидно.

Недалеко от живых птиц стояла застекленная витрина с чучелами – беркут с распростертыми крыльями, неясыть и полярная сова. Витрина была сделана из старого холодильника с прорезанным в стенке окном и раскрашена под камуфляж – в серые и зеленые зигзаги.

– Как изобретательно, – сказала Беа.

– Я использую, что подвернулось, – ответил Ладнер.

Он показал ей бобровую лужайку, заостренные пеньки поваленных бобрами деревьев, растрепанные хатки, похожие на кучи хвороста, и – в застекленной витрине – двух бобров в богатых шубах. Затем Беа увидела рыжую лису, золотистую куницу, белого хорька, изящную семейку скунсов, дикобраза и ильку, которая, по словам Ладнера, была отчаянным зверем и могла даже убить дикобраза. Чучела енотов – совсем как живые – цеплялись за ствол дерева, волк стоял, словно воя на луну, и черный медведь чуть-чуть приподнял большую мягкую голову, показывая зрителю печальную морду. Ладнер сказал, что это маленький медведь. Больших он не может себе позволить, их приходится продавать – слишком уж хорошую за них дают цену.

Много было и птиц. Дикие индейки, пара взъерошенных куропаток, фазан с ярко-красной каймой вокруг глаз. На табличках было написано, где живут эти птицы, как называются по-латыни, чем питаются и как себя ведут. На некоторых деревьях тоже были таблички. Сжатая, точная, сложная информация. Были еще и другие таблички, с цитатами.

Природа ничего не делает без пользы.

Аристотель

Природа нас никогда не обманывает: мы всегда обманываем себя сами.

Руссо

Беа сначала останавливалась, чтобы прочитать их, но ей показалось, что Ладнера это раздражает – что он слегка нахмурился. Она больше не комментировала ничего из увиденного.

Она не могла определить, в какую сторону они идут, и не имела ни малейшего представления о плане участка. Это они разные ручьи перешли или один и тот же ручей несколько раз? Может быть, лес тянулся на много миль, а может – только до вершины ближайшего холма. Почки на деревьях едва распустились, и кроны не преграждали путь солнечным лучам. Землю усыпали триллиумы. Ладнер приподнял лист подофилла и показал Беа скрытый под ним цветок. Вокруг разворачивались толстые сочные листья, раскручивались спирали папоротников, желтая скунсова капуста перла из земли в заболоченных низинах, везде царило брожение жизненных соков и солнечный свет, а под ноги подворачивались коварно трухлявые стволы деревьев. И вдруг они оказались в старом яблоневом саду, со всех сторон окруженном лесом, и Ладнер велел искать грибы. Сморчки. Он сам нашел пять штук и не предложил поделиться с Беа. Она же все время путала сморчки с прошлогодними гнилыми яблоками.

Впереди поднимался крутой склон холма, усыпанный невысокими колючими кустами боярышника в цвету.

– Дети называют этот холм Лисьим, – сказал Ладнер. – Там, повыше, нора.

Беа встала как вкопанная:

– У вас есть дети?

Он засмеялся:

– Насколько мне известно, нет. Я про соседских детей, через дорогу. Осторожно, ветки колючие.

К этому времени похоть Беа улетучилась без остатка, хотя запах цветущего боярышника и показался ей интимным – не то мускусным, не то дрожжевым. Беа давно уже перестала сверлить взглядом спину Ладнера меж лопатками, мысленно внушая, чтобы он обернулся и обнял ее. Ей пришло в голову, что экскурсия по лесу, такая утомительная и физически, и умственно, была задумана, чтобы над ней подшутить – наказать ее, надоедливую женщину-вамп, обманщицу. Так что Беа собрала всю свою гордость и вела себя так, словно за этим и приехала. Она задавала вопросы, интересовалась и не подавала виду, что устала. Позднее – не в этот день – Беа научится, точно так же черпая силы в гордости, отвечать ему на равных в свирепой постельной битве.

Она не ожидала, что он пригласит ее в дом. Но он спросил:

– Хотите чаю? Я могу заварить вам чаю.

И они вошли внутрь. Ее охватил запах шкур, борного мыла, опилок и скипидара. Шкуры лежали кучами, внутренней стороной кверху. Головы животных с зияющими дырами глаз и ртов стояли на подставках. То, что Беа сперва приняла за ободранную тушу оленя, оказалось проволочным каркасом, обмотанным какими-то пучками, кажется – соломы, на клею. Ладнер сказал, что тело оленя будет из папье-маше.

Были в доме и книги – небольшая подборка книг по набивке чучел, а кроме них, в основном комплекты. История Второй мировой войны. История науки. История философии. История цивилизации. Пиренейские войны. Пелопоннесские войны. Франко-индейские войны. Беа представила себе долгие зимние вечера – размеренное одиночество, систематическое чтение, аскетическое удовольствие.

Заваривая чай, Ладнер, казалось, немного нервничал. Он проверил, нет ли в чашках пыли. Он сначала забыл, что уже вытащил молоко из холодильника, а потом – что уже спрашивал Беа, класть ли ей сахар. Когда она пробовала чай, он зорко следил за ней и спрашивал, все ли в порядке. Не слишком ли крепко? Не добавить ли кипятку? Беа заверила его, что все хорошо, поблагодарила за экскурсию и перечислила то, что ей особенно понравилось. Вот мужчина, думала она. Не такой уж странный, оказывается, и не особенно загадочный. Может, даже и не особенно интересный. Многослойная информация. Франко-индейские войны.