Читать книгу "Последняя ночь с принцем - Галина Владимировна Романова"

— Почему же он все-таки вернулся? — проговорила Рита заплетающимся языком, ее надежды не оправдались, снотворное начинало понемногу действовать.

— А это не он вернулся. Это я сам за ним съездил.

— Зачем?

— Он стал мне нужен. Нужен позарез. Тут ведь какая штука-то приключилась… В один прекрасный момент тот самый авторитет, которому я был так обязан, попросил меня о помощи. Внезапно попросил, слишком уж крутые у него были неприятности.

А я к этой внезапности готов не был. Тем более что она подразумевала огромные траты и все такое… Ну, и я, как всякий нормальный иуда, сдал этого мужика-с потрохами. — Баловнев мгновенно потемнел лицом и качнул головой удрученно. — Это была моя самая первая и самая большая ошибка в жизни.

— Как это сдал? — и Рита теперь уже непонарошку зевнула.

— Солидным ребятам при погонах и исполнении его и сдал. Те его взяли под арест и почти год продержали под следствием. А потом вдруг… Потом вдруг освободили за недостаточностью улик. Так ладно бы это… Кто-то из коррумпированных чиновников, из тех, что помогли ему выйти на свободу…

Шепнул этому бандюге, кому он обязан годом жизни, проведенным в заточении. И наш большой брат воспылал жаждой мести. Он позвонил мне однажды ночью и поговорил со мной, дав мне год сроку.

— Что он требовал?

— Все! Все до последнего цента, включая этот дом и сад при нем. Короче, он позвонил мне ночью, а наутро… Наутро я уже ехал к нашему общему другу за помощью.

— Но как же так?! — Рита отчаянно заморгала, свет лампочки вдруг начал тускнеть и расплываться, а голос Баловнева приобретать несвойственные ему интонации — снова снотворное… — Эдик не мог согласиться подписать себе смертный приговор. Он же не совсем дурак!

— Не совсем… Но дурак. — Роман закинул ногу на ногу. — Он купился на придуманную мною легенду об усталости и нежелании жить так дальше.

Я цитировал ему Марка Твена, даже, помнится, расплакался. Стучал себе кулаком в грудь и просил освободить от непосильного ига душевной пустоты и одиночества. Хотя, возможно, купился он не только на это. Я пообещал ему огромные дивиденды и даже продемонстрировал счет, открытый на его имя. Там столько было денег! Он не выдержал. Жадность победила. Мы поменялись. Правда, ему многому пришлось учиться у меня, а мне у него. Привычки там, вкусы, пристрастия… Единственный человек, который знал обо всем этом, была моя покойная жена.

Она заметила бы подмену и начала бы бить тревогу, ей пришлось сказать.

— И она согласилась?!

— Она ненавидела меня, а я к ней был совершенно равнодушен. А этот.., — Роман снова пнул Кораблева. — Чем-то пришелся ей по вкусу. Мне кажется, они были счастливы. Потом ей пришлось погибнуть. Следующим должен был быть он, но тут ты!.. Вот кто тебя просил влезать во все это?! Ездить везде, задавать свои дурацкие вопросы! У ментов все сошло гладко с Зинкой. Они списали все на несчастный случай и успокоились! А тут ты!.. Неугомонная ты, Марго! Жила бы и жила себе. Я бы вернулся к тебе уже через пару недель…

— Вернулся?! Так ты не собирался снова становиться собой? — Мысли отчаянно путались, глаза слипались, но ей жутко хотелось дослушать его исповедь до конца.

Уж если умирать, так знать за что…

— Глупая! Зачем мне было возвращаться?! Баловнев Роман Иванович должен был умереть, чтобы все остались довольны! Тот малый жаждал моей крови, он бы ее получил в срок. Через пару дней как раз истекает годовщина нашего с ним соглашения.

И Рома-Эдик бы благополучно скончался к тому времени, даже записку бы оставил, написанную собственноручно. Я упорно подводил окружающих к мысли, что он страдает. Я даже ему звонил от имени отца умершей девчонки.

— Зачем?

— Я все боялся, что он начнет копать, что-то заподозрит и испугается. Я все делал, чтобы запутать следы. Я только и делал, что путал их. А ты, Марго, взялась их распутывать. Ну, зачем?! Зинка, правда, меня узнала. Еще бы ей меня не узнать. У нас с ней одно время был бурный роман. Она, оказывается, глаз с меня не спускала с тех самых пор и знала о моей поездке к Кораблеву, догадывалась о наших игрищах. Приехала следом за мной в ваш гадкий город и давай мне нервы мотать… Я ей говорю, ну подожди, малыш, подожди. А она ревновать вздумала. Я ей объясняю, роман с этой рыжей мне просто необходим. Кораблев любил рыженькую, она утонула. Это как напоминание и все такое. Опять же к другу его съездил, это Эдька настоял. Говорил, что мне тоже необходимо вживаться в образ. А она как вцепилась…

Я вообще-то не хотел ее убивать, но в тот вечер она просто с катушек сорвалась и начала говорить про десять отличий. Все, думаю, пора!.. Опоил незаметно тебя снотворным, а когда ты отрубилась, вышел из квартиры и пошел к ней. Она была так пьяна, что совсем ничего не почувствовала.

— А как же ты дальше собираешься жить? — Это был последний вопрос, который сумела выговорить Рита.

Еще немного, и она уснет, предоставив тем самым прекрасную возможность этому страшному человеку убить их всех. Хоть бы Милевин оказался не таким дураком, как она. Хоть бы забил тревогу. Да разве можно было на него надеяться! Пока будет со своими коллегами огороды городить да в дедукции упражняться, Баловнев их всех поджарит в своем же собственном доме…

— Как я буду жить дальше? Да прекрасно, господи! Все деньги давно переведены на счета. Кораблева за границу. Этот пентюх даже ни о чем не подозревал, взваливая на себя мои полномочия. Вкалывал, как проклятый, день за днем, а денежки-то давно были там, где надо. И без конца текли туда…

Баловнев сегодня умрет. Жена его мертва. А Кораблев… Кораблев, который никому ничего не должен и никому ничем не мешает в этой жизни, будет жить дальше. Кстати, а когда ты начала догадываться, Марго? Нет, ну все же интересно, когда?! Мне же нужно знать, что мы с ним не учли.

Она уже не могла держать глаза открытыми и очень невнятно слышала, что он говорит ей. Голова упала на грудь, уткнувшись подбородком в острую пуговичку на футболке. По ней ее, наверное, смогут опознать, по этой пуговичке. Футболку ей покупала Анька, она ее хорошо помнит. И пуговичку тоже…

Если, конечно же, она не сгорит в огне вместе с нею…

— Марго-о! Эй, очнись на секунду, — Баловнев лил ей на голову воду и шлепал по щекам. — Вот, умница, Марго. Посмотри на меня, я же понравился тебе с первого взгляда. Э-эй…

Она с трудом разлепила глаза и уставилась на Баловнева.

Он и впрямь был все так же хорош, как в тот самый первый день, когда они столкнулись на лестнице в ее доме. Тот же взгляд, те же волосы, губы. И что-то шепчут ей, о чем-то просят. Ах, да! Он просил, кажется, открыть ему секрет ее прозрения.

— Часы-ы, — прошипела она, снова зажмуриваясь, веки были непомерно тяжелыми, чтобы держать их открытыми.

— Что — часы? Что?!

Маргарита отключилась, бодро и ровно засопев во сне.