Читать книгу "Шумеры. Первая цивилизация на Земле - Самюэль Крамер"

В радости мы скоротали с ним время»;

С этим обманом предстанешь пред матерью,

Мы же пока в лунном свете напьемся любовью,

Я постелю (?) тебе ложе, чистое, сладкое, достойное,

День тебе сладкий несет исполнение радости.

Вторая часть представляет собой монолог Инанны. Неудивительно, что после проведенной вместе ночи утех они с Думузи договорились пожениться. Первая часть станцы не сохранилась; сохранившаяся часть текста продолжается с того места, когда Инанна с радостью сообщает, что Думузи готов говорить с ее матерью, вероятно, просить ее руки. Стихотворение вполне закономерно заканчивается восторженным славословием Инанны в адрес своего жениха и будущей жертвы ее страшного гнева.

Я (Инанна) пришла к воротам матери,

Шествуя радостно,

Я пришла к воротам Нингаль,

Шествуя радостно,

С моей матерью он (Думузи) поговорит,

Окропит кипарисовым маслом полы,

С моей матерью он (Думузи) поговорит,

Окропит кипарисовым маслом полы,

Он, чей дом ароматен,

Чье радостно слово.

Мой повелитель чистых, приятных ветвей,

Ама-Ушумгаль-Анна, зять Сина,

Мой повелитель, сладко твое восхожденье,

Вкусны растенья твои и травы равнины,

Ама-Ушумгаль-Анна, сладко твое восхожденье,

Вкусны растенья твои и травы равнины.

Хотя в этом стихотворении Инанна и Думузи держат любовь в секрете и даже собираются обмануть мать Инанны, существует другая версия их романа, по которой Думузи ухаживает за своей невестой открыто и с полного одобрения ее матери. Согласно этому мифу, пастух Думузи приходит к дому Инанны и просит принять его. По совету матери, она омывает и умащивает тело, надевает царские одежды, украшает себя драгоценными камнями и выходит к Думузи. Они радостно обнимаются и, возможно, совокупляются.

Еще в одной версии повести о любовных отношениях и браке Думузи и Инанны существенным условием является согласие отца Инанны, бога луны Сина. Согласно этому стихотворению из двух станц, Инанна, украсив разные части тела драгоценными камнями и металлами, встречается с Думузи в гипаре храма Эанна в Эрехе. Ей не терпится сразу же возлечь с ним на ложе, но вдруг ей приходит в голову, что желательно испросить согласия на то отца; во всяком случае, она посылает к отцу гонца с просьбой позволить им с Думузи наслаждаться.

В то время как три приведенные выше версии любовной истории свидетельствуют о том, что Инанна относится к Думузи не менее (а порой и более) нежно и страстно, чем он к ней, совершенно обратную картину мы находим в другом шумерском произведении спорного литературного жанра. Согласно мифу, изложенному в форме небольшой пьесы, Инанна на самом деле влюблена в земледельца Энкимду, а не в пастуха Думузи. Несмотря на настойчивые старания своего брата, бога солнца Уту, Инанна поначалу категорически отвергает Думузи и меняет свое отношение только после сердитой и агрессивной речи Думузи, в которой ему удается доказать превосходство своего имущества по сравнению с имуществом Энкимду. Думузи до того взволнован выбором Инанны, что готов драться с соперником, Энкимду, и, только когда тот успокаивает его дружелюбными словами и обещаниями, соперники мирятся.

Страстный роман предшествовал не только браку Думузи и Инанны. Энлиль, верховное божество шумерского пантеона, «юноша» Ниппура, с первого взгляда полюбил Нинлиль, «девушку» Ниппура, увидев ее на берегу после купания в «чистых водах» Нинбирду, реки Ниппура. Когда она отвергла его пылкие притязания, он отправил своего слугу Нуску за лодкой; в лодке он взял Нингаль силой, и она зачала бога луны Нанну. За этот акт насилия пятьдесят великих богов приговорили его к нижнему миру, но верная Нингаль последовала за ним и родила ему еще троих детей. Вскоре они поженились, и во всех шумерских литературных источниках Нингаль почитается как преданная и уважаемая жена.

Богу бедуинов Марту не пришлось насиловать свою избранницу Аднигкишар, дочь Нумушды, бога-покровителя города Казаллу. Когда на пире богов в городе Актаб Марту высказал пожелание взять ее в жены, она с радостью согласилась, хотя подружка настойчиво отговаривала ее, поскольку Марту сопутствовала слава такого рода:

Житель палатки, гонимый дождем и ветром, (не знает?) молитв,

Оружием он прорубает жилье в горе,

Спорщик большой, он воюет против земель, никогда не сгибает колен,

Ест он мясо сырое,

В жизни жилья не имел,

А умрет – погребен он не будет.

Наконец, та важная роль, какую любовь и секс играли до брака, по крайней мере иногда, отражена в любовных песнях, предназначенных к исполнению жрицами, избранными в невесты царю во время церемонии hieros-gamos, происходившей под Новый год. До нас дошли две такие песни, и обе они полны чувством страстной любви и любовного экстаза. Вот одна из них, адресованная царю Шу-Сину его «невестой»:

Жених, сердцу любезный,

Божественна красота твоя, мой милый,

Лев, сердцу любезный,

Божественна красота твоя, мой милый.

Ты покорил меня, я трепещу перед тобой,

Жених, ты поведешь меня в спальню свою,

Ты покорил меня, я трепещу перед тобой,

Лев, ты поведешь меня в спальню свою.

Жених, дай приласкаю тебя,

Драгоценные ласки мои слаще меда,

В спальне, исполненной меда,

Дай насладиться гордой твоей красотой,

Лев, дай приласкаю тебя,

Драгоценные ласки мои слаще меда.

Жених, я доставила радость тебе,

Скажи моей матери, она даст тебе изысканных блюд,

Скажи отцу моему, он тебе дары принесет.

Дух твой – я знаю, как поддержать твой дух,

Жених, спи до рассвета в доме у нас,

Сердце твое – я знаю, как радовать сердце твое,

Лев, спи до рассвета в доме у нас.

Ты, оттого что ты любишь меня,

Научи испросить меня ласки твоей,

Господин мой, бог мой, защитник,

Мой Шу-Син, что радует сердце Энлиля,

Научи испросить меня ласки твоей.

Твое место прекрасно, как мед, возложи на него (свою) руку,

Возложи (свою) руку, как одеяние гишбан,

Оберни (своею) рукою, как одеянием гишбан-сикин.

Таким образом, есть основания полагать, что не все браки в Шумере свершались по расчету и что хотя бы в некоторых случаях их движущей силой были любовь и желание. Поэтому неудивительно существование шумерской пословицы:

Бери жену по выбору,

Роди ребенка по сердцу.

Похоже, брак был нелегкой ношей для шумера, как явствует из пословицы:

Кто не имел ни жены, ни дитя,

Тот не знает аркана.

Более того, шумерский муж частенько страдал от невнимания, говоря об этом так: