Читать книгу "Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи"

— Не торопитесь. По сути, я никуда не спешу. Давайте поговорим немного об этом ребенке. Такой маленький, такой милый с виду, он уже успел украсть у меня часть моего наследства.

— Откуда вы знаете? — удивилась наивная Октавия.

— Я мог бы сказать, что наделен даром предвидения, однако все на самом деле гораздо проще: вчера вечером Анжелина во всем мне призналась. По крайней мере, мне известно обо всех тех низостях, которые творились в стенах этого дома.

— Скажете тоже! Низостях! Вы преувеличиваете, мсье Жозеф! В то время, когда было принято решение об усыновлении, мадемуазель Жерсанда уже отчаялась найти своего сына, то есть вас. Да и Анжелина долго колебалась. Эта сделка была ей как нож в сердце.

Луиджи иронично усмехнулся. Он наблюдал за Анри, который сидел в небольшом плетеном кресле и вертел в руках шарик из бодрюша[20]. Лежавший рядом Спаситель дремал. Маленький мальчик был похож на Анжелину, но из-за золотисто-зеленых глаз и светло-каштановых волос сходство было неполным. Растроганный миловидностью малыша, Луиджи погладил его по щеке.

— О, не приставайте к нему! — воскликнула Октавия. — В кои-то веки он сидит спокойно. Скоро за ним придет Розетта. Сегодня они обедают у мсье Лубе, отца Энджи.

— Я не способен обидеть невинного крошку, — возразил Луиджи. — Но почему вы так зовете Анжелину? Разумеется, это очаровательное имя, но необычное.

— Лорд Брунел утверждал, что в Лондоне Анжелину звали бы Энджи. Это имя нам очень понравилось, мадемуазель и мне. Розетта тоже стала так ее звать. Больше ничего хорошего этот лорд не оставил нам!

Дородная Октавия приподняла крышку котелка, откуда тут же пошел ароматный запах белого вина, тмина и рыбы.

— Пахнет вкусно! — воскликнул Луиджи. — Когда будет подан обед?

Он вновь перешел на властный тон, не имеющий ничего общего с естественным. Но Октавия не заблуждалась на этот счет, ее невозможно было обмануть. Вздохнув, она принялась отчитывать Луиджи:

— Не утруждайте себя, не стоит важничать! Для вашего сведения скажу, что мадемуазель обедает в час дня, в гостиной.

— Вот уж не знал, что слуги позволяют себе разговаривать со своими хозяевами в подобном тоне! — Луиджи усмехнулся.

— До соответствующего распоряжения вы не мой хозяин, — раздраженно отозвалась Октавия.

В дверь постучали. Луиджи бросился открывать, уверенный, что пришла Розетта. Увидев Луиджи, девушка робко улыбнулась.

— Здравствуйте, мсье, — тихо сказала она. — Сегодня утром я не нашла вас в конюшне. А ведь я вам сварила вкусный кофе.

— Я ушел на рассвете, решил прогуляться по лесу, подышать свежим воздухом. Анжелина разбудила меня, выводя кобылу, но я притворился спящим.

— Да, ее вызвали в Мули. Он готов, малыш? Я должна отвести его к мсье Огюстену.

Розетта направилась в кухню. Октавия покачала головой.

— Ты никогда не опаздываешь, малышка. Ну, бегите, пока он не испачкался. Я слышала, как ты разговаривала с мсье Жозефом. Анжелина не пойдет к отцу? Тебе будет не по себе одной с этими людьми.

— Ба! Всегда можно поговорить о погоде. Я поступаю так, как мы договорились. Ты идешь, Анри?

Малыш подбежал к Розетте, которая часто брала его на руки, чтобы поцеловать. Но на этот раз она этого не сделала. Более того, когда Анри ухватился за ее юбку, она принялась отчитывать его.

— Нет, сегодня я не понесу тебя. Дай мне руку, ты уже большой мальчик.

— Нет, на лучки! — настаивал малыш, готовый расплакаться.

— Да возьми его наконец! — воскликнула Октавия. — Моя бедная Розетта, ты приучила его к ручкам, а теперь вдруг заартачилась!

Спаситель, стряхнув с себя оцепенение, счел необходимым залаять. Он разволновался, услышав, что его протеже начал плакать.

— И все же он пойдет сам! — заявила Розетта, нервно поглядывая по сторонам. — Я вовсе не заартачилась, просто у меня болит спина. Это Анри стал слишком тяжелым!

— Да что ты мелешь? — насмешливо сказала служанка. — Это Анри-то тяжелый? И незачем орать! Ты разбудишь мадемуазель. Анри, ты слышишь, похоже, у Розетты болит спина. Тебе придется идти пешком, мой бедный малыш.

Луиджи, присутствовавший при этой сцене, от души веселился. Он уже предвкушал, как теперь заживет, всегда сытый, в тепле. А эти небольшие стычки трех женщин будут развлекать его.

— Какой капризный ребенок! — воскликнул он, изображая негодование. — Меня воспитывали в строгости, приучали к дисциплине. Я не знал, что такое бархат и шелка. Из него вырастет мерзкий тип.

Никто не заметил появления Жерсанды. В голубом атласном пеньюаре, в ситцевом чепце, она неуверенной походкой шла по вестибюлю.

Старая женщина оперлась о дверной косяк. Увидев Луиджи, она мгновенно разволновалась и с трудом сдержала стон, готовый вырваться из груди. Ее сердце вновь бешено забилось, она стала задыхаться.

— Что происходит? — спросила Жерсанда, отдышавшись.

— Мадемуазель! Боже мой! Вам не стоило вставать, ведь доктор запретил! — запричитала Октавия.

— Меня разбудил плач малыша. Здравствуй, Жозеф. Здравствуй, Розетта. Ну, мое сокровище, в чем дело? — спросила Жерсанда, подходя к ребенку.

— Озетта — она злая, — всхлипывая, сказал Анри.

— Нет, Розетта всегда заботится о тебе. Ты должен ее слушаться. Знаешь что? Собака хочет размять лапы. Погуляй с ней на площади. Поторопись. И будь вежливым с мсье и мадам Лубе. Если будешь хорошо себя вести, завтра получишь ячменный сахар.

— Да, мама, — согласился обрадовавшийся Анри.

Жерсанда не забыла о воскресном обеде у сапожника. Смущенная, что вышла в наряде, который считала не слишком приличным, она поспешила уйти в свою комнату. Луиджи, не проронивший ни слова, бросил на Жерсанду недоуменный взгляд. У него пропало желание паясничать, поскольку ему было противно мучить старую женщину, к тому же, по всей видимости, больную.

— До скорого! Я буду держать Спасителя на поводке! — крикнула Розетта, которой удалось схватить Анри за руку.

Октавия и Луиджи остались одни. Служанка задумалась.

— Розетта не в духе, — доверительно сказала она. — Болит спина! В ее-то возрасте! Ладно. Я покажу вам вашу комнату, поскольку я уже освободилась. Затем я подам вам матлот из угрей.

— Секунду, моя славная Октавия! — воскликнул Луиджи. — Я хотел бы сказать два слова моей дорогой матушке.

— Хм! Если эти два слова приведут ее в такое же состояние, в каком она пребывала вчера вечером, то будет лучше, если вы оставите ее в покое. И я предпочитаю сообщить мадемуазель, что вы хотите с ней поговорить. Так к даме не входят, нет… Но… Вам следует научиться хорошим манерам, мсье Жозеф.