Читать книгу "Холодный город - Холли Блэк"

При мысли, что Люсьен за ними наблюдает, она бросила взгляд на стену и тут же отвернулась, заставив себя не смотреть слишком долго.

– Я должна вернуться в комнату, – сказала она, не в силах выдержать взгляд Габриэля. Она хотела его, хотела остаться и позволить страсти вытеснить страх.

Тана заставила себя шагнуть к двери. Габриэль, казалось, собирался сказать что-то, что заставило бы ее остаться, но он молча встал, опираясь рукой на стену. Темная, отливающая синевой кровь текла с его запястья.

«Прощай, – подумала она, – прощай, прощай, прощай».

– Все почти закончилось, – сказал Габриэль, безумно улыбаясь. – Пора принести ночь в жертву и нагадать славное будущее по ее внутренностям.

Глава 34

Смерть пришла к моей матери

не как старый друг.

Жозефин Майлз

В детстве Тана не любила, когда мама уходила на вечеринки.

Но любила смотреть, как она собирается. Ей нравились платья из шелка и шифона, мягкие бархатные пиджаки и жесткие, только что из химчистки. Нравились блестящие сережки, ожерелья и броши, нравилось наблюдать, как мама румянит щеки, подводит губы, красит глаза – сначала тенями, потом подводкой и тушью. Нравился запах духов, витавший в комнате мускусным облаком и придававший маме холодную, сдержанную элегантность.

– Как ты думаешь, надеть жемчуг или золотые подвески? – спрашивала мама, держа оба ожерелья в руках.

Тана, лежа на покрывале на родительской кровати, разглядывала мать с ног до головы, прежде чем сделать выбор. Перл нельзя было задавать такие вопросы, потому что она всегда выбирала жемчуг – в честь своего имени. Но в тот раз Тана тоже выбрала жемчуг. Он очень шел к маминому платью.

Но когда ее каблуки начинали цокать по паркету, Тана нервничала. Мама может не успеть вернуться к тому времени, когда нужно будет ложиться спать. А папа не понимал, что свет можно выключить и на полчаса позже, если Тана читает интересную книгу, и отказывался проверять, нет ли в шкафу чудовищ. Он никогда не клал достаточно сахара в чай с молоком, который они пили перед сном, и читал Перл сказки без всякого выражения. Каждый раз, когда их укладывал папа, все было не так.

В десять лет Тана уже считалась большой девочкой. Папа говорил, что она слишком взрослая, чтобы спать со светом и бояться чудовищ под кроватью. Когда она пыталась объяснить, что чудовища могут быть в шкафу, а не под кроватью, он улыбался, как будто она шутила.

А если ты не веришь в чудовищ, разве ты можешь кого-то от них защитить?

Поэтому Тана не заснула; она ждала, когда мама вернется домой. Час проворочавшись в темноте, она прокралась вниз и устроилась за кухонным столом с лампой и солеными крекерами. Сначала все было нормально, но тени сгущались, а папа и Перл спали наверху, и Тане стало немного страшно. Стены поскрипывали, трубы выли. За окном что-то шуршало в кустах, и Тана следила за движениями веток, представляя, что там кто-то есть. Она не могла не думать о новостях и нападениях вампиров, хотя взрослые старались не говорить об этом при детях.

Когда на подъездной дорожке показались фары маминой машины, Тана уже была сама не своя от страха, но решила, что не покажет этого маме. Она же большая девочка, как сказал папа.

Но Тана не была готова к тому, что увидела, когда мама вошла в дом. Ее лицо было серым, а тушь размазана, как будто она плакала или терла глаза. Мгновение мама просто смотрела на нее, и выражение ее лица было странным. Потом улыбнулась натянутой, страшной улыбкой.

– Ты не ложилась и ждала меня, моя крошка?

– Мамочка, – Тана бросилась к ней через всю кухню, чтобы обнять, и назвала словом, которое уже давно не произносила. – Мамочка, что случилось?

– Ничего, милая, солнышко, котлетка моя, – сказала мать, и голос ее звучал странно. – Пора ложиться спать.

Они поднялись по лестнице. Тана зевнула. Она была рада, даже несмотря на то, что с мамой явно случилось что-то плохое. На лестничной площадке мама опустилась на корточки и взяла Тану за плечи; ее взгляд прожигал насквозь.

– Я люблю вас, – сказала она. – Тебя и твою сестру. Я очень люблю вас обеих. Ничто и никогда этого не изменит.

Тана кивнула, окончательно испугавшись.

– И я сделаю все, чтобы вас защитить, – сказала мама. Ее глаза блестели в приглушенном свете. – Все, чтобы остаться рядом с вами и видеть, как вы растете. Все, понимаешь?

– Понимаю, – сказала Тана.

Когда мама укладывала ее в постель, она наклонилась и коснулась прохладными губами щеки Таны, обдав ее ароматом своих духов. Шпильки выпали из волос, и они, рассыпавшись, на секунду отделили их с мамой от всего мира, как занавес. В тот момент Тана решила, что не хочет расти. Не хочет становиться большой девочкой, которая настолько глупа, что не проверяет, нет ли в шкафу чудовищ. Не хочет ходить на вечеринки, где может случиться что-то ужасное, а тебе потом приходится делать вид, что все в порядке. Нет, не хочет, даже если на вечеринки надевают красивые платья и блестящие украшения.

Она не хотела становиться взрослой, но знала, что с этим ничего не поделать.

Глава 35

К живым следует относиться доброжелательно, о мертвых же следует говорить только правду.

Вольтер

Тана шла по коридору, словно во сне. Удары сердца отдавались в ушах, ее преследовал запах собственной крови и металлический привкус во рту. Снизу доносились звуки просыпающегося дома: все выползали из своих комнат, голодные, готовые к новой ночи, которая раскинулась перед ними сверкающим звездным ковром.

Тана не хотела красться по коридору, не хотела тайком убегать из страшного особняка Люсьена, так и не попрощавшись с Габриэлем, но здесь нельзя было ничего сказать вслух, чтобы тебя не подслушали. Пусть лучше ему останутся воспоминания о том, как он прокусил ей шею, а она припала к его запястью. Воспоминания об их объятиях.

А утром ей придется запереть себя за надежной дверью и надеяться на лучшее. Такой карантин был опасен сам по себе, и даже без дополнительных проблем – текущей по ее венам вампирской крови – шансов выжить было немного.

«Ты уже не совсем человек, – зло проговорил внутренний голос с интонациями Зимы. – Сдавайся! Умри наконец. Все будет, как в твоем сне: девушка с волосами, как вороново крыло, алыми, как розы, губами, белой, как молоко, кожей и острыми зубами».

Тану беспокоило, что вспоминать прежнюю жизнь становилось все труднее, хотя прошло всего несколько дней. Все воспоминания были окрашены красным.

Она открыла дверь в спальню Элизабет, чтобы забрать деньги и телефон, и вдруг остановилась, увидев ожидавшую ее Марисоль. Вампирша сидела на кровати, упираясь каблуком-кинжалом в медную спинку, и крутила на пальце кольцо с зубом в серебре. Она явно скучала.