Читать книгу "Дневник новой русской - 2. Взрослые игры - Елена Колина"

Болят ее нервы и сердце болит,

А также болит застарелый пульпит.

Но — чу! К ней навстречу выходит сверло.

Давай вспоминать о пятерке светло!

Под питерским небом, печален и тих,

Торчит изо рта лишь единственный клык.

— Все, — печально сказала я, — баллада окончена.

Екатерина Андреевна взглянула на меня с некоторым удивлением.

— Пусть ваша подруга придет ко мне, я ее посмотрю, — мягко сказала она. — Так вот, свадьба…

Екатерина Андреевна вытащила меня из кресла, легко прижала к себе, немного покружила, напевая: «Он меня любит, любит, любит…» — и положила обратно.

— Свадьба в ресторане «Олимпия», вы придете?

— А рис будет? На счастье?.. — глупо спросила я, как будто больше всего на свете хотела увидеть Андрея, обсыпанного рисом на счастье.

— Рис? — удивилась Екатерина Андреевна. — Наверное, можно на гарнир заказать рис.

Екатерина Андреевна рассказывала про свадьбу, а я слушала и думала, как хорошо было бы оказаться червяком под листом подорожника у Алены на даче или хотя бы дома под одеялом. И еще я думала — а у меня зато есть Морковский, да и Кисулю Сергеевича можно увидеть в другом свете. Не знаю, как устроены другие женщины, а я устроена именно так.

— А вот сейчас, — сказала Екатерина Андреевна голосом фокусника, которому удалось распилить женщину и быстро спилить ее обратно, — сейчас Андрей сюда зайдет, и я вас наконец познакомлю. Вы увидите, какой он у меня…

В дверь постучали, и я закрыла глаза.

— Вот, — с гордостью произнесла Екатерина Андреевна. Я ее понимала, я бы на ее месте тоже гордилась — мужественный красавец, герой романа, мечта всех девочек…

— Здрассьте, я так и знал, — сказал Андрей.

Я открыла глаза. Передо мной стоял Лысый. Я впервые видела его в костюме и галстуке, а не в спортивных штанах, но это был он, Лысый. Переминался с ноги на ногу и с недовольным лицом почесывал ухо.

— Когда мне Катька сказала: «Приходи познакомиться с моим психологом», я так и знал, что это вы, — сказал Лысый, — хотя, конечно, надеялся, что это не вы.

— А где же красивый? — ошеломленно спросила я.

— Вот, — кивнула на Лысого Екатерина Андреевна.

— А мужественный где? — Я хотела все как следует уточнить.

— Вот, — снова кивнула Екатерина Андреевна.

Лысый протянул мне открытку-приглашение, на которой были нарисованы обручальные кольца: «Екатерина и Андрей приглашают Вас на празднование своего бракосочетания…»

У меня покалывало в сердце, звенело в ушах и еще тошнило. Я попросила Екатерину Андреевну принести мне валерьянки (у них всегда есть запас для нервных пациентов) — объяснила, что это у меня сильный стресс от того, что ее жених такой красивый и мужественный.

— Надо же, вы так хорошо перенесли пульпит, а от моего Андрея у вас такой сильный стресс! — с заметным удовольствием сказала Екатерина Андреевна.

Екатерина Андреевна удивлялась и веселилась как дитя, когда поняла, что мы с Лысым старые знакомцы.

Мы с Лысым тоже удивлялись и веселились, но старались не подавать виду, что между нами есть тайны.

У Лысого была одна тайна. Лысый почему-то хотел представить дело так, словно в наших отношениях не было перерыва из-за срубленной липы.

И у меня была одна тайна. Я не могла признаться Екатерине Андреевне и Лысому, что Лысого зовут не Андрей, а Марат. То есть это я обычно обращалась к нему: «Марат, зачем вам охранник?» или: «Марат, может быть, обойдетесь без консьержа?» Он мне когда-то так и представился — Марат. И я не подозревала, что развязно называю его по фамилии.

Поздно вечером ко мне пришел Лысый. Сказал, что за время нашей ссоры сильно соскучился по Льву Евгеньичу, а вот без наших разговоров, наоборот, обошелся легко. Поэтому сейчас он все подробно расскажет.

Лысый ужасно важничал. Развалился в кресле, курил трубку, требовал в кресло то чай, то кофе, то бутерброд, скормил Льву Евгеньичу свои бутерброды, плескался в Муркином страстном внимании к своей любовной истории и ежеминутно повторял: «Я как семейный человек…»

Я увела Мурку на кухню и спросила:

— Мурка, как ты думаешь, Лысый красивый и мужественный?

— Каждый человек уникален и вызывает упоения любви и все такое, — туманно ответила Мура. — Невеста Лысого вместо толстяка в спортивном костюме видит его истинную, скрытую от наших глаз красивую и мужественную личность. А Лысый не теряет времени даром и все больше походит на красивую и мужественную личность, какой его задумал Бог. Обычное дело.

— Мурочка, что с тобой? — испуганно прошептала я. — Горло, голова, насморк, завтра не пойдешь в школу?

— Зачем-то прочитала в твоей книге, — застенчиво пояснила Мура. — Прости меня, пожалуйста, я больше не буду.

Лысый, кажется, даже не заметил, что мы выходили из комнаты.

…Я очень хорошо помню все, что Екатерина Андреевна рассказывала мне про Андрея. То есть про Лысого, но это же был вылитый Андрей:

1. Может пропасть на несколько дней.

2. Не выражает словами своих чувств.

3. Не любит ходить в театр, смотрит боевики по телевизору.

4. Подолгу разговаривает по телефону о делах.

Не может быть, все это характерно только для Андрея!

Неужели и для Лысого тоже?

И не только для Лысого, а для многих мужчин?

Не может этого быть, или я не психолог.

— С Катькой мне было спокойно, и я уже совсем было решил жениться на Катьке, очень она душевная женщина, а тут Наташка… У Наташки, конечно, ноги… Но у Наташки ума как у кузнечика, к тому же с Катькой серьезное чувство… — в который раз повторил он, и тут зазвонил телефон.

— Аркашка! — радостно сказала я. Мой друг Аркаша из Израиля звонит редко.

— Но ноги что? Ноги у всех, а с Катькой чувство, — бубнил Лысый. — А Наташке все время на дискотеки надо, а с Катькой хорошо… А если у меня зуб заболит, кто меня вылечит, Наташка, что ли? Вот я и говорю…

— Я с Израилем разговариваю, — прошептала я Лысому, прикрыв рукой трубку.

— Отмените Израиль! — громко и сердито сказал Лысый, и я испуганно нажала на рычаг. — У человека, можно сказать, жизнь решилась, а вы тут с Израилем разговариваете! Лучше скажите насчет меня. Правда, моя Катька супер?!

— Екатерина Андреевна безусловно супер, — искренно сказала я, и тут опять раздался звонок, и я подняла трубку.

— Кто это был? Кто? Кто это сказал «отменить Израиль»? — въедливо спросил Аркаша.