Читать книгу "Спасатель. Жди меня, и я вернусь - Андрей Воронин"

В самом конце пути Женька слегка притормозил – именно потому, что был опытным геймером и знал: создатели ходилок-стрелялок любят заманивать наивного игрока в смертельные ловушки, поманив светом в конце тоннеля или лежащей на видном месте аптечкой. Выскочишь сдуру на открытое место, а по тебе ка-а-ак жахнут!.. И все. Остались от козлика рожки да ножки, начинай с последнего сохранения. Только тут не компьютерная игра, тут запасных жизней нет, и сохраниться простым нажатием клавиши не удастся.

Он стоял, прижавшись лопатками к шершавому бетону стены, и смотрел наружу. Глаза уже привыкли к свету, и он видел, что тоннель выходит на бетонированную площадку. На площадке, взломав корнями бетон, густо разрослись какие-то корявые, почти голые кусты, сквозь перепутанные ветви которых едва-едва синела океанская гладь. Оттолкнувшись от стены, Женька сделал шаг вперед и высунул наружу голову.

Голову ему никто не оттяпал, и вообще вокруг не усматривалось никаких признаков жизни, если не считать чаек, которые с криками кружили высоко в небе. С того момента, как он перерезал веревку, прошло минут пять, если не все десять, – вполне достаточно, чтобы оставшийся в подвале Слон сошел с ума от беспокойства. Было самое время возвращаться, но Женька не мог считать свою миссию выполненной, пока не разведал пути отхода.

Пообещав себе быть предельно осторожным, он сделал шаг вперед, потом еще один. Ветки кустов зашуршали, как сухой хворост, когда он раздвинул их, чтобы посмотреть, что там дальше. Казавшийся несокрушимо прочным бетонный козырек под его ногой вдруг шевельнулся, как живой, и раньше, чем Женька успел испугаться, обломился с негромким, будничным треском.

Падение не было постепенным, просто под ногами вдруг не стало опоры, как будто кто-то разом выдернул у Женьки из-под ног землю. Он успел схватиться за какую-то ветку, но та лишь обожгла ладонь и выскользнула. Коротко заорав от испуга, Женька Соколкин совершил короткий полет по вертикали и, подняв тучу брызг, с головой погрузился в прозрачные и не сказать чтобы очень уж теплые воды Великого, или Тихого, океана.

2

Еще под водой, бешено молотя руками и ногами, чтобы вынырнуть на поверхность, Женька понял, что дело швах. Плавать он, конечно, умел, но места для купания предпочитал выбирать сам и водоемов такой глубины и такого размера, как тот, в который нечаянно свалился, откровенно говоря, побаивался. Однажды, отдыхая с родителями в Сочи, он неосмотрительно отплыл от берега, когда на море было небольшое волнение. Вернуться на сушу стоило ему тогда немалых трудов; он успел не раз мысленно попрощаться с жизнью и, очутившись наконец на своей подстилке, радовался не столько своему спасению, сколько тому, что родители не заметили, что их драгоценный отпрыск едва не отправился на корм черноморским креветкам.

А здесь было не море – здесь был океан. Был океан, был крошечный скалистый островок с неприступными, отвесными каменными берегами, и был океанский прибой, который с одинаковой легкостью мог как расплющить его о скалы, так и унести в открытое море. В толще прозрачной, неправдоподобно синей воды обитали не только бычки и креветки. Бояться акул, которых видел только по телевизору, было как-то стыдновато, но Женька слишком хорошо помнил прошлогоднюю шумиху по поводу большой белой акулы, нападавшей на людей в окрестностях Владивостока, то есть, по большому счету, рядышком, чуть ли не прямо на этом месте.

А еще была расшифрованная копия карты, которую ему для сохранности доверил Стрельников, был Слон, который сейчас уже наверняка расстался с надеждой когда-либо увидеть Женьку живым, и были старшие партнеры, которые, вероятнее всего, совместными усилиями отвинтят Слону голову за то, что не доглядел за младшим учредителем концессии. А уж о маме сейчас и вспоминать не стоило, потому что… Э, чего там!

В тот самый момент, когда, пробив поверхность, Женькина голова поплавком выскочила на воздух, он услышал гулкий шлепок о воду, как будто вслед за ним со скалы в море свалился какой-то пустотелый металлический предмет. Повертев головой, он заметил в нескольких метрах от себя болтающуюся на волнах двухсотлитровую железную бочку, в каких обычно хранят горючее. Бочка лежала на боку и почти целиком выступала из воды, из чего Женька сделал вывод, что она пуста. Когда-то выкрашенная в красный цвет, она была основательно побита ржавчиной, и на ее чешуйчатом от отслоившейся краски мокром боку он разглядел белые иероглифы и какие-то цифры. Бочка была японская, времен Второй мировой; это представлялось очевидным, а вот откуда она тут взялась, Женька не понимал, хоть убей. Ни в тоннеле, ни на площадке, с которой он сверзился, никаких бочек не было. Может, она тут давно плавает? Может, Вторая мировая тут и вовсе ни при чем, а эту посудину принесло сюда из самой Японии, благо это совсем недалеко? Или с корабля какого-нибудь упала – может, сутки, а может, и год назад…

Дареному коню в зубы не смотрят, решил Женька и с энергией, которая отчасти компенсировала недостаток мастерства, поплыл к бочке. Зажатый в кулаке штык отчаянно ему мешал. При каждом гребке правой рукой он плашмя, с брызгами шлепал по воде, так что со стороны Женька, должно быть, смахивал на дурачка, решившего хорошенько наказать воду за то, что холодная и мокрая, или нарубить себе таким манером селедки на уху. Он уже хотел выбросить эту штуковину, из-за которой, собственно, и влип в очередную неприятность, а потом вспомнил об акулах и решил, что как-нибудь справится.

И он справился, хотя и не без труда. На последнем взмахе острие штыка лязгнуло о железный бок бочки; бочка, как живая, попыталась увернуться, но Женька вцепился в нее как клещ, обеими руками. Держаться тоже было неудобно, но потом он обнаружил петлю из стальной цепочки, продетой в проушину на пробке, что закрывала горловину, и ухватился за нее. Необходимость думать о том, чтобы не пойти на дно, таким образом, временно отпала, теперь можно было отплеваться, перевести дух и немного осмотреться.

Оказалось, что ему повезло – чуточку, а если разобраться, то и не чуточку, а очень даже прилично. Обнаруженный на дне колодца тоннель вывел его на подветренную сторону острова, где прибоя как такового не было – океан просто дышал, размеренно, как на гигантских качелях, поднимая и опуская Женькино плавсредство. Дожидаться в таком положении отлива, разумеется, не следовало, но перспектива превратиться в отбивную на прибрежных камнях ему, по крайней мере, не грозила.

Зато с перспективой выбраться на берег дело обстояло именно так, как он и предполагал, то есть фактически никак. Берег стоял стеной – отвесной, а кое-где и с наклоном наружу; Женька видел пару-тройку выступов и трещин, за которые при известной доле везения мог бы уцепиться рукой, но дальше дороги не было.

Покачиваясь в прохладной колыбели океана, он отыскал взглядом уступ, с которого так неосмотрительно навернулся, и пришел к выводу, что на этот раз, пожалуй, превзошел самого себя в инстинктивном стремлении во что бы то ни стало найти как можно больше приключений на свою непутевую голову. По ширине каменная полка, разумеется, уступала Новому Арбату, но все-таки, чтобы с нее кувыркнуться, нужен был особый талант. Вокруг на темном, почти черном, фоне скалы белели остатки каких-то железобетонных конструкций. Похоже было на то, что здесь когда-то стояла еще одна береговая батарея или какое-то другое укрепление. А потом целый участок скалистого берега вместе с этим укреплением вдруг откололся и рухнул в море – может быть, из-за массированного артиллерийского обстрела, а может, и в силу каких-то других, естественных причин.