Читать книгу "Залив Гавана - Мартин Круз Смит"

21

Может, она и была темной феей, но в постели оказалась просто женщиной. Ее груди были маленькими, с пурпурными сосками. Ее гладкий живот сужался к собольему треугольнику. Он прижал свои губы к ее губам. Он так давно не был с женщиной, что ему казалось — он заново учится есть. Особенно отличался вкус — он был пьянящим и сильным, как будто она покрыта сахарным ликером.

Он был беспомощен в своем желании, и Офелия мягко направила его. Это было похоже на торопливый судорожный пир для того, кто умирал с голоду, дав обет голодания.

Он хорошо относился к людям, желал им добра и всегда старался делать добро, но он давно ощущал себя мертвым. Офелия смогла оживить Лазаря. Она обвивала его ногами, она не отпускала его. Она целовала его лоб, губы, синяки на руках, как будто каждый поцелуй был целительным. Она была твердой и гибкой, мягкой и податливой, и, безусловно, более искушенной и страстной, чем он. Видимо, на Кубе это естественно…

Он слышал снаружи голос океана: эта волна смоет песок, разрушит здания и затопит улицы. Эта волна. Эта волна.

…Аркадий разложил на кровати сделанную Приблудой фотографию яхт-клуба «Гавана», документы AzuPanama, составленную им хронологию последнего дня Приблуды, список дат и телефонных номеров из квартиры Руфо. Пока Офелия изучала все это, он разглядывал выкрашенный в голубой цвет цементный пол, розовые стены с бумажными купидонами, пластиковые розы в ведерке для льда и кондиционер, воющий как «ИЛ» на взлете. Они усадили Чанго в кресло, голова его тяжело склонилась на кухонный стол, рука опиралась на трость.

— Если эти документы подлинные, — сказала Офелия, — тогда я могу понять, почему русский считал, что AzuPanama — скорее инструмент кубинского Министерства сахарной промышленности, чем панамская корпорация.

— Выглядит именно так.

Аркадий рассказал ей об О’Брайене и мексиканских запчастях для грузовиков, американских ботинках и реальном яхт-клубе «Гавана».

— Он заклинатель, интриган, он переходит от одной истории к другой. Как будто за руку ведет вас по тропинке.

— Так и есть.

Его отвлек вид Офелии, одетой только в его пальто и блестящие желтые бусы. Пальто было огромным для нее. Он как будто увидел фотографию женщины в раме, где раньше всегда было лицо другой. Каждый раз, когда пальто обтягивало ее, происходило смешение двух аур, запахов, тепла и памяти.

Офелия знала. Она сама не могла толком объяснить, но как только она увидела его горе, ощутила его потерю, как только она заметила нежность, с которой он относился к своему пальто, и почувствовала слабый след духов на рукаве, с этого момента она решила, что когда-нибудь наденет его пальто. Почему? Потому что это был человек, который любил женщину так глубоко, что готов был следовать за ней до самой смерти.

А может быть, он просто был меланхоликом — в общем, русским. Но надо сказать, что когда она валялась в багажнике автомобиля, связанная, задыхающаяся, накрытая мешками, она подумала, что единственный человек, который может спасти ее, это именно он — тот, с кем она знакома всего неделю. «Торопись, — сказала себе Офелия. — Одевайся и беги!»

— В Панаме может произойти все, что угодно, — вместо этого произнесла она. — Банк О’Брайена находится в панамской зоне свободной торговли Колин, где все и происходит. Тем не менее, он всегда был другом Кубы, и я не понимаю, как сахар может быть связан с яхт-клубом «Гавана», Хеди или сержантом Луной.

— Я тоже, но зачем убивать человека, который через неделю уезжает. Только если что-то должно произойти, и в самое ближайшее время. Тогда, конечно, все будет совершенно ясно.

Растрепанный, в белой рубашке с засученными рукавами, с сигаретой в длинных пальцах, он казался Офелии типичным русским музыкантом. Музыкантом, сидящим в застрявшем автобусе на обочине дороги где-то на Урале.

— Попробуем разобраться. Ты утверждаешь, что Руфо, Хеди, Луна, все, что произошло до сих пор, должно скрыть не уже совершенное преступление, а преступление, которое даже еще не произошло? Как мы это докажем?

— Рассматривай это как вызов. Самое большое преимущество детектива состоит в том, что он знает, что такое преступление. Это его отправная точка. Но мы два профессиональных следователя. Давай попытаемся остановить его раньше, чем оно произойдет.

— Хорошо. Давай разберемся. Кто-то что-то замышляет, но мы не знаем. Ты вынуждаешь их действовать, явившись сюда с фотографией Приблуды и его друзей, двух автомехаников, в бывшем яхт-клубе «Гавана», который, кстати, после революции, стал Домом культуры строителей. Но вернемся к главному. Руфо пытается убить тебя за эту фотографию. Намного легче было бы игнорировать тебя, поэтому мы пока не будем сбрасывать это со счетов. Во-вторых, ты снова заставляешь кого-то действовать, когда приходишь в яхт-клуб. Уоллс и О’Брайен увозят тебя из гавани и предлагают какую-то работу. Предложение, кстати, слишком нелепое, чтобы рассматривать его всерьез. Опять же было бы легче совсем не обращать на тебя внимания. В-третьих, Луна избивает тебя битой, но не пытается убить, возможно потому, что не может найти эту фотографию. Или некто пытается убить тебя из-за AzuPanama? Нет. Пытается проделать в тебе крошечное отверстие из-за AzuPanama? Нет. Забудь об AzuPanama, все вертится вокруг этой фотографии, — подытожила она, многозначительно пристукнув кончиками пальцев по столу.

— Это только одна версия.

— Хорошо. Но как эта фотография связана с будущим, я не знаю и ты тоже. Тебе просто нравится играть со временем.

«Она попала в точку», — подумал Аркадий. Во многом она была права.

— Есть два пути понять, что случилось с Приблудой. Один — это Монго. Другой, я думаю, ведет к О'Брайену и Уоллсу.

— Хорошо, твой друг О'Брайен спятил, если он думает, что сможет открыть казино. Пока Фидель жив, у него ничего не выйдет. Никаких казино. Это было бы полным провалом революции. И позволь мне сказать тебе кое-что еще. Эти двое — О'Брайен и Уоллс — никогда не будут делиться своим состоянием с человеком, который прилетел из России. — Офелия, помешкав, спросила: — У тебя есть план?

— Судя по записи на стене Руфо, завтра ночью в яхт-клубе должно случиться что-то, связанное с Анголой. — Он посмотрел на часы и уточнил: — Уже сегодня ночью. Можем заскочить туда.

— Ангола? Какое отношение все это имеет к Анголе?

— Руфо написал: Vi. HYC 2200 Ангола.

— Это уже план.

— А еще я хотел бы найти мобильный телефон Руфо.

— У него не было мобильного. В Гаване сотовые телефоны продает только КубаСелл, которая является совместным Мексиканско-кубинским предприятием. Любой, у кого есть доллары, может купить, но я звонила в КубаСелл, у них нет клиента Руфо Пинейро.

— У него был телефон, мы просто не нашли его. Я бы очень хотел покопаться в памяти этого телефона, и узнать, кто его лучшие друзья.