Читать книгу "Ночь для двоих - Шерри Томас"

— Это не... — Невинсон замолчал. Он снял с мертвеца часы и принялся их рассматривать. Уже в следующее мгновение он, поднял циферблат, под которым оказался тайник. — Вы правы. Здесь есть еще пилюли. Их достаточно, чтобы отравить трех человек. Если, конечно, это цианид.

Вир похолодел. Возможно, Дуглас собирался отравить жену и себя. Или все они были предназначены для миссис Дуглас — этакая долгая изощренная месть.

А может быть, их хватило бы и для Элиссанды. При этой мысли у Вира кровь застыла в жилах, хотя он отлично понимал, что опасность далеко позади.

— Полагаю, он знал, что на этот раз не сможет сбежать, — Сказал Невинсон. — Доказательств у нас более чем достаточно. Он бы отправился на виселицу.

Человек, считавший себя хозяином своей судьбы и не гнушавшийся никакими средствами, не мог допустить, чтобы за него что-то решили, пусть даже речь шла о смерти. Что ж, по крайней мере, он больше никогда не причинит боль ни Элиссанде, ни ее матери.

Мысль не принесла облегчения. Для человека, сделавшего в своей бесполезной жизни так много зла, это была слишком легкая смерть.

— Посмотрите, — Невинсон положил часы на стол, — здесь есть еще два маленьких алмаза. Вот, оказывается, как он подкупил тюремную стражу.

Пока детектив и полицейский инспектор осматривали алмазы, Вир взял часы и принялся вроде бы машинально крутить их в руке. Он почти сразу обнаружил второй тайник, в котором лежал крошечный ключик.

Незаметно спрятав ключ в карман, маркиз отдал часы Невинсону.

— Ему вовсе незачем было себя убивать, — сказал он. — Я бы непременно замолвил за него словечко перед судьей. Богатые люди — заманчивые мишени, искушение для многих. А он, в конце концов, мой родственник.

Неожиданно Элиссанда поняла, что не может дышать.

Она более или менее нормально дышала по пути домой. Ей хватало воздуха, когда она укладывала маму в постель. Даже когда, оставшись наконец в одиночестве, она растянулась на кушетке в гостиной и стала прикладывать к лицу ледяной компресс, ее легкие расширялись и сокращались, как должно.

Но тут она вскочила, сбросив компресс на пол, и рванула воротник. Руки отца опять сомкнулись, на ее горле, безжалостно перекрыв доступ воздуха в легкие. Она задыхалась и хватала ртом воздух. Широко открыв рот, она пыталась втянуть в себя жалкие остатки воздуха, которые еще были в комнате. Но воздуха не хватало. Голова закружилась, пальцы онемели, в ушах стоял звон. Она старалась дышать чаще и глубже. Грудь болела, в глазах мелькали яркие точки.

Снаружи донесся какой-то шум. Экипаж? Неужели кто-то открывает дверь? Она ничего не понимала. Снова рухнув на кушетку, она низко опустила голову, стараясь не лишиться чувств.

Шаги. Она больше не одна.

— Дыши медленно, Элиссанда, — спокойно проговорил маркиз и сел рядом. — Ты должна контролировать свое дыхание.

Он погладил ее по голове. Тепло его прикосновения дарило покой. Но его слова не имели смысла. Ей нужен был воздух. Много воздуха.

— Вдыхай медленно и неглубоко. Потом так же выдыхай. — Теперь его рука лежала на ее спине. Это было удивительно приятно.

Она сделала все, какой сказал, и довольно скоро поняла, что он прав. Контролируя дыхание, она постепенно успокоилась. Онемение прошло, в груди больше не теснило, да и голова не кружилась.

Вир помог жене сесть прямо. Она еще чувствовала небольшое жжение в глазах, но мелькание прекратилось. Теперь она ясно видела своего мужа. Он выглядел утомленным и хмурым, но в глазах светилась доброта.

— Лучше?

— Да, спасибо.

Он повернул ее лицо к себе и внимательно осмотрел повреждения.

— Синяки и ссадины будут выглядеть ужасно. Тебе давно пора быть в постели — день был долгим.

Неужели только сегодня утром она проснулась, с оптимизмом глядя в будущее, уверенная, что теперь в ее жизни всю будет хорошо? Как можно за такое короткое время уничтожить так много?

— Я в порядке,— машинально пробормотала она.

— Ты уверена?

Элиссанда отвела глаза и уставилась на свои руки.

— Он в тюрьме?

— Был.

Она сильно вздрогнула:

— Как это «был»?

Маркиз колебался.

Элиссанда вцепилась в витую ручку кушетки так сильно, что побелели пальцы.

— Он опять сбежал? Прошу тебя, скажи мне, что он не сбежал!

Вир тоже на какое-то время отвел взгляд. Когда он снова взглянул на жену, в его глазах была странная пустота.

— Он мертв, Элиссанда. Совершил самоубийство в полицейском участке. У него оказались с собой какие-то пилюли — скорее всего цианид. Коронер осмотрит тело, и тогда мы будем знать точно, от чего он умер.

Элиссанда открыла рот от удивления. Дыхание снова участилось.

— Медленно, — спокойно проговорил Вир. — Дыши медленно и равномерно. Иначе тебе опять станет плохо.

Она принялась считать. Раз, два, три — вдох, раз, два, три — выдох. Дыхание выровнялось. Но сердце в груди колотилось как бешеное.

— Ты уверен, что это не какая-то изощренная хитрость?

— Я был там. Он мертв, как все его жертвы.

Она встала. Сидеть на одном месте больше не было никакой возможности.

— Итак, он не смог вынести мысли, что ему придется ответить за свои поступки, — сказала она.

— Совершенно верно. Он был трусом.

Элиссанда прижала пальцы к вискам. Больно. Но больше всего боли причинила правда.

— И он был моим отцом.

Все, что она знала о себе, оказалось перевернутым с ног наголову.

Ей что-то вложили в руку. Опустив глаза, она увидела бокал, щедро наполненный виски, и едва не рассмеялась. Неужели Вир забыл об отсутствии у нее привычки к крепким напиткам? Она сильно прикусила губу, чтобы не расплакаться.

— Он при каждом удобном случае оскорблял в моем присутствии Эндрю и Шарлотту Эджертон. Я всегда знала, что люди считают Шарлотту падшей женщиной, а ее мужа — глупцом. И все же... — Она сморгнула слезы. — Да, я любила их. Я всегда любила их и верила, что, когда настал их последний час, они искренне сожалели, что не смогут увидеть, как я вырасту.

А когда ее отец сделал свой последний вздох, он, вероятнее всего, сожалел лишь о том, что больше не сможет мучить Элиссанду и ее мать.

Мысль обожгла ее. Вместо доброго, благородного, пусть и слишком импульсивного Эндрю Эджертона ее отцом был человек, искренне радовавшийся возможности рождения у нее выводка умственно неполноценных детей.

Она видела свое отражение в зеркале на стене. Муж был не прав. Синяки и ссадины не будут выглядеть ужасно. Они уже таковыми выглядели. Красные пятна стали лиловыми, губа рассечена, один глаз заплыл.