Читать книгу "Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ - Петр Хомяков"

– Скифы разные бывают. Тамирис тоже была из их рода. И они же ее и убили.

– Да-а-а. Так за кого там Фетиду отдают?

– Да, за какого-то Пелея. Тот вроде бы обязался привести дружину с новым оружием, а Зевс ему за это даст трон в Мирмидонии.

– Не получит он нового оружия. Сварог не для того его делал, чтобы Зевсу подарить.

– Да, нам-то какое дело. Но Фетида ведунья неплохая.

– Да и как женщина весьма недурна.

– Купала, Купала, не доведут тебя бабы до добра.

– Ладно, не ворчи. Женщины это последняя радость в нашей жизни.

Лаомедон только что обошел свои размножившиеся стада. И теперь осматривал построенную Посейдоном стену.

– Неплохо поработали. Неплохо. Да вы прямо боги олимпийские.

Аполлон и Посейдон молчали.

– И поэтому, продолжал Лаомедон, отпускаю вас с миром. И в рабство не продаю. Понятно? Ну, чего встали?! Бегите отсюда, пока не передумал.

– А деньги?! – разом выдохнули Аполлон и Посейдон.

– Не поняли?! В рабство захотели?!

– Вот собачий городишко! Недаром его Гера так ненавидит, – возмущался Посейдон.

Они сидели в рощице неподалеку от Трои.

– Ничего брат. Мы ему устроим чудеса, – успокоил Аполлон. – Сдается мне, нам повезло. Земля потрескивает. Чуешь?

Посейдон прислушался.

– Нет. Это ты у нас все слышишь.

– Делаем так. Дожидаемся грозы, вызываем ее посильнее. В две глотки. Может, молнии помогут земле треснуть. И стада разбегутся, и стена обрушится. Не пойдут этой твари на пользу наши труды.

Через несколько дней разразилась страшная гроза. А вслед за нею землетрясение. Троя сильно пострадала.

А Лаомедону знающие люди подсказали, кто у него ходил в работниках.

– Подставили! Подставили, рабы лукавые, – орал царь. – Не могли сразу предупредить!

– Зевс не велел, – многозначительно сказал глава жреческой коллегии. Хотя Зевс был не при чем, и он сам узнал обо всем только два дня назад, переспав с нимфой Эоной.

– И что же теперь делать? Что?! Я спрашиваю!

– Принеси богатые дары в храмы Аполлона и Посейдона. Да не скупись, царь.

– Разорили! Разорили! – орал Лаомедон. Орал как базарный торговец. Которым, в сущности, и был, контролируя самый большой рынок рабов и зерна в Элладе и Малой Азии.

Дары он принес. И Аполлон по легкости характера его простил. А вот Посейдон нет.

– Я на его стену больше потратил, – сурово сказал бог морей, демонстрируя расчетливость благоприобретенную за годы жизни на юге.

И остался врагом Трои.

Глава 9. Их нравы, или богини хотят ласки

Свадьба Фетиды и Пелея была обставлена шикарно. Зевс, который уже давно был не столько богом, сколько царем, придавал большое значение установлению связей с Таврией.

Ибо уничтожение Сварогом скифов-работорговцев сильно подрывало и экономику Эллады и эллинское влияние на северных берегах Понта Эвксинского.

Поэтому были выбраны несколько племен скифов-земледельцев, которые к тому же имели отдаленные связи с родовичами Сварога и Перуна и не запятнали себя работорговлей.

Потому, собственно, и уцелели во время акции возмездия северян.

И началась активная политическая работа с этими племенами.

В число таких, говоря современным языком, перспективных местных руководителей, попал и Пелей.

И теперь он праздновал свадьбу с красавицей богиней Фетидой.

– А не развеяться ли нам, Афина? – спросила ее Гера среди свадебного пира.

– Тебе мало веселья здесь?

– Какое это веселье? Так себе. Хочется чего-то оригинального. Например, устроить с этим красавчиком, – она показала на сына троянского царя, Париса, присутствующего на свадьбе, – то, что проделывает с нами обеими Зевс.

– Царь богов может не понять нашей инициативы, – рассудительно заметила Афина. Однако глаз на красавчика положила.

– А мы обставим все как занимательную игру. Знаешь, тут в одном храме, посвященном мне, любимой и божественной, – захохотала Гера, хлебнув вина, – так вот, в одном храме подарили яблоки из золота. Давай разыграем одно яблочко. Пусть этот красавчик вручит его самой обаятельной из нас. А проверять нашу красоту будет, разумеется, самым натуральным образом.

– Давай тогда еще и Афродиту привлечем.

– Зачем?

– Хочется Зевса немного осадить. А то папаша, позволяя себе все, нас скоро сделает гаремными женами, а не вольными богинями.

– Давай.

– Слушай, а не жалко тебе этого яблока? Все же оно и так твое.

– Эх, Афина! Ты все же никогда не будешь настоящей белой ведуньей. Много в тебе этого местного, южного, мелочного, местечкового, – она на мгновение замолчала, – придет же на ум такое дурацкое слово. А, ладно! Твое, мое… Да наплевать на это, если есть возможность порезвиться. Тем более в моих храмах этих золотых яблок как грязи.

Потомки, рассказывая потом в легендах об этом эпизоде, так и не могли толком объяснить, почему яблоко из садов, якобы принадлежащих Гере, ей надо было еще как-то разыгрывать с Афиной и Афродитой.

Розыгрыш яблока привлек внимание всех гостей. И Парису пришлось стать судьей. Он внезапно понял, что может здорово влипнуть, называя одну из трех красивейшей.

Что бы эти скучающие дамы не задумали, две проигравшие все равно затаят злобу на него.

Парис попытался отказаться от судейства, и призвать в качестве арбитра богинь Зевса. Но царь богов, прекрасно поняв замысел своих жен и любовниц, посмеялся в душе их наивной хитрости, и велел Парису исполнить волю богинь. Пусть порезвятся, девочки.

– Ну, как будешь выбирать? – спросили сиятельные дамы, когда их оставили вчетвером. Им было весело. И от вина, и от смущения этого красавчика, и от того, что они провели Зевса. Так они, во всяком случае, считали.

Парис оглядел конкуренток. Пышная и сильная женственность Геры поначалу захватила его. И он чуть было не отдал яблоко с ходу царице богов.

Но пикантная сухощавость Афины тоже возбуждала.

А что если посмотреть на них голых? И вообще провести некоторое время с каждой на ложе.

Поначалу мысль показалась слишком дерзкой. Но потом Парис вдруг подумал, что божественные жительницы Олимпа не прочь обострить игру.

– Богини, я не могу решить, кто из вас красивее. Решительно не могу. Для этого надо посмотреть на вас обнаженных. Но я не решаюсь дерзнуть такое.

– А зря не решаешься, – тягуче усмехнулась Гера. – Раздеваемся, девочки?