Читать книгу "Лунная соната для бластера - Владимир Серебряков"

Все мое обучение пошло насмарку. Элис не стала проводить никаких приемов. Она просто ударила моего противника по голове. Кулаком. Наверное. Самого удара я просто не увидел. Замах, и…

Видимо, мой ретикулум наделен независимым от хозяина чувством юмора. Потому что хруст костей я услышал совершенно отчетливо, сквозь гремящую в ушах музыку. Карела оторвало от земли и медленно понесло к стене.

Я оборвал подходившую уже к концу репрограмму, и согнулся пополам, тяжело дыша. Перед глазами плавали какие-то расплывчатые медузы.

Элис машинально вытерла измазанные кровью пальцы о седалище. Я полез в карман за салфетками… и только тут сообразил, что наблюдал секунду назад.

Тому, что в мозгу моей знакомой хранятся, помимо страшных тайн, медицинских энциклопедий и последних разработок гения интелтроники Ноя Релера, еще и боевые репрограммы — настрого запрещенные, кстати, к использованию частными лицами — меня уже не удивляло: хороший показатель того, насколько размазались для меня границы невероятного. Но двигаться с такой скоростью человеческое тело просто не может. Это грозит разрывом связок, а то и вывихом. И удар, нанесенный с такой размашистой легкостью, раздробит не только вражьи кости.

Значит, Элис аугментирована. И сильно — я не рискнул бы повторить ее фокус, невзирая на обязательные полицейские импланты. Но как она сумела освободиться?

Всплыла брошенная ею походя реплика: «На меня не действует» — когда я предложил ей мушку. В тот момент я подумал, что имеются в виду только снотворные… но если никакие пситропные препараты не могут повлиять на Элис… а такое вполне реально, если аугмент-чипы в ее мозгу достаточно мощны… Значит, она притворялась оглушенной до самого последнего момента, не выдав себя ни движением, ни мыслью. Я обнаружил, что испытываю к ней чувство, близкое к почтению.

Но сейчас не время предаваться сантиментам. Живых… нет, бежать за подмогой осталось некому, но исчезновение двоих пленников и без того откроется очень быстро. Мгновение я раздумывал, не попытаться ли отбить остальных, но из-за поворота уже раздался пронзительный тревожный йодль, какие далеко разносятся по коридорам.

— Бежим! — Элис потянула меня за руку.

Я тряхнул головой, разгоняя туман. Проклятье, сам я не справлюсь… репрограмма высасывает все силы, а у меня их и оставалось-то негусто. Пожалуй, часы беспамятства после удара гаузером пошли мне на пользу — если не мозг, то хотя бы тело получило желанную передышку. Девушка уже бросилась прочь — почему-то мне запомнилось, что на каждом шагу она оборачивалась, словно пытаясь меня подогнать — и я устремился за ней, на ходу вытягивая из кармана пакет с мушками.

Трех желтых квадратиков на шею хватило, чтобы ноги перестали подкашиваться. Зато ужасно захотелось есть. Нет — жрать. Откусывать и глотать, не жуя, и брызгать слюнями в спешке. Я прямо-таки чувствовал, как плещется в желудке лужица кислоты.

Мы мчались мимо одинаковых, только штрих-бирками различающихся шкафов с оборудованием, мимо решетчатых кубов термоконтроля и молчаливых оплывающих капель — процессоров сетевого резерва, то ныряя в кромешную тьму, нимало не разгоняемую свечением загадочных маршрутных полос — ах, если бы я умел читать их без помощи инфора! — то вновь вылетая на свет. От неровного каменного пола веяло холодом. Ноги я себе сбил на первых десяти шагах; к первой развилке я благоразумно налепил на шею мушку с анальгетиком, а к третьей — попросту перестал чувствовать ступни.

Я не был настолько наивен, чтобы предполагать, будто Карел из Карелов даст беглецам уйти свободно. Но масштабы погони меня поразили. Мы с Элис блуждали наугад в проклятом всему богами Луны подкупольном лабиринте служебных тоннелей — а боевики карелов выскакивали из поперечных коридоров, словно зная, где мы появимся, и только моя хорошая реакция, да — что скрывать — боевые программы Элис помогали нам прорваться.

И все равно было в этом что-то нарочитое. Если карелы так хорошо ориентировались в путанице переходов — почему до сих пор не взяли нас в кольцо? Почему за нами гонятся десятки человек, вооруженных только боепрограммами да ножами? Почему мы продолжаем продвигаться… куда-то?

Нас загоняли . Я не сразу вспомнил древнее словечко, но связанный с ним образ заставил меня сбиться с шага и замереть — крупная, неручная серая собака в непроходимом кольце алых меток.

Но куда может гнать нас Карел?

На маршрутной полосе промелькнула метка — «150 м». Сейчас узнаем. В ушах у меня звучал зловещий голос групаря: «Вы послужите нам своей смертью».

И в ту же минуту впереди мы увидели просвет.

Коридор вывел нас на баллист-станцию, точнее под нее — на служебный уровень под вокзалом, куда пассажирам вообще-то вход закрыт. С тяжеловесной грацией кашалотов проплывали туда-сюда капсулы, то поднимаясь вверх, за пассажирами, то плавно соскальзывая обратно, чтобы занять свои места перед жерлами-шлюзами. Очередная висела над опорной решеткой, готовая принять седоков. Скругленный цилиндр был как-то странно повернут вдоль продольной оси, так что распахнутый люк располагался сверху, и подобраться к нему можно было только с подвесной дорожки.

Я нутром ощутил, что это ловушка, стоило мне увидеть эту капсулу — единственно неподвижную в неторопливой вокзальной суете.

— Туда! — крикнула Элис, взлетая по неровно дребезжащей под ногами лесенке.

— Нет, погоди…

Я с ужасом понял, что не знаю, как быть. Рефлекс требовал вызвать на инфор план-карту рега, с заранее проложенным оптимальным маршрутом, в обход преследователей, прекрасно видимых через камеры слежения… ах да, тут нет камер слежения… а главное, у меня нет инфора. Я словно провалился в прошлое, жуткое, насквозь прореаленое, тем более страшное, что вроде бы и не изменилось ничего вокруг. Это я оказался в изменившемся мире ненужным. Так, наверное, чувствовал бы себя программист Серебряного века, оказавшись на улицах древнего Рима.

— Беги! — взвизгнула девушка, и я невольно ринулся за ней следом.

Массивная туша капсулы проплыла совсем рядом, можно было рукой коснуться шершавого, неровного пенопокрытия, похожего на шкурку гигантской картофелины. Сзади слышались крики, тонкий писк боевых сигналов, запредельное зудение сонарных дальномеров — похоже, за нас взялись уже не лысики, пушечное мясо, а обвиртованные бойцы.

Я пригнулся, пропуская над головой очередную капсулу, и увидал впереди то, к чему так уверенно стремилась моя подруга — сетевой терминал. Правда, непонятно, зачем он ей, потому что в сеть может войти компьютер, а его у нас и нет…

— Задержи их! — крикнула Элис.

Интересно, как?

Девушка с разбегу припала на одно колено, волосы хлынули вперед золотой волной. Элис потянулась к затылку, спокойно, точно на манекене, разнимая края невидимого дотоле шва. Под скальпом на танталовой пластинке торчали старомодные оптоволоконные разъемы, числом четыре штуки. Напряглись искусственные мышцы, и крышка терминала слетела с петель.