Читать книгу "Гении исчезают по пятницам - Фридрих Незнанский"

Это было типичное жилище холостяка. Но весьма специфическое. В туалете, в ванной, в кухне, везде — вперемешку журналы «Пентхаус», «Хастлер» и западные издания по стрелковому оружию.

Щербак заглянул в холодильник. Жилец явно следил за своим здоровьем: никакой тебе сырокопченой колбасы или супов быстрого приготовления — только свежие овощи, йогурты, минеральная вода, рыба.

Щербак перешел в комнату. Широкая кровать, письменный стол, никаких полок и стеллажей, на стенах — всего две фотографии.

Складывалось впечатление, что квартиру первоначально снимали ненадолго, но застряли тут основательно.

В ящике стола в старой металлической коробке монпансье валялась мелочь: монеты разных стран. Деньги были ангольские, иранские, югославские. Весьма красноречивый набор. Можно было, конечно, предположить, что Торопов — нумизмат в широком смысле слова, любит собирать монеты разных стран и денежные знаки вообще (чему подтверждение — расписки из кожаной папочки), но все же вряд ли, уж очень специфическая была география.

На одной стене висела черно-белая фотография в затейливой рамке: четыре веточки какого-то экзотического красноватого дерева, скрепленные веревками по углам. На фотографии Торопов лет пятнадцать назад в загадочной военной форме стоял в обнимку с каким-то лейтенантом. Прямо на фотографии шариковой ручкой было написано:

«Только работа убережет нас от всех напастей».

Хемингуэевская фразочка, сообразил Щербак. Да вы романтики, господа офицеры…

Характерно, что на другой стене было увеличенное фото того же лейтенанта, только уже в погонах полковника, перетянутое траурным крепом. Вот и уберегла, подумал Щербак. Ясно, ребята, какая у вас работа. Надо сваливать отсюда, пока цел. Прав Голованов, с этими енотами без нужды лучше не связываться.

Тайников с оружием или деньгами сыщик в квартире Торопова не нашел, хотя, положа руку на сердце, не за этим он сюда приходил, так что и искал несколько поверхностно. Главное теперь было ясно: серьезное военное прошлое этих людей довлело над ними и сегодня.

Через полтора часа, сидя дома у Щербака и попивая с чувством выполненного долга свое первое пиво за день, Щербак с Головановым подводили итоги. Хоть в чем-то они наконец продвинулись.

Итак, в бытность свою военнослужащими господа, а точнее, товарищи Торопов с Гудковым не торчали в теплых местечках при штабе, не вывозили имущество Советской армии из Восточной Германии, не торговали украденной со складов техникой, а воевали, воевали и воевали. Судя по их внешнему виду и поведению, их опыт (сын ошибок трудных) никуда не делся, они вполне дееспособны, и, как знать, не превратили ли город-герой Москву в арену военных действий против отдельно взятых мирных граждан? Только уже не из идеологических соображений интернационального долга, как в советские времена, а исключительно за деньги.

— Выводы отсюда можно делать бесконечно, — сказал Голованов, рассматривая на свет пустую бутылку «Гессера», — но сейчас важен только один: убивать эти ребята умеют. Короче говоря, они запросто могли совершить заказное убийство, а может, и серию заказных убийств ученых.

— Но вряд ли они сами искали заказчиков, — заметил Щербак.

— Конечно. И уж тем более они не в состоянии вникнуть в тонкости научных трудов и определить перспективную жертву, за убийство которой кто-нибудь заплатит. Совершенно очевидно, что за Тороповым и Гудковым стоит руководитель и организатор.

Но как его вычислить, этого руководителя? Каким-то же образом в контакт они с ним входить должны — получать наводку и все такое. Как осуществляется этот контакт? Лично? Через посредника? По телефону? Через Интернет? Нет, последний вариант отметался сразу, по крайней мере — не из дома Торопова: компьютера там не было, да и слежка последних дней не выявила, чтобы кто-то из парочки бывших военных захаживал в интернет-кафе.

Несмотря на то что возможность имелась, Щербак не стал нашпиговывать квартиру Торопова «жучками», и уж тем более — лепить прослушку к нему самому. Это было даже не рискованно, это было просто глупо: Торопов, обнаружив пропажу ключей, будучи профессионалом, скорей всего, сразу же проверит, не исчезло ли что-нибудь в его квартире или, наоборот, не добавилось ли. Так что пусть лучше пока привыкнет к мысли, что стал жертвой банального карманника. Имитируя именно такую ситуацию, Щербак прихватил с собой громоздкий подсвечник из желтого металла. Дескать, грабители подумали, что это бронза, хотя по весу было ясно, что — латунь.

— Ты зря старался, — заметил Голованов, рассматривая уродливый канделябр, стилизованный непонятно подо что — загогулина с вычурными, неровными завитушками.

— Почему?

— Потому что Торопов все равно решит, что мы охотились за долговыми расписками. Он подумает, что все это — дело рук его должников. Так что теперь надо позаботиться об их безопасности.

— А может, он как раз решит, что расписки я взял у него случайно, — возразил Щербак.

— Да?

— Да!

— А как ты узнал тогда его адрес? Или, может, он был на ключах выгравирован? Торопов не идиот, он поймет, что это не случайность, другое дело — с чем он свяжет наше «ограбление». Эх, жаль, что мы не можем его сейчас послушать…

— Почему — не можем? Можем. «Жучок» можно установить на машину. Хоть куда-то они на ней ездят. Во-первых, вокруг квартала, а во-вторых, наша докторша видела их тачку на месте аварии. И в машине они прослушку, возможно, искать не станут, да и труднее ее там найти.

— Ладно, тогда так и сделаем, — распорядился Голованов. — Я займусь «фордом», а ты — должниками. И кстати о докторше…

— Что — о докторше? — живо обернулся к нему Щербак.

— Ничего. Потом.

И Щербак взялся за тех, чьи расписки он достал из кармана Торопова.

Денис Грязнов

Профессор Ричард Кимбл решил, что Денис пришел просить за Старостяка. А собственно, что он еще мог подумать, услышав от секретарши, что в приемной ожидает русский частный детектив. Но, несмотря на это, Денис был принят, и Кимбл, удостоверившись, что сыщик хорошо владеет английским, сразу же заявил:

— Я уже забрал жалобу из полиции. — Но этим профессор не ограничился, счел нужным объяснить все подробно: — Я долго размышлял над обвинениями, которые предъявлял мне юный аспирант Старостяк, и я его понял. Более того, я на его месте, возможно, подумал бы так же. Он продемонстрировал логику, настойчивость, даже напористость. Мне это потом, после размышлений, очень понравилось, и я забрал из полиции жалобу. Теперь ему не грозит тюремный срок, а несколько дней в одиночестве и спокойной обстановке помогут ему все взвесить и осознать ошибочность своих выводов. А после этого я готов найти для него место в штате своей лаборатории.

На Дениса Кимбл произвел хорошее впечатление: он совершенно не был похож на коварного злодея, интригана, скорее на рассеянного недотепу. Как часто бывает с людьми талантливыми, в повседневной жизни профессор наверняка постоянно чувствовал себя неуютно, и, была бы у него такая возможность, он не вылезал бы из своей лаборатории годами. Этажерочки, фотографии и мини-площадка для гольфа, так взбесившие Старостяка, говорили Денису вовсе не о том, что Кимбл гордец и сноб. На всех снимках у Кимбла выражение лица было рассеянное, а на фотографиях с ружьем и у вертолета — и вовсе перепуганное. Наверняка затащили фотографироваться, и он скрепя сердце согласился, только чтобы отстали, не умея или не желая отказывать. Ни спесивости, ни самолюбования, ни даже радости не было на этих снимках. То же и с гольф-тренажером: клюшки даже не распакованы, в гольф Кимбл не играл ни здесь, ни где-либо в другом месте, всю эту хренотень ему подарили на какой-нибудь юбилей, и с тех пор она просто пылится в углу. На этажерках нет ни одной книжки, написанной самим Кимблом. И после этого Старостяк будет утверждать, что австралиец ради славы нанял в Москве киллеров?! Да он наверняка мальчика для стрижки газонов сам нанять не сумеет, дома, скорее, всем занимается жена, а тут — секретарша или еще кто-нибудь.