Читать книгу "Возлюбленная Казановы - Елена Арсеньева"

Строилов схватил ее, прочел, шевеля губами, ибо не силен былв беглости чтения, и похолодел… Это оказалось его собственноручное письмо:неряшливое, безграмотное, там и сям изрисованное голубками, несущими в клювикахрозочки, да уродливыми купидончиками и адресованное метрессе императора, полноеизъявлениями самой страстной любви и намеками на многочисленные милости, ужеоказанные ему Воронцовой.

Убей бог, Строилов не припомнил, когда он писал такое письмои писал ли вовсе, хоть почерк был его. Не вызывало сомнений: оно послужит к егонеминуемой погибели, ежели попадет в руки императора!

Оглядевшись и увидев три пары глаз, глядящих на него соткровенной насмешливостью, Строилов понял: это была наглая фальшивка, да вотбеда – изготовленная с таким мастерством, что выглядела лучше и убедительнеевсякого подлинника.

Граф Валерьян мало имел достоинств несомненных, однакосчитался недурным фехтовальщиком, а стало быть, славился быстротою реакции.Никто и моргнуть не успел, как он уже скомкал опасную бумажонку, сунул ее в роти принялся торопливо жевать, вытаращив от страха глаза, то и дело давясь игромко отрыгивая.

Он ожидал бог весть чего: криков, ругани, побоев, насилия,но только не того громоподобного хохота, каким разразился Орлов. Ему вторилимелодичный, звонкий смех императрицы и сдержанные улыбки Дашковой.

– Вы были правы! – воскликнула наконец Екатерина. – Вы былиправы, друзья, а я… ох, не могу, не могу! – Она так и закатилась при видепочернелых губ Строилова. – Да плюньте, граф, плюньте, Христа ради! Вы этакотравитесь, а ведь зря!

И с этими словами она выхватила из кармана своегосеребристо-зеленого платья четвертушку бумаги. Точь-в-точь такую же, как та,которую только что самоотверженно сжевал злополучный Валерьян.

Более того! Дашкова и Орлов тоже держали в руках подобныебумажки.

Это был заговор, понял Строилов, тщательно подготовленныйзаговор с целью его погубить.

С отвращением Валерьян выплюнул свою черную невкусную жвачкуи пал в ноги императрице, невнятно и жалко моля о помиловании.

– Встаньте! – соизволила сказать Екатерина, натешившисьзрелищем его унижения. – Встаньте, граф! И не отчаивайтесь так, бога ради. Вот!– Она протянула ему все четыре закладные на Любавино, неведомым образомпопавшие к ней, но уже с расписками: «Долг вполне выплачен». – Как видите, сияженитьба для вас все-таки выгодна. Будет куда после свадьбы въехать, где жизньпровести безвыездно, и, – голос ее стал суровым, – сие – непременное условие!

– Да вы надо мною смеетесь, ваше величество! – простоналнесчастный Валерьян, все еще не веря случившемуся.

– Ведь и вы тоже надо мною смеялись… – ласково напомнилаЕкатерина.

Строилов не поверил ушам:

– Что? Это мне всего за одну улыбку?!

– Да, – кивнула Екатерина, глаза ее блеснули. – Не правдали, я плачу щедро? Всего за одну улыбку вы получили жену и воротили родовоеимение… А теперь, граф, вам пора! Невеста ждет вас!

Ни Екатерина, ни Валерьян, конечно, не могли знать, что заодну эту неосторожную улыбку она обрекла его на смерть столь лютую, какую немогла бы пожелать и самому злому своему врагу, – и спасла жизнь той, которойотнюдь не желала ни долгой жизни, ни счастья.

Глава 17

Свадебное путешествие

Любавино – село хоть невеликое, но доброе, домов за сотню, ина землях богатых стоит. И пашни вокруг жирные, и леса дремучие, и болотаторфяные. Хоть далеко ему до таких знатных нижегородских сел, как Лысково,Катунки, Мурашкино или те же ближние к нему шубинские Работки, где испоконвеков была самая оживленная пристань на пути в Азию, где так и сновалипроворные паузки да завозни, дощаники да шитики; все же и Любавину было чемславиться. Глиняные залежи вокруг него богатейшие, особенно возле излучиныречки Любавни, что в Волгу впадает; глина здесь в яминах серо-белая, кгоршечному делу самая способная. Искони любавинцы горшечным промыслом жили неменьше, чем охотой да хлебопашеством, продавая плоды труда своего по всейНижегородчине. За это, кроме тягла, подворной и лошадной подати, им всегдаполагался добавочный денежный оброк, вынуждая торговать. Да ведь мужику непривыкать работать!

Любавино, прежде село государево, уже лет сорок принадлежалографам Строиловым: еще когда Петр Великий по пути на Каспий наведался в НижнийНовгород, он пожаловал сельцо верному сподвижнику Ивану Строилову, избезземельных дворян, да в придачу графский титул. Строилов и жена его были впреклонном возрасте и давно умерли, сын их – тоже; теперь Любавино принадлежаловнуку Ивана Строилова.

Да одна беда: внука этого, барина своего, любавинцы ужпозабывать стали, когда видели в последний раз. Уехал в Санкт-Петербург и будтосгинул там. Исправно обозы оброчные ему отправляли. А все ли ладно у барина –никто, кроме управляющего, и знать не знал. Управляющий был человек неплохой –из своих, приволжских, подсоседник[20], как его втихаря называли, крестникпокойного графа, а все ж рука не хозяйская. Коли трудится, то не барин. Хоть породу и не мужик, середка на половинку, к нему ни почтения, ни повиновения,какого надо, не было. Потому, когда прошел слух по селу, что возвращаетсямолодой граф Строилов в свою вотчину, да везет с собой жену новобрачную, да ещеи земли дедовские от закладных освободил, тут настали в Любавине разом ирадость, и нетерпеливое ожидание. У тех же, кто помудрей да поосторожней, былаи опаска: бог его весть, каков он стал, граф молодой, в столице поживши, придворе побывши; да какова его барыня? В одном сходились: коли принесла молодаямужу хорошее приданое, коли царит меж ними лад и склад, то и людям их будетхорошо. Ну а ежели нет… остается уповать на бога.

Только на него, милостивца, оставалось уповать и самимновобрачным.

* * *

Никогда не забыть Елизавете того январского вечера, когда,чуть смерклось, вдруг заскрежетали засовы ее камеры и на пороге встал Макар вовсегдашнем своем добродушно-зверском обличье, но исполненный такого беспокойства,что сердце узницы мелко и стремительно забилось. Только хотела спросить, чтослучилось, как Макар, неловко кланяясь, посторонился, и в камеру вступилневысокий пожилой господин в плаще и гвардейском мундире. Его темные глазавоззрились на узницу, холодный голос отчеканил:

– Именным повелением! Извольте следовать за мной!