Читать книгу "Маленькие милости - Деннис Лихэйн"

зарядили унитазы в учительском сортире…

– Ага, петардами, помню.

– Повеселились мы тогда знатно.

– Это точно, – соглашается Мэри Пэт. – Думаешь, это меня спасет?

Брайан молчит.

– Вот именно, – она кивает. – Тогда какого хрена это должно спасти тебя?

Лицо у него снова бесстрастное.

– Теперь Марти точно не отпустит тебя живой. Он любил Фрэнка как брата.

– Как брата, говоришь? – переспрашивает она с усмешкой.

– Ну да. А что не так?

– Что не так? Ты слышал, как он заорал, когда я убила Фрэнка?

Брайан задумывается, и постепенно его глаза и рот раскрываются от ужасного осознания.

– Ты больная. – Он с отвращением плюет на стену. – Совсем, на хрен, конченая.

Мэри Пэт смеется:

– Вы накачиваете свой же район героином. Заставляете женщин трахаться с незнакомцами за деньги. Растлеваете детей. Воспитываете свои копии, но еще более мерзкие. Грабите, убиваете… Но да, это я больная. Это я конченая. Ладно, Брайан, как скажешь.

Снаружи ее окликают:

– Мэри Пэт, дорогуша!

– Марти, дорогой! – отзывается она.

Легкий ветерок доносит его смех.

– Отпусти моего друга Брайана, и мы позволим тебе уйти.

– Нет, не позволите.

На мгновение повисает тишина, заполненная только стрекотом цикад.

– Тут ты, пожалуй, права… – Опять смешок. – Можно вопрос?

– Валяй.

– Я ведь тебе нехило так денег дал.

– Дал.

– Почему ты не забрала их и не уехала?

– А зачем?

– Ну, не знаю… Начать новую жизнь, устроить ее получше?

– Меня и прежняя жизнь устраивала. Но пришел Фрэнк и все разрушил.

– Так не я же! – восклицает он, весь из себя оскорбленная невинность. – Однако вредить ты начала всей моей организации.

– Ох Марти-Марти… – произносит Мэри Пэт.

– Что – «Марти»?

– Так все ведь из-за тебя. Вся эта гребаная мерзость. Она исходит от тебя и движет тобой.

– Дорогая, я что-то запутался… Что движет мной?

– Страх, – говорит Мэри Пэт.

– Страх?! – Он насмешливо ухает. – И чего это я, по-твоему, боюсь?

– Блин, Марти, это твои личные дела с Богом, но почти наверняка список длинный и печальный.

Снова повисает тишина. С залива доносится еле слышный плеск волн.

– Знаешь, дорогуша, кем я был на войне? – спрашивает Марти.

Сейчас что-то будет, догадывается Мэри Пэт. Уже вот-вот.

– Нет, не знаю.

– Я был стрелком.

– Ну и?..

– А если точнее, – добавляет он, – снайпером.

Хлопок винтовки она слышит только после того, как пуля пробивает ей правое плечо насквозь. Повинуясь инстинкту, который был у нее с самого рождения, Мэри Пэт резко наклоняется, и от следующего выстрела голова Брайана Ши лопается, как переспелый арбуз. Он не издает ни звука. Даже, наверное, не понял, что его убили.

Мэри Пэт успевает заползти в угол склада ровно перед тем, как в нее начинают палить из пистолетов. Еще две пули попадают в тело Брайана: одна пробивает ребра, другая разносит ему правое колено.

– Хватит! – приказывает Марти.

Ларри с Камышом прекращают пальбу, но в ушах у Мэри Пэт продолжает звенеть.

– Знаешь, что это было, дорогуша? – снова кричит Марти.

Она хочет ответить, но не может. Даже дышится с трудом. Внутри все сжалось, будто огромная ледяная рука пытается расплющить ей сердце.

– Это была пуля со стальной оболочкой. Калибр семь шестьдесят два, дульная скорость тысяча двести миль в час. Когда пройдет шок и всплеск адреналина – думаю, с минуты на минуту, – организм поймет, что ранен. Полагаю, сначала будет тяжело дышать. Кровь начнет стынуть. Будет трудно говорить. Думать тоже. Но ты попытайся. Я очень хочу, чтобы ты подумала над своими ошибками – главной из которых было отвергнуть мою щедрость и мой дружеский жест. Поразмысли хорошенько, время есть, – говорит Марти, – потому что добивать тебя я не стану. Нет, я буду сидеть здесь, дышать ночным воздухом и наслаждаться сигаретой, пока ты, гребаная неблагодарная корова, истекаешь кровью.

Горло Мэри Пэт вдруг наполняется жаркой мокротой. Она прокашливается, сплевывает и тут же понимает, что это вовсе не мокрота. Это кровь.

Хреново, конечно, но что поделаешь.

С той минуты, когда Марти вручил ей саквояж с деньгами, она знала, что не остановится, пока все причастные к гибели ее дочери не поплатятся. До Марти она так и не дотянулась, и это обидно, но подобраться к королю непросто. Всегда было непросто.

Но черт побери, какой переполох она устроила среди его свиты…

И теперь он хочет, чтобы она лежала здесь. Истекая кровью. В ожидании крыс.

«Было бы здорово снова повидаться с Дюки, – хотя она понимает, что все равно будет тосковать по Кен-Фену. – Перехватим по баночке пива, посидим, вспомним, как здорово проводили время, когда только поженились».

– Эй, Марти… – произносит она, но голос ее звучит до тревожного слабо.

– Что, дорогуша?

Мэри Пэт поднимается, и помещение вдруг начинает вращаться у нее перед глазами. Ее отбрасывает на стену.

– А с чего ты вообще взял…

Держась рукой за камни, она идет вперед. В легкие будто кто-то залил клея.

«И еще Ноэл. Разве не прекрасно будет снова увидеть Ноэла?»

– Что-что?

– С чего ты вообще взял, – повторяет она, – что мне есть дело до приказов…

Еще несколько шагов по стеночке. Мимо Брайана Ши с вишневым пирогом вместо лица.

– Не слышу тебя! – произносит Марти.

– …до приказов… такого трусливого… ничтожества… вроде тебя?..

«Я иду к тебе, Джулз. Жди, девочка моя, скоро буду».

Мэри Пэт выходит на освещенный луной двор и поднимает пистолет. Даже успевает выстрелить один раз, может, два, а потом по ней открывают ответный огонь.

Глава 32

Федеральное постановление о десегрегации государственных школ Бостона вступает в силу утром 12 сентября 1974 года. Автобусы с чернокожими школьниками направляются в старшую школу Южного Бостона, сопровождаемые полицейским конвоем. Полиция снаряжена для разгона демонстраций. На подъезде к школе вдоль улиц выстроились несколько сотен белых протестующих – и взрослых и детей. Сначала они скандируют «Ниггеры, валите обратно!», потом их крики перерастают в «Ниггеры, сдохните!» и «Не дождетесь, Южка не отпустит!». Кто-то держит плакаты с изображениями обезьян. Один из демонстрантов размахивает веревкой с петлей.

Кирпичи набрали со стройки на Западном Бродвее. Те, кто не успел подсуетиться, обходятся камнями. Однако больше всего шума и урона создают именно кирпичи, летящие в окна автобусов. Дети внутри быстро понимают, что нужно прятаться под сиденьями. Единственный пострадавший – девочка, которой осколок стекла угодил в глаз. Ее госпитализируют, и зрение удается спасти.

В само́й старшей школе Южного Бостона чернокожие ученики видят то, что каждый день видели в своих школах, но не ожидали увидеть здесь: в первый день учебного года на уроках нет ни одного белого ученика.

Узнав об этом, демонстранты принимаются скандировать: