Читать книгу "Гладиатор. Возвращение - Елена Лабрус"

Разворачиваюсь к стене, чтобы не получить удар в спину. Только с двух сторон, как тени, следом за людьми Громилова, появляются парни с автоматами в масках и чёрной униформе.

Мне молча указывают на выход кивком головы и я, наконец, облегчённо выдыхаю.

Нет, парни, вам я точно не буду мешать.

И мне даже неинтересно знать, что там орёт Громилов мне в спину, не важно видеть, как ему заламывают руки, плевать как неласково его парней укладывают мордой в пол, а его запихивают в служебную машину.

Я выхожу на Набережную, которую так и не отремонтировали. И вдыхаю полной грудью такой упоительно сладкий вечерний воздух.

- Алекс! - кидается мне на встречу Седой.

- Сергей Иваныч, - развожу я руками, глядя на кусок арматуры в его руке. - Я же приказал.

- Да знаю, знаю, - оглядывается он куда бы её бросить и чуть не попадает Васе по ноге.

- Вася, ну а ты-то куда? - прикрываю я глаза рукой, глядя на ржавую трубу, которой размахивает этот дистрофик, шагая навстречу.

- Ну, неужели ты думал, что мы тебя бросим, - браво закидывает он обрезок на плечо, но не удерживает равновесие, оступается, едва успевает подхватить очки.

- Нас мало, но мы в тельняшках, - откуда-то со спины подходит и Ромка, сверкая своей белозубой улыбкой и это тоже, надо сказать, оружие массового поражения - ослепляет.

- Вот за тебя Полина меня точно прибьёт, - хватаюсь за голову двумя руками. - Отца, я надеюсь, вы не притащили?

- Нет. Но ты бы поторопился, - показывает на часы Каланча. - А то, боюсь, тебе по-настоящему не поздоровится. С твоей женой это не с Громиловскими клоунами воевать.

И Селиванов рядом с ним только разводит руками:

- Ох, не советую, Алекс, опаздывать на первое свидание.

Он выходит вперёд и встаёт рядом с Васей.

- Как тебе наши маски-шоу? Понравились?

- Не знаю. Не смотрел, - отмахиваюсь я. - Но ты определённо был прав, когда сказал, что не стоит дожидаться выборов.

- Не видел смысла дольше тянуть, - улыбается Селиванов. - Да и что нам выборы? Мы с тобой и так знаем, чем они закончатся. Надеюсь, ты всё выплатил по своим личным счетам?

- Спасибо, Вадим, - протягиваю руку. - Да, с Громом мы теперь в полном расчёте.

- Тебе спасибо, Александр, - пожимает он её крепко и кричит уже возвращаясь к машине: - Созвонимся! И жене привет!

57. Виктория

Не знаю, зачем я приехала на час раньше.

Обхожу весь торговый центр, но так и не могу решить, где же лучше ждать Алекса.

Останавливаюсь в растерянности в центре небольшого холла. И, уставившись на вмонтированный в стену телевизор, не верю своим глазам: в вечерних новостях показывают арест Громилова-старшего.

На экране мелькают фотографии, кадры оперативной съёмки и слова диктора повторяются бегущей строкой:

«Заместителю министра Спорта предъявлено обвинение в коррупции, злоупотреблении должностными полномочиями, мошенничестве, вымогательстве, давлению на крупные компании...»

Неужели и правда всё закончилось? Ошалело опускаюсь на мягкий диванчик. Неужели всё? И хоть СМИ уверенно сообщают о возбуждении уголовного дела и сыплют номерами статей, по которым Громилову грозит долгое тюремное заключение, поверить не могу.

Пока не увижу Алекса, пока он не скажет мне, что всё действительно хорошо, радоваться не буду. И мысли о предстоящей встрече заставляют меня не идти, бежать. Я знаю, точно знаю, где он будет меня ждать.

В свете ярких огней многоэтажного здания, рядом с нарядными витринами других бутиков меня встречает запах пончиков, что лежат на лотке, поблёскивая разноцветной глазурью, как раз напротив бывшего отдела «Идиллии».

Заклеенное бумагой стекло, брызги краски, расстеленные на полу газеты. Ремонт. Заглядываю в щёлочку, но догадаться, что же будет там вместо элитного белья, невозможно.

«Там, где мы встретились» - написано в его записке. Делаю шаг назад. А память услужливо подсказывает как это было.

Я налетела на Алекса на улице. Потом пыталась купить здесь лифчик. А потом он окликнул меня у эскалатора. Что же он тогда сказал? «Девушка, постойте?»

- Может, выпьем по чашечке кофе? - и настоящий живой голос Алекса заставляет меня не просто замереть - застыть каменным изваянием, забыть дышать, разучиться говорить. Потеряться во времени. Да, он спросил меня именно это. Но это ведь не слуховая галлюцинация?

Это же он стоит сейчас позади меня? Стоит так близко, что я чувствую дымный, терпкий запах его одеколона, его дыхание на своих волосах, тепло его тела, стук его сердца. Чувствую и боюсь в это поверить.

Десять недель я жила одним ожиданием этого момента. Семьдесят дней рассказывала нашей ещё не рождённой дочери о её отце. Семьдесят ночей желала ему «Спокойной ночи!», прежде чем уснуть в одиночестве. И тысячу шестьсот семьдесят часов - да, я посчитала сегодня даже это - провела без него.

И вот он рядом, а меня словно парализовало: я боюсь повернуться.

И поверить боюсь.

Его рука с розой опережает мою попытку закрыть от страха глаза.

- Чертовски одинокий вечер, - словно обволакивает меня его низкий голос. - Но раз уж мы встретились, может, это знак?

Мамочка, роди меня обратно! Если я сейчас умру, пожалуйста, роди. Чтобы я снова могла это услышать. Чтобы снова жила ожиданием этой встречи и обязательно дождалась.

Я не могу ему ответить даже «да» или «нет», не потому что мой язык прилип к нёбу, хотя и это есть, ведь я глотаю воздух ртом. А потому что в моём алфавите сейчас всего пять букв. И я могу сложить из них только одно слово: Алекс. Суть моего мира. Центр моего мироздания. Смысл моей жизни.

И я просто принимаю его цветок.

Касаюсь его пальцев. Глажу запёкшуюся кровь на сбитых костяшках.

Мой долгожданный. Я словно обретаю его заново. Принимаю медленно, дробно, дозами, как сильнейшее лекарство от тоски, которое нельзя пить залпом. Сначала бархат его голоса. Потом живительное тепло его кожи. Теперь таящая нежность прикосновения.

Он протягивает раскрытую ладонь, и я вкладываю в неё свои пальцы.

И к каменной твёрдости его груди, на которую я опираюсь затылком, добавляется горячая влажность его губ, целующих мою руку.

Казалось, время остановилось, но вряд ли прошло дольше пары секунд.

Горло стискивает, сердце вырывается из груди, и к глазам уже подступают предательские слёзы.

- Родная моя, - легонько привлекает он меня к себе, и я больше не хочу стоять к нему спиной. Я слишком соскучилась. Я так долго его ждала. Я хочу всё.

- Алекс, - разворачиваюсь и обнимаю его со всей силы, а потом только поднимаю лицо, чтобы на него посмотреть. И ничего не вижу из-за слёз, и вижу самое главное: это он. Он.