Читать книгу "Герцог-упрямец - Мэдлин Хантер"

Тут Шарлотта приступила к выполнению своих обязанностей, и Девина покорно подчинилась, хотя к тому, что за тобой ухаживает камеристка, еще требовалось привыкнуть. При мысли, что она будет лежать в постели до тех пор, пока другая женщина не придет, чтобы ее поднять, Девина едва не рассмеялась. Она очень сомневалась, что когда-нибудь к этому привыкнет.

Когда Шарлотта вымыла ее и причесала, Девина надела ночную рубашку и, отпустив девушку, накинула на плечи шаль. Шелк ласкал обнаженные руки, но вместе с муслиновой рубашкой это выглядело довольно нелепо.

Чувствуя себя дерзкой и порочной, Девина сняла рубашку и снова закуталась в шаль. Шелк вызывал во всем теле греховные ощущения. Она села за туалетный столик и стала застегивать на шее жемчужное ожерелье.

Тут чьи-то руки забрали его у нее и довершили дело. В зеркале она увидела Брентворта в парчовом баньяне с V-образным вырезом.

Девина провела пальцами по жемчужинам.

– Они прелестны. Спасибо тебе – и за это тоже. – Она тронула пальцами шаль.

Руки мужа повторили ее движение, затем скользнули на плечи – и еще ниже, к грудям.

– Это ты прелестная. Драгоценности и шелка – всего лишь украшение.

Эрик продолжал ласкать ее, стоя позади, и его сильные руки были видны в зеркале, когда он прикасался к ней. Смотреть на это и одновременно ощущать – Девину это очень заводило. Она тихо застонала, а муж откинул в стороны края шали, обнажив ее груди. Снова застонав, Девина выгнула спину, а Эрик тем временем теребил пальцами ее соски, уже давно отвердевшие. Возбуждение все накатывало и накатывало, и в какой-то момент, забыв обо всем на свете, Девина спросила себя: «А можно ли мне? Осмелюсь ли я?»

В следующее мгновение она вспомнила слова мужа – «никаких правил».

Она была искренней в своей страсти. И абсолютно свободной. А все то, что Эрик с ней делал, – прекрасно.

Сейчас она распростерлась в небольшом кресле, раздвинув ноги, а концы шелковой шали струились по ковру. Груди ее высоко вздымались, соски потемнели, и она содрогалась всякий раз, когда муж их ласкал. Чуть приоткрыв губы, Девина наблюдала за ним из-под ресниц.

Муж легонько прикусил сосок, и Девина негромко вскрикнула, потом – еще раз и еще; голос ее звучал все громче, по мере того как разгоралось желание. В какой-то момент она вскинула руку и крепко обхватила мужа за шею, привлекая к себе поближе. Обхватив лицо Эрика ладонями, Девина прижалась губами к его губам, одновременно расстегивая на нем баньян.

Несколько секунд спустя он его скинул, и во время следующего поцелуя она взяла в руку его давно уже восставшее естество. Эрик прервал поцелуй и резко выпрямился, тихо застонав и упершись ногами в пол, иначе рухнул бы на ковер. Голова его шла кругом, и он крепко стискивал зубы, глядя, как Девина лижет и целует его налившуюся плоть. Он уже собрался объяснить, как это делается, но вдруг оказалось, что ей не требовались объяснения: губы Девины сомкнулись на его пульсирующей плоти, и Эрик, запрокинув голову и закрыв глаза, протяжно застонал. Наконец, не выдержав, он подхватил Девину на руки, уложил на диван, затем раздвинул ее ноги, приподнял бедра и стремительно вошел в нее. Она громко застонала, а он, крепко сжав ее бедра, двигался все быстрее и быстрее, и каждый раз, когда вонзался в нее, из горла ее вырывались хриплые стоны. Но вот, наконец, Девина содрогнулась всем телом и громко закричала. И в тот же миг раздался и его хриплый крик. Несколько мгновений спустя оба замерли в изнеможении.

Она медленно выплывала из океана блаженства, все еще ощущая в своем лоне плоть мужа. Он удерживал себя над ней, упираясь вытянутыми руками в диванные подушки. А в месте их слияния она все еще ощущала мучительно-сладкую дрожь – как негромкое эхо того, что только что происходило. Глаза его были закрыты, а лицо, все еще исполненное страсти и находившееся в нескольких дюймах от ее лица, было прекрасно.

Девина видела, как он приходил в себя, видела, как в нем снова просыпался мужчина. И вот он, наконец открыв глаза, взглянул прямо на нее. И оба безмолвно признали могущество того, что произошло.

– Это тоже был один из подарков? – спросила она, улыбнувшись.

– А я только что хотел спросить: была ли это благодарность за мои подарки? И если так, то тебе придется приготовить как можно больше места для шелковых шалей и жемчугов, которые ты теперь будешь регулярно получать.

– Ну… с моей стороны это был необузданный порыв. – Девина снова улыбнулась.

– А это что? Это ты принес? – Она вдруг заметила, что с другой стороны дивана валялась какая-то книга. Должно быть, упала с дивана.

Эрик глянул в ту сторону и снова уронил голову на диванную подушку.

– Да, я. Хотел тебе кое-что показать.

Муж приподнялся, затем встал. И теперь, когда он стоял перед ней, обнаженный, Девина отчетливо видела шрамы на его ноге.

А он наклонился, взял книгу, протянул руку жене и помог подняться. Потом они вместе подошли к кровати, и Эрик поставил лампу на прикроватный столик.

Девина улеглась на кровать, укутав шалью плечи и спину. А Эрик сел рядом с ней и раскрыл книгу, в которой, среди страниц, оказался сложенный лист бумаги. Эрик, отложив его в сторону, пояснил:

– Это из Тейхилла. Управляющие ведут журналы – почти как капитаны кораблей. Записывают все, имеющее значение: возникающие проблемы и какие-нибудь случаи, требующие внимания. Таким образом создается история поместья и прилегающих земель. Этому журналу примерно лет сорок.

Девина перелистнула первые несколько страниц и поняла, что муж имел в виду. Но это совершенно не походило на бухгалтерский гроссбух с финансовыми отчетами, который показал ей мистер Робертс. Это были личные записи.

– Я подумал о том, что нам рассказал тот старик шептун, и понял: если воровство и случилось, его наверняка занесли в журнал. – Эрик начал перелистывать страницы и где-то в середине нашел одну с загнутым уголком. – Вот смотри, эта запись…

Девина глянула туда, куда он указывал. Оказалось, что тогдашний управляющий писал про то воровство.

«Сегодня в дом вошел какой-то незнакомец и вынес оттуда несколько предметов в деревянном ящике. Утверждал, что он сын последнего барона. Поскольку у меня имелись основания поверить в то, что он говорил правду, я написал герцогу и спросил, хочет ли он лично передать эту информацию судье-магистрату или это должен сделать я».

– Затем вот это, десять дней спустя:

«Его светлость ответил, что мне не следует беспокоить магистрата, так как упомянутого мной вора наверняка давно и след простыл».

– Хотела бы я знать, что он имел в виду, когда писал, что у него имеются основания считать, будто тот человек говорил правду, – проговорила Девина. – Как ты думаешь, управляющий с ним разговаривал?

– Мы этого уже никогда не узнаем. Но ясно одно: по каким-то причинам тот управляющий решил, что сын барона не умер. Возможно, тогда еще были живы люди, знавшие, что именно случилось с сыном. Это, конечно, не такого рода доказательство, которое могло бы убедить судью-магистрата, но еще одно свидетельство того, что твой дед был прав, а значит – и ты тоже.