Читать книгу "Мера ее вины - Хелен Чандлер"

Лотти была в ужасе от того, что натворила, и была готова отдать все, чтобы вернуть время на месяц назад. Посмотрела на себя в зеркало заднего вида. О боже, как ужасно она выглядит! Тушь на ресницах поплыла. Губная помада размазана. Волосы, которые она утром выпрямляла целых полчаса, стали липкими и маслянистыми от пота. И ей еще надо ехать в суд… Лотти глубоко вздохнула, съехала с обочины и влилась в поток движущихся к центру автомобилей. Она должна закончить роман с Кэмероном. Отныне похоти не может быть никаких оправданий. Сейчас главное — это ее сын. Она была не в состоянии изменить то, что уже сделала, но в ее силах было сделать так, чтобы это больше не повторилось.

Около здания суда ей пришлось пробиваться сквозь толпу демонстрантов, которых с каждым новым днем, кажется, становилось все больше. Лотти появилась в коридоре, ведущем в комнату присяжных, буквально за пару минут до начала заседания суда. Она решила забежать в туалет, чтобы стереть сообщения от Кэмерона, даже не удосужившись ответить на них. Вчера вечером он отправил ей несколько эсэмэсок. Она прочитала их, но проигнорировала. Теперь же стерла и более поздние сообщения, которые даже не открыла, почувствовав себя как-то чище от незнания того, что он думал и писал. Лотти не нужны были дополнительные воспоминания, кроме тех, которые у нее уже были. Она дождалась, когда, судя по звукам, присяжные начали входить в зал суда, позже всех вошла сама, равнодушно улыбнулась Кэмерону и села рядом.

На трибуне для дачи свидетельских показаний уже второй раз за этот процесс стоял профессор Ворт и поправлял галстук перед тем, как дать клятву.

— Спасибо, что смогли прийти еще раз, — поблагодарила его Имоджин Паскал. — За время суда появилась новая информация, и сторона обвинения хотела бы, чтобы вы ее прокомментировали. Вы прочитали записи показаний обвиняемой?

— Да, прочитал, — ответил психиатр, снял очки и протер их. Лотти посмотрела на стеклянный бокс, в котором сидела Мария Блоксхэм, потиравшая, как казалось со стороны, большой красный шрам на ладони левой руки и не обращавшая никакого внимания на свидетеля. — Мой первый комментарий таков: она имела возможность обсудить со мной вопрос самообороны. Если б это ее волновало, то, я думаю, она обязательно это сделала бы. Во-вторых, психология людей, занимающихся членовредительством, — явление довольно сложное. Членовредительством занимаются те, кто хочет привлечь к себе внимание, и именно поэтому такое поведение зачастую наблюдается у девушек-подростков.

Глядя на профессора, Лотти подумала, что, если б она была девочкой-подростком, точно не захотела бы открыть свою душу такому человеку, как профессор Ворт, который производил на нее впечатление самодовольного кретина. Впрочем, Мария находилась совершенно в другой ситуации. Ее обвиняли в покушении на убийство, и в этой ситуации она должна была приводить аргументы в свое оправдание всем, кто был готов ее слушать. Терять ей было совершенно нечего.

— Люди, занимающиеся членовредительством, чаще всего не афишируют свои наклонности и держат свое поведение в секрете от окружающих. Я обратил внимание на то, что миссис Блоксхэм утверждает, что ее муж наблюдал за тем, как она себя режет. Это означает, что он не только был в состоянии смотреть на то, как его жена причиняет себе боль и терпит ее, но и также не предпринимал по этому поводу никаких действий. Более того, подсудимая утверждает, что занималась членовредительством по его настоянию, — однако я не нашел в медицинской истории доктора Блоксхэма каких-либо подтверждений, указывающих на его жестокость и склонность к подавлению других людей. Он не был осужден, у него не имелось приводов в полицию, никто из его предыдущих партнеров на него не жаловался. Не было ничего, кроме восторженных отзывов людей, с которыми он работал.

— А возможно ли, чтобы поведение доктора в социуме и в личной жизни сильно различалось? — поинтересовалась Имоджин Паскал.

— Возможно, но маловероятно. Большинство людей в состоянии сохранять определенный имидж или маску в течение короткого и непродолжительного периода времени. Обвиняемая утверждает, что доктор Блоксхэм никогда не подвергал ее физическому насилию. Чтобы быть таким жестоким и склонным к манипулированию, как утверждает подсудимая, но при этом никогда самому не проявлять агрессию, необходимо обладать фантастическим самоконтролем. Если жертва действительно имела сильно развитые психопатические склонности, то, должен признать, за всю свою практику я сталкиваюсь с этим впервые. А я, поверьте, на своем веку много чего повидал.

— Может ли один человек убедить другого заниматься членовредительством с высоким риском смертельного исхода, в случае, если этот второй человек не желает наносить себе увечья? Каково ваше мнение по этому поводу, профессор? — продолжала Имоджин Паскал.

Лотти обратила внимание на то, что судья внимательно смотрела на Ворта, отложив в сторону ручку и пристроив ладони на своем блокноте. Лотти поняла, что вопрос, на который сейчас должен ответить профессор, имеет принципиальное значение. Ответ на него мог стать основанием для принятия судебного решения. Она бросила взгляд на Кэмерона, лицо которого стало неожиданно бледным. Он, подавшись вперед, пристально следил за происходящим в зале.

— Чисто технически, с большим количеством оговорок и условий, — может. Не буду утверждать, что именно это произошло в данном конкретном случае.

— Профессор, тогда давайте обсудим первую часть вопроса, а потом перейдем ко второй, — произнесла судья.

— Конечно, — он ухмыльнулся. Лотти пришла к выводу, что этот тип ей просто ненавистен, хотя никакого логического объяснения своим чувствам она не находила. — Бывают случаи, когда один человек становится настолько важным в жизни другого, что убеждает второго человека покончить жизнь самоубийством; но при этом надо учитывать и то, что сама жертва изначально имела суицидальные наклонности. То есть человек поддерживает желание второго убить себя. Другой пример — это промывка мозгов экстремистами, которые готовят самоубийц, взрывающих себя в местах скопления людей. Если сам человек не имеет склонности к членовредительству с риском для жизни, то, на мой взгляд, будет крайне сложно убедить его заниматься этим без применения физической силы.

— И как бы вы оценили ситуацию в данном конкретном случае? — спросила Имоджин Паскал.

— Моя беседа с миссис Блоксхэм была очень короткой. Тем не менее из этой беседы я могу сделать вывод о том, что у нее настолько сильный характер, что ее будет сложно уговорить сделать то, чего она не хочет. Она с легкостью приняла решение не отвечать на мои вопросы, которые по каким-то соображениям ей не понравились. Я бы предположил, что она разработала план и решила на протяжении определенного времени брать у мужа небольшие суммы денег, скрывая этот факт, а потом приобрести на эти средства мобильный телефон, что она и сделала. Такое организованное и манипулятивное поведение противоречит утверждению обвиняемой о том, что ее жизнь находилась под угрозой. Она утверждает, что муж никогда не угрожал ей физически, поэтому я не очень понимаю, что могло бы произойти, если б она отказалась заниматься членовредительством. Оценивая эффект давления на человека, мы должны также рассмотреть его последствия. Это помогает понять, насколько рационально человек себя ведет. Если последствия угрозы являются реальными — допустим, человеку приставили ко лбу пистолет, — то становится понятно, что любые меры по самообороне со стороны потенциальной жертвы являются оправданными и обоснованными. Однако в данном случае я не вижу свидетельств физического давления. И просто не понимаю, как миссис Блоксхэм может утверждать, что она находилась в опасности. Если она и находилась в опасности, то только от самой себя.