Читать книгу "Люмен - Кортни Коул"

Ласковый свет обволакивает мое тело, и я больше не чувствую саднящей боли внутри горла.

Больше никакой боли.

Я легкая, как перышко.

Я легкая, как облачко.

Свет наполняет меня изнутри, заставляет парить над землей.

Я держусь в воздухе под самым потолком, глядя сверху на себя, на свое маленькое тело, лежащее на полу. Ярко-рыжие волосы веером растеклись по поверхности, словно багровая лужа крови, этот цвет впечатляет, притягивает. Он кажется бесконечным. Но отвлекает меня от этого зрелища ослепительный свет, заливающий своим ярким, как солнце, сиянием всю комнату, ударяя мне прямо в глаза. Я вдруг понимаю, что готова уйти, отпустить свою жизнь и уплыть вдаль вместе с лучом этого света. Я уже готовлюсь к тому, чтобы выскользнуть из окна и прикоснуться к этому небесному сиянию, когда я внезапно бросаю взгляд на лицо моего брата.

Он бледен как смерть.

Он в ужасе выкрикивает мое имя, сжимает мою руку, трясет мое тело, раскинувшееся на полу.

Я в нерешительности замираю, стоя на подоконнике, хотя луч света подобрался к самым моим носкам.

Я не могу.

Я не могу.

Я не могу бросить его.

Я не могу оставить его здесь совсем одного.

Сначала он покинул меня, но потом оказалось, что на самом деле Финн никуда не уходил. Он бы ни за что не оставил меня одну, и я тоже не поступлю так с ним.

Со вздохом я спускаюсь с подоконника и возвращаюсь обратно в свое тело, а когда вновь открываю глаза, я уже в больнице.

– У тебя аллергия на орехи! – торжественно говорит мне медсестра.

Мои мама и брат сидят рядом с моей кроватью.

– Никогда больше не ешь орехи, – предупреждает мама, ее глаза полны ужаса.

– Ты умерла на полторы минуты, – рассказывает Финн, и на его лице больше нет ни капли страха, скорее, произошедшее кажется ему чем-то очень любопытным.

Он знает, что теперь я в безопасности. Потому что я уже умерла, но потом вернулась к жизни.

Наверное, я должна чувствовать себя как-то иначе, чем прежде, но все так же, как раньше.

И мне все это кажется любопытным приключением.

Глава 4

Поместье Уитли

Сассекс, Англия

Наше путешествие оказывается чудовищно долгим.

Мы летим первым классом, но там внизу, в отдаляющейся от нас Америке, остались мой папа и моя комната. И хотя бортпроводники подходят достаточно часто, чтобы проверить, не нужно ли нам что-нибудь, а еще угощают меня яблочным соком, печеньем и укрывают уютным пледом, это все не стоит того. Я точно знаю, что оно того не стоит.

Мои ноги сводит судорога, и я растираю их ладонями, искоса поглядывая на Финна.

– Не хочу в Англию, – говорю я ему.

Он шипит на меня, прижимая палец к губам и призывая меня говорить тише: взглядом он указывает на нашу маму, расположившуюся по другую сторону прохода. Она крепко спит: здесь нужно сказать спасибо ее снотворному. Я закатываю глаза.

– Она не двигается уже три часа.

– И что с того? Ты думаешь, она тебя не слышит?

– Ну, у нее ведь нет бионических ушей, – не отступаю я.

Но потом я резко замолкаю, потому что какая польза была бы ей от такого приспособления.

– Просто я не хочу туда, вот и все, – продолжаю я еще тише. – Папа не хотел, чтобы мы уезжали, я готова поклясться. Не понимаю, зачем вообще нам туда ехать.

Финн озирается на маму через плечо, а затем нагибается поближе ко мне.

– Я слышал, как они разговаривали прошлой ночью. Мама сказала, что нам нужно туда поехать, потому что ее семья сможет помочь тебе.

Я отшатываюсь от него в смятении.

– В чем они хотят мне помочь?

В глазах брата я читаю некое опасение.

– Не знаю. А ты?

Я решительно встряхиваю головой в ответ:

– Нет. Понятия не имею. И вообще, мне не нужно, чтобы кто-то мне помогал.

Весь остаток полета я больше не произношу ни слова, и наконец-то мы приземляемся в Лондоне. Мама с легкостью просыпается, посвежевшая после нескольких часов сна. А вот меня все эти приключения порядком утомили: на ватных ногах я пробираюсь вместе со всеми сквозь многолюдные залы аэропорта.

Водитель в черном костюме ждет нас на выходе, и мы направляемся к черному блестящему лимузину.

– Меня зовут Джонс, – серьезно представляется он, а я замечаю только его огромный нос, – я буду присматривать за вами, пока вы здесь, в Англии, – сообщает он нам с Финном.

Присматривать за нами?

Обменявшись взглядами, мы с братом запрыгиваем в дорогую машину.

Но, кажется, маме ничто из этого не кажется необычным, вместо этого она предается воспоминаниям и болтает всю дорогу, пока наша машина минует город, затем проезжает окраины и устремляется к безбрежному зеленому простору полей.

– Посмотрите туда! В том пруду я училась плавать, – говорит моя мама.

Я замечаю маленький, совсем крошечный водоем, почти незаметную кляксу, чернеющую среди зеленых просторов. Разве его можно сравнить с Тихим океаном, водоемом, в котором училась плавать я? Мне остается только пожалеть ее, но, кажется, маму это совсем не печалит.

Теперь, когда мы оказались здесь, отличие ее произношения от нашего стало особенно заметно: например, она говорит «бывали», вместо «были», а «план» называет «распорядком». И почему я не замечала этого раньше?

Финн наклоняется ко мне и сжимает мою ладонь в своей.

– Я думаю, мы почти приехали, – замечает он, и я смотрю в ту сторону, куда направлен его взгляд.

Шпили прорываются сквозь кроны деревьев на горизонте: башни, возведенные из камня, и крыши, обитые черепицей. Я зачарованно разглядываю этот вид из окна, когда мы въезжаем в ворота, в то время, как колеса нашего автомобиля скрипят по мощенной брусчаткой дороге. Наконец мы останавливаемся на пороге перед огромным домом. Хотя фактически это настоящий дворец.

– Дети, это Уитли, – говорит мама. Она уже открыла дверь машины со своей стороны и спустила ноги на брусчатку.

Я смотрю на особняк, возвышающийся за ее плечами.

Он невероятно огромный, пугающий и в то же время прекрасный.

Все эти качества смешались в нем воедино.

Для него можно подобрать много подходящих определений, но, пожалуй, главный эпитет, который больше всего подходит этому зданию, – «устрашающий».

Около него стоит хрупкая женщина, которая ждет мою маму, чтобы обнять ее.

Она притаилась около парадных дверей, будто крошечная птичка. У нее смуглая кожа, а вокруг головы повязан цветастый платок: кажется, ее сияющие черные глаза могут заглянуть в самые потаенные уголки моей души. От этого взгляда я вздрагиваю: она улыбается мне кривой усмешкой, словно отлично знает, что я сейчас чувствую. Да и вообще, у меня создается ощущение, что она знает обо мне все – что она знает все на свете.