Читать книгу "Иномирье. Otherworld - Кирстен Миллер"

– Никаких хлопот, мэм, – заверил офицер Робинсон, казалось, несколько обескураженный нашими семейными разборками. Он опустился передо мной на колени: – Ты что, потерялся?

Я потряс головой.

– Не-а.

– Тебе было весело?

Я не мог сдержать себя. Улыбка, расплывшаяся по моему лицу, должно быть, выглядела маниакальной. Коп взъерошил мне волосы и поднялся. Он был нормальный парень. И до сих пор такой – правда, в наши последующие встречи он уже не мог относиться ко мне так же приветливо.

– Прошу прощения, офицер, – начала моя мать, – но мне кажется, это не…

– Мистер и миссис Итон, лес вокруг Брокенхерста в дневное время практически безопасен, там играет большинство местных детей. В том числе и мои собственные девчонки. Хотя, конечно, – добавил он, глядя на меня сверху вниз, – я бы на твоем месте все же возвращался домой за пару часов до темноты. Когда солнце садится, из леса, бывает, выходят бродячие собаки.

– Бродячие собаки?! – ахнула моя мать, словно речь шла о львах или медведях.

– Мы здесь называем их кой-догами, и во дворе ваш сын защищен от них не больше, чем в лесу. Может быть, вам стоит подумать о том, чтобы приобрести для Саймона рогатку или пневматическое ружье и научить его стрелять. Эти трусливые псы питаются отбросами, они не станут ввязываться в драку.

– Саймону всего восемь лет! – возразил мой отец. – Он не может бродить по лесу один, без присмотра!

– Почему бы и нет? – возразил коп, и мой отец прикусил язык.

– Не знаю, зачем Саймону играть в лесу, когда у него здесь куча игрушек, и бассейн, и все, чего только можно пожелать, – сказала мать.

– Вы совершенно правы, мэм, – подтвердил офицер Робинсон. – Не сомневаюсь, что вы приобрели для вашего мальчика все необходимое. Но в лесу Саймон сможет построить свой собственный мир.

Скептицизм моей матери не был поколеблен. Однако отец, очевидно, решил, что его мужскому достоинству брошен вызов, и принял сторону полицейского. После этого разговора я с полным правом уходил по утрам из дома и возвращался перед самым закатом, весь облепленный грязью и листьями. Никто никогда не спрашивал меня, чем я занимаюсь в лесу. Сам я тоже ничего им не говорил – и ни разу даже словом не обмолвился о существовании Кэт.

Со временем мое поведение стало исправляться. Я затевал все меньше драк. Мы с Кэт строили новые миры и сжигали старые. С варварской благожелательностью мы правили нашим собственным лесным королевством. Кэт научила меня стрелять, пилить и забивать гвозди. Я отдавал ей мое скудное недельное жалованье, когда у ее матери не хватало денег на продукты, и учил ее ругаться по-французски. В школе мы колотили врагов друг друга и делали друг за друга домашние задания. Вместе мы купили наши первые игровые приставки и затем вместе перешли на персональные компьютеры. Во всех мирах, которые мы посещали, мы были неразлучны.

Целых десять лет Кэт была моим лучшим другом, моей семьей. Тем не менее я едва ли хоть раз упомянул ее имя при родителях. Она принадлежала к моему миру, а не их. Ни Гранта, ни Ирэн это совершенно не касалось.

Солнце садится за моей спиной. В Брокенхерсте очаровательный воскресный вечер. Холодный ветерок рябит поверхность бассейна, и деревья на краю лужайки, качаясь, трутся друг о друга, словно пассажиры в переполненном вагоне метро. Кэт где-то там, за этими деревьями, совсем недалеко. Я чувствую ее присутствие. Надеюсь, с ней все в порядке, но я ничего не буду знать наверняка, пока завтра не увижу ее в школе. Моя OW-гарнитура превращена в груду обломков, мне официально запрещено пользоваться электронной почтой, а мои звонки Кэт заблокировала три месяца и четыре дня назад.

Мальчик без будущего

Как можно потерять своего лучшего друга? Замечательный вопрос. Я до сих пор ищу на него ответ.

Все, что я знаю, – это что цепочка событий начала разматываться год и четыре месяца назад. На тот момент моя жизнь была настолько прекрасной, насколько это вообще возможно. Мне следовало бы самому понять, что долго так продолжаться не может. Я должен был подготовиться к катастрофе. Мироздание обеспокоилось, что я могу стать слишком мягким, если постоянно буду счастлив. Мне требовались испытания и невзгоды, чтобы научиться быть начеку.

Для начала моему отцу предложили работу в Дубае. Предполагалось, что она будет временной. «Это всего лишь на пару лет», – заверили меня родители, по-видимому находясь в блаженном неведении относительно того, что для человека, с которым они разговаривают, эти два года будут означать переход от покемонов к волосам на лобке. Вот тут-то мне и надо было вытащить Кишку на свет божий и пригрозить им разоблачением гнилого фамильного деревца моей матушки! Впрочем, если составить список всего, что мне «надо было», то он дотянулся бы отсюда до Атлантик-Сити.

На то время, пока мои родители собирались наслаждаться плодами рабского труда в залитой потом адовой дыре посреди пустыни, нашему дому в Нью-Джерси предстояло превратиться в высококлассную арендуемую жилплощадь. Мне оставаться там было не позволено. Относительно этого мои родители были непреклонны, сколько бы я ни присылал им статей о том, что происходит порой с высококлассной арендуемой жилплощадью, и сколько бы ни заверял, что от меня дому наверняка будет меньше вреда, чем от фурри-поклонников и любителей оргий, в распоряжении которых вскорости окажется наша спальня.

В конце концов мне были предоставлены две возможности, и вариант остаться в Брокенхерсте не входил в этот список. Я мог либо поехать с родителями в Дубай, либо собрать вещички и отправиться в школу-интернат. Прославленная альма-матер моего отца в Массачусетсе была согласна принять меня в начале весеннего семестра. Что означало, что дорогие мамочка с папочкой уже достаточно давно готовили этот ход за моей спиной. Мое сердце наверняка было бы разбито, если бы я хоть немного доверял своим родителям.

Какое-то время я думал о том, чтобы сбежать из дому. Тогда я уже довольно ловко управлялся с рогаткой и пневматической винтовкой. Я считал, что в крайнем случае смогу прожить и в лесу. Не кто иная, как Кэт, указала мне, что это совершенно безумная затея. Лесов в округе осталось не так много, чтобы я мог в них спрятаться. Кроме того, два года – это практически ничто с точки зрения общего устройства вещей, сказала она (и сказала с такой уверенностью, словно регулярно наблюдала за устройством вещей из окна своей спальни). Когда наша разлука закончится, мы оба уже закончим школу и сможем быть вместе и наслаждаться свободой. Она поклялась, что до тех пор мы будем каждый день разговаривать по телефону.

Первые полгода так оно и было. Потом Линда – так звали ее маму – объявила, что выходит замуж за человека по имени Уэйн Гибсон. Он поселился в нашем городе примерно в то же время, когда я оттуда уехал; они с Линдой подружились за стаканом бурбона в местном баре. Внезапно оказалось, что Кэт очень занята, помогая матери с приготовлениями к свадьбе. Наши обмены эсэмэсками и переговоры по Скайпу сократились до нескольких раз в неделю. Когда счастливое бракосочетание наконец состоялось, она прислала мне фотографии с этого события. Тогда я этого не сказал, но ее новый отчим сразу показался мне полным мудаком. Он был одет в парадную военную форму с кучей аляповатых, отполированных до блеска медалей, и на каждом снимке его взгляд был устремлен прямо в объектив, не суля ничего хорошего фотографу, буде тот вздумает запороть фото. Впрочем, Линда, похожая на кекс в своем гофрированном платье, лучилась счастьем, словно ее избрали королевой студенческого бала. Надо сказать, она всегда относилась ко мне по-человечески. Я решил, что главное – чтобы она была счастлива, а остальное не важно.