Читать книгу "Бутырка. Тюремная тетрадь - Ольга Романова"

Первое, что просит убрать подальше генерал, — это книги

11.11.2008

Сегодня прошел обыск, изъяли мобильный телефон, столовые приборы — ножи, вилки и металлические ложки, сырые яйца из холодильника (сырые яйца тоже считаются запретом здесь).

12.11.08

У нас все Ок. Мы все восстановили. С утра пораньше встали, сварили яиц, порезали ножом, сверху намазали майонезом. Единственное, что не успели, так это достать из холодильника красной икры (страшный запрет здесь), которая зашла Максу. Нас позвали на прогулку. Пошли втроем. Дэн, так зовут нашего товарища-десантника, после бессонной ночи на «дороге» спал. Работы у него много. Несколько дней назад в нашу камеру загнали общак, так что ему приходится отправлять по дороге не только малявы, но и чай, сигареты… и другое содержимое общака в другие камеры.

Возвращаемся — Дэн в шоке. Говорит, что заходил какой-то мужик в штатском, с ним еще несколько человек, а начальнику тюрьмы места в камере не хватало — так он стоял в коридоре. Дэн успел своей широкой спиной закрыть натюрморт, но, говорит, мужик обещал вернуться.

Через полчаса выясняется, что мужиком оказался начальник управления Федеральной службы исполнения наказаний (УФСИН) по г. Москве генерал Давыдов. Его визит в нашу камеру связан с тем, что завтра, 13.11.08, в Бутырку должен приехать министр юстиции Швеции с сопровождающими его официальными лицами.

Давыдов пришел в сопровождении своих замов и нашего оперативника, который также является заместителем начальника тюрьмы по оперативной работе, подполковник Г. Цель визита — выявить недостатки перед визитом министра.

Первое, что просит убрать подальше г-н Давыдов, это мои книги. На мой логичный вопрос — почему? — следует логичный ответ: будут задавать вопросы, откуда в тюрьме такие хорошие книги. А на место книг, предложил он, поставьте продукты: соки, мармелад и т. д., чтобы видели, как вас здесь хорошо кормят. «Продукты ж нам передают родственники, — заметили мы, — к УФСИНу это не имеет отношения», «Ничего страшного, это никого не будет интересовать», — ответил он.

Далее, — говорит, — вам вместо вашего личного постельного белья (разрешенного к передаче) выдадут новое местное — поспите пару ночей на нем, и т. д. и т. п. Комичность ситуации придал его вопрос, адресованный нашему оперативнику: а есть ли в камере запрещенные предметы? Он уверенно ответил: нет, ведь в камере только вчера был обыск и много чего было изъято, включая сырые яйца. На этих словах Давыдов открывает холодильник и видит — сырые яйца! Вопрос у него к нам один: как вам это удается? Мы разводим руками и спрашиваем, а почему мы должны жить по правилам, установленным в 1995 году, и что плохого в сырых яйцах? Ответ один — не положено. «Обращайтесь к своим друзьям-депутатам, пускай они вносят в законы соответствующие изменения, а мы будем исполнять». Мы решили дискуссию не развивать, хотя было интересно выяснить, почему создание человеческих условий содержания под стражей должно быть заботой арестованных, а не руководства соответствующей федеральной службы. Тем более что Россия и так не удовлетворяет требованиям большинства европейских конвенций в этой области. А мы же часть Европы, мы, по идее, должны соответствовать. Хотя после общения с нашими судами, которые плевать хотели даже на постановления пленумов Президиума Верховного суда РФ, разъясняющих, что арест может быть применен лишь в крайних случаях, должен быть обоснован не общими фразами, а конкретными фактами, свидетельствующими о возможности подозреваемого скрыться — чего здесь говорить. Возникает параллель с романом Быкова «ЖД», который я сейчас читаю — хазары и варяги. Причем понятно, кто есть кто.

«Получена установка — положенцем в Бутырке грузин не будет»

13.11.08

К нам в камеру с проверкой зашел начальник Федеральной службы исполнения наказаний генерал Калинин. Посмотрев на меня, задал один вопрос: «Такой приличный человек, а в тюрьме. Что Вы здесь делаете?». Я ответил, что и сам не знаю.

18.11.08

Сегодня на «сборке», то есть небольшой камере (они есть в разных частях тюрьмы), где собирают арестантов из разных камер после суда, встреч с адвокатами, свиданий и т. д. для того, чтобы развести вместе по своим камерам, встретил парня по имени В. Он сидит в Бутырке на так называемом «воровском продоле» (коридоре). Это наиболее изолированная часть тюрьмы, которая не имеет с другими корпусами «дорог», то есть системы межкамерной связи, состоящей из привязанных между камерами веревок. («Дорога» используется в основном для того, чтобы подельники, сидящие в одной тюрьме, могли списаться друг с другом; и для управления тюрьмой со стороны воров, положенцев и смотрящих, так как все прогоны, курсовые и обращения от них доводятся до арестантов по «дороге»; и для передачи по «дороге» разных насущных вещей — сигареты, чай, кипятильники и т. д.).

Открыть дверь в этот коридор имеет право офицер не ниже дежурного помощника начальника следственного изолятора (или ДПНСИ). Содержат здесь в основном воров, наиболее «идейных» уголовников, которые не хотят соблюдать правила поведения в тюрьме, установленные администрацией, а стремятся жить, как им кажется, по воровским понятиям. А еще там содержат просто людей, в том числе бизнесменов, которых нужно максимально отрезать от внешнего мира и создать невыносимые бытовые условия. Здесь самые маленькие в тюрьме камеры и нет даже теоретической возможности подключить горячую воду.

В. — бизнесмен, сидел в нормальной камере. У него была масса вопросов к администрации тюрьмы, которые он никак не мог решить (ему слишком долго несли газеты, порой 3 недели, на прогулку водили на 30 мин вместо положенного часа и т. д.). Он стал писать жалобы, и в результате угодил на «воровской». Я интересуюсь у него, что интересного происходит на «воровском», на что он отвечает мне, что вскоре должна быть массовая акция — голодовка. Но он ее не поддержит потому, что все это «блатное движение» крайне смешно. Я спрашиваю — почему.

Оказывается, что во время предыдущей голодовки в тюрьму приезжали представители надзорного органа — прокуратуры. Их повели по камерам, которые расположены на «воровском». У прокуроров был одни вопрос: почему голодаете? У «блатных» был, как правило, один ответ: «Смотрящий сказал, вопросы к нему». А то, что здесь не соблюдаются очень многие требования закона об условиях содержания под стражей и просто гигиенические нормы — об этом они в массе своей не говорили. В. задается вопросом — ну и зачем поддерживать такие бессмысленные массовые акции, направленные скорее на приобретение дополнительного авторитета у «блатных авторитетов», чем на решение реальных вопросов?

В этой связи надо отметить, что за «блатное движение» в тюрьме в отсутствие вора отвечает положенец, назначенный вором. Или смотрящий, выбранный братвой. Это только на первый взгляд независимая, то есть параллельная форма власти в тюрьме. На самом же деле, по крайней мере, в Бутырке, «блатное движение» находится под полным контролем администрации и служит инструментом управления массами уголовников. Любопытны два факта: недели за три до сегодняшнего разговора с В. в Бутырку приезжала некая Еврокомиссия, группа проверяющих из Евросоюза. За несколько дней до их приезда положенец централа пустил курсовую, что такая-то комиссия приезжает и принято решение ей ни на что не жаловаться. А кто ослушается, тот будет наказан за это по всей строгости.