Читать книгу "Змей в Эссексе - Сара Перри"

Спенсер посмотрел на тетрадь, которую захватил с собой из комнаты, потом перевел взгляд на лицо Люка и вдруг понял, что тот застенчив и, пожалуй, одинок.

— Почему бы и нет? — ответил он. — Если я все равно завалю экзамен, так нечего и хлопотать.

Гаррет ухмыльнулся:

— Надеюсь, у тебя есть деньги, а то я со вчерашнего дня ничего не ел. — И он помчался вприпрыжку по коридору, смеясь не то над собой, не то над Спенсером, а может, над старой шуткой, которую вдруг вспомнил.

По-видимому, Гаррет так и не встретил ту, которая сумела бы по достоинству оценить его шедевр, равно как и не нашел для него подходящую рамку: сейчас, многие годы спустя, предметные стекла лежали на каминной полке в белой картонной коробке, потемневшей по краям. Спенсер размял папиросу в пальцах и поинтересовался:

— Она уехала?

Гаррет поднял глаза и хотел было притвориться, будто не понял, о ком речь, но осознал, что Спенсера этим не обмануть.

— Кора? Она уехала на прошлой неделе. На Фоулис-стрит закрыты ставни и мебель в чехлах. Я знаю, я специально посмотрел. — Он насупился. — Когда я пришел, ее уже и след простыл. В доме была только Марта. Эта старая ведьма наотрез отказалась дать мне адрес: дескать, Коре нужны тишина и покой, в свое время она сама мне напишет.

— Марта старше тебя всего на год, — мягко заметил Спенсер. — А где ты, там ни тишины, ни покоя, уж не обессудь.

— Но я же ее друг!

— Да, но не самый тихий и спокойный. Куда она уехала?

— В Колчестер. Колчестер! Что там вообще, в этом Колчестере? Руины, река, грязь, у крестьян перепонки на ногах растут.

— Я читал, что там на побережье находят древние ископаемые. Модницы носят колье из акульих зубов в серебряной оправе. Кора там будет счастлива как ребенок, по колено в грязи. Да вы скоро увидитесь.

— Что значит «скоро»? На кой черт ей сдался этот Колчестер? Ведь и месяца не прошло. Ей сейчас полагается оплакивать усопшего. (На этих словах ни один из мужчин не отважился поднять глаза на другого.) Она должна быть с теми, кто ее любит.

— Она с Мартой, а никто не любит Кору больше, чем Марта. — Спенсер не обмолвился о Фрэнсисе, который несколько раз обыграл его в шахматы, — почему-то не верилось, чтобы мальчик любил мать. Часы Спенсера затикали громче, и он видел, как Гаррет медленно закипает. Спенсер подумал, что его ждет обед, теплый дом с мягкими коврами, и сказал так, словно эта мысль только что пришла ему в голову: — Кстати, хотел спросить: как твоя статья?

Напомнить Гаррету о перспективе признания в ученом сообществе было все равно, что показать собаке кость: в последнее время только это и могло отвлечь его от мыслей о Коре Сиборн.

— Статья? — выплюнул Гаррет, будто взял в рот какую-то гадость, и продолжил, смягчившись: — О замене аортального клапана? Почти готова.

Он проворно, почти не глядя вытащил из стопки тетрадей с полдюжины страниц, густо исписанных черными чернилами.

— Воскресенье — крайний срок. Пожалуй, надо бы поднажать. А теперь уходи, хорошо?

Гаррет склонился над столом, взял лезвие и принялся точить карандаш. Затем развернул большой лист бумаги, на котором было изображено увеличенное в несколько раз человеческое сердце в поперечном разрезе с загадочными чернильными пометками и надписями, сперва перечеркнутыми, а потом восстановленными, с множеством восклицательных знаков. Какой-то знак на полях привлек внимание Гаррета, и он, чертыхнувшись не то от злости, не то от восторга, принялся что-то царапать на бумаге.

Спенсер выудил из кармана банкноту, молча положил на пол, чтобы его друг, обнаружив деньги, подумал, что сам их обронил и позабыл об этом, и закрыл за собой дверь.

2

Кора Сиборн шагала по Колчестеру под руку с Мартой, держа над собой и подругой зонт. Они прочесали берега реки в поисках зимородков и замок в поисках воронов, но зимородков нигде не было видно («Наверно, они все улетели на Нил, — как думаешь, Марта, может, нам последовать за ними?»), зато по главной башне замка расхаживали полчища угрюмых грачей в обтрепанных штанишках.

— Красивые развалины, — заметила Кора, — но мне бы хотелось увидеть виселицу или еретика с выклеванными глазами.

Марта мало интересовалась прошлым, поскольку всегда старалась смотреть в светлое будущее, которое наступит через считанные годы.

— Если уж тебе втемяшилось непременно отыскать страждущих, то вот. — С этими словами она указала на калеку, у которого не было ног выше колена. Он расположился напротив кафе, чтобы уж наверняка внушить чувство вины туристам с переполненными желудками.

Марта не скрывала неудовольствия из-за того, что ее оторвали от лондонского дома: несмотря на то что она со своими густыми светлыми косами и сильными руками походила на обожающую сливки молочницу, прежде ей не доводилось выезжать восточнее Бишопсгейта. Здешние поля и дубовые рощи навевали на нее уныние и страх, а в выкрашенных в розовый цвет домах обитали, по ее мнению, полоумные. Изумление, которое Марта испытала от того, что в такой глуши, оказывается, подают кофе, равнялось лишь отвращению к горькой жиже, которую ей принесли; со всеми местными жителями она разговаривала преувеличенно ласково, как с неразумными детьми. И все же за те две недели, что они провели в Колчестере (Фрэнсиса забрали из школы — к молчаливому, но очевидному облегчению учителей), Марта почти полюбила этот городок за то, как он подействовал на ее подругу, которая, сбежав от недреманного ока Лондона, сбросила продиктованный чувством долга траур, а вместе с ним и десяток лет, оживилась и повеселела. Марта знала, что рано или поздно непременно поинтересуется у Коры, сколько времени та намерена провести в двух комнатах на Хай-стрит, предаваясь безделью, гуляя до упаду по окрестностям и сидя над книгами, пока же просто радовалась, видя Кору счастливой.

Кора подняла повыше зонт, который не защищал от дождя, а лишь направлял его слабые струи за воротники пальто обеих дам, и посмотрела, куда указывала Марта. Безногий укрылся от непогоды лучше, чем они, к тому же, судя по удовольствию, с каким он разглядывал содержимое своей перевернутой шляпы, насобирал за день немало. Он сидел на обломке стены, который Кора сперва приняла за каменную скамью. Длиной обломок был по меньшей мере три фута и два в ширину; слева от культей нищего виднелся обрывок надписи на латыни. Заметив, что с другой стороны улицы его рассматривают две дамы в хороших пальто, калека принял сокрушенный вид, который, впрочем, счел тривиальным и тут же сменил на гримасу благородного страдальца: дескать, мне и самому отвратительно это ремесло, но никто и никогда не упрекнет меня в том, что я манкирую своими обязанностями. Кора, восхищавшаяся театром, вытащила руку из-под локтя Марты и, обогнув сзади проезжавший мимо омнибус, с серьезным видом подошла к нищему и встала рядом; неглубокий портик лишь отчасти укрывал ее от дождя.

— Добрый день. — Кора достала кошелек.