Читать книгу "Прах на ветру - Анна Чиж-Литаш"

Огонь от зажигалки кровавыми искрами заиграл у нее в глазах.

– Знаете, никому нельзя желать смерти и мы, возможно, не узнаем, имеем ли право забирать жизнь у человека, даже если он действительно достоин высшей меры наказания. Но, я думаю, на все воля Божья. И кто-то сверху, управляя нашими руками и головами, принимает решение.

Полковник удивленно, не отрывая глаз, смотрел на Наталью Дмитриевну. Она поймала его взгляд, разгадала его и, улыбнувшись, спросила:

– Александр Петрович, вы согласны со мной?

Полковник не растерялся и быстро ответил:

– В целом, да. Это меня и удивило. Ваша философия в этом вопросе очень схожа с моей. И все же, что плохого сделал вам ваш начальник? Ведь признайтесь, если бы все было так плохо, вы могли бы найти себе новое место работы.

– Не могла. Сейчас очень сложно с работой, да вы и сами знаете. Мне очень нужны деньги, я коплю…

Она резко замолчала.

– Вы хотите знать, какие поступки он совершал? Если я начну говорить, то вы не выйдете из этого кабинета месяц. Честно, я не хочу говорить об этом. Кстати, я вам не предложила ни чая, ни кофе! Не справилась со своими прямыми обязанностями, – она нервно рассмеялась. – У меня сегодня еще очень много дел, нужно успеть полить все цветы, разобрать документы за два дня. Вы даже не представляете, как порой скучно читать эти документы! Иногда я начинаю засыпать!

Радушкина вновь вернулась к своему первоначальному состоянию. Хотя полковник уже был не уверен, кто стоит перед ним: глуповатая, с языком без костей секретарша или глубоко несчастная и одинокая женщина. Пока Виноградов делал пометки в блокноте, она продолжала болтать. На мгновение ему показалось, будто кто-то включил запись на магнитофоне, немного ускорив ее для быстрого прослушивания.

Полковник с облегчением вздохнул, когда дверь приемной с громким стуком захлопнулась за его спиной.

Глава 8

«Можно быть свободным и в оковах, можно быть заключенным, находясь на просторах»

Товарищи молча шли к машине. Немного уставшие и озадаченные, они не успели сделать и половину того, что запланировали. Александр Петрович молчал, периодически потирая пальцами усы. Те, кто знал его привычки, понимал, полковник может нарушить усатую прическу лишь в случае глубокого погружения в себя. Проще сказать, он думал и не замечал ничего вокруг.

У Виноградова была черта, которая крайне раздражала его родных и друзей, остальные при первых встречах не улавливали суть. Если полковник был чем-то крайне увлечен: любимым фильмом, работой на огороде или просто думал о чем-то неимоверно важном – он не слышал никого. Причем он даже не делал вид, что слушает. Иногда звать его можно было несколько раз, стоя в метре от него, но все было зря. Супруга и дети так и не смогли смириться с этой чертой характера главы семейства, друзья подшучивали над ним и порой специально говорили про него гадости, но он даже ухом не вел.

Вот и сейчас Беляк тщетно пытался достучаться до друга, то и дело, задавая ему вопросы. Когда монолог ему наскучил, Сергей Васильевич резко одернул товарища за плечо:

– Ау, я с кем разговариваю уже пятнадцать минут? Ты хоть что-нибудь услышал?

Полковник вздрогнул, как будто очнулся после крепкого сна.

– Не мешай. Я думаю.

– Молодец, что ты думаешь! Может, тогда поделишься мыслями, мне вообще-то тоже есть, что сказать, – с обидой в голосе произнес Беляк.

Полковник уловил нотки настроения друга и лишь улыбнулся.

– Понимаешь, мой друг, в этом деле слишком много нестыковок. Множество вопросов, на которые у меня пока нет ответов. И это мы только начали расследование.

Виноградов и Беляк сели в машину. Александр Петрович, пробурчав что-то себе под нос, отодвинул сидение автомобиля назад и удобно вытянул ноги.

– Я смотрю, государство не перестает экономить на правоохранительных органах. Разве это машина? Это же консервная банка. Я не говорю уже о технических характеристиках этого чуда инженерной мысли.

– Ты просто до сих пор злишься на родную милицию! Ты еще консервных банок не видел. И, кстати, эта машина не предназначена для погони, она предназначена для того, чтобы возить мое тучное тело по служебным вопросам.

Виноградов ухмыльнулся и посмотрел на мелькающие за окном жилые дома. Воспоминания о бывшем месте службе не давали ему покоя уже второй год. Полковник искренне верил в суть знаменитого выражения «время лечит». К сожалению, пока лекарство от этой болезни он так и не нашел. Микстура в виде коньяка и виски, которую он принимал, так и не помогла ему, наоборот, лишь еще больше губила его здоровье.

Почти два года прошло, как полковника «попросили» освободить должность начальника уголовного розыска города. Причем просьба была равнозначна приказу. Александр Петрович пытался сопротивляться, но он сразу же проиграл: рука несправедливости и подлости легла на плечи его подчиненных. Бесконечные проверки, вызовы на ковер, угрозы увольнения… Виноградов понял, что это может продолжаться бесконечно. Через несколько дней, собрав вещи, он ушел, тихо закрыв за собой дверь. Дело Колесниковых частично вернуло его к жизни, открыло второе дыхание, но на приглашение вернуться назад он ответил отказом. И вот сейчас он вновь в игре. Рядом Беляк, новое убийство и голова работает на полную мощь. Полковник невольно улыбнулся и подкурил сигарету:

«Теперь хоть не придется по вечерам слушать Настины истории про бомжей и кражи мобильников, – подумал он, – мне и самому будет, что рассказать ей. И вообще, когда она уже окольцуется со своим ухажером и съедет к нему. Сколько можно ходить уже! Второй год пороги обивает».

– Кстати, как тебе Настин ухажер? – будто читая мысли товарища, спросил Беляк. – Сколько можно уже тягаться?

Виноградов ухмыльнулся.

– Не поверишь, я только что об этом думал! Надо с ней серьезно поговорить! А то она со своей службой всех женихов растеряет. Но этот вроде ничего такой. Основательный.

– Основательный?

– Ни одного опоздания! Представляешь? А это говорит о многом! Да и любит он ее, это видно.

– Ну так пусть женятся, – сказал Беляк, тщетно пытаясь поймать волну любимой радиостанции.

– Так я же не против! Надо с ней поговорить, а то она уже заигралась в опера.

Машина мчалась по проспекту, ловко виляя между малолитражками и автобусами. Город томился в летних лучах солнца, глубоко вдыхая частицы свежего воздуха лишь тогда, когда солнце пряталось за облака. Пары углекислого газа продолжали пропитывать городской асфальт, стены домов, витрины магазинов. А изредка попадающиеся на пути деревья, как мощные наносы, пытались быстро переработать элементы таблицы Мендлеева в частицы кислорода. Каждый раз при взгляде в окно полковник недовольно шевелил усами и хмурил брови.

– Слишком много машин! Уму непостижимо! Если произвести опрос, кто и куда сейчас едет, то большая часть людей занимается ерундой. В магазин три метра пройти – они садятся в машину! Это не просто экологическая катастрофа, это апогей лени! Апокалипсис разума и тела! Это я не говорю тебе о культуре вождения, о взаимоотношениях на дороге.