Читать книгу "Под знаменами демократии. Войны и конфликты на развалинах СССР - Евгений Норин"

Сквозные персонажи. Рижский ОМОН

В 1988 году в Риге был сформирован местный отряд милиции особого назначения. Тогда он насчитывал 120 бойцов, и его силы никогда не превышали полутора сотен штыков. В 1990 году ОМОН возглавил Чеслав Млынник (этнический поляк, родившийся в белорусском Гродно, отсюда необычные имя и фамилия), и именно под его началом это формирование приобрело широкую известность. В отряде служили главным образом славяне. Одной из первых операций ОМОНа стало участие в карабахских событиях (тогда рижане действовали в рамках плана «Кольцо» — попытки разоружить армянское ополчение). Омоновец рассказывал:

«Нашей задачей было разоружение всех, у кого оказалось на руках оружие. Если разведка выясняла, что в таком-то селении есть вооруженные люди, нас отправляли туда. Мы подъезжали к селению, ночью врывались в дома и проводили там обыски. Все это делалось довольно жестко — укладывали всех на пол, если кто-то дергался, то его очень жестко успокаивали. Если находили оружие, то задерживали и передавали следователям. Если селение было большое, то действовали совместно с внутренними войсками, иногда нам придавалась бронетехника… Обычно нам сопротивления не оказывали, и все обходилось без пролития крови.

… Степанакерт — армянский город, а местное население относилось к нам очень доброжелательно, считая своими защитниками. Я боролся с незаконными вооруженными формированиями, и мне было все равно, какие цели они перед собой ставят».[8]

Эта операция не принесла никому славы, однако период наибольшей активности омоновцев был еще впереди.

Во время волнений и массовых антиправительственных митингов января 1991 года в Латвии омоновцы выступили на стороне СССР. Бойцы Млынника захватили сразу несколько крупных объектов в центре города, включая Дом печати и здание МВД. Затем они разоружили отделения милиции, а после этого перешли к уничтожению таможенных постов, выставленных правительством Латвии. Совместно с Вильнюсским ОМОНом бойцы разгромили 16 таможенных пунктов. Чаще всего омоновцы старались не допускать убийства: таможенников побоями сгоняли с рабочих мест, а сами посты сжигали. Однако 31 июля 1991 года в Мядининкае, на границе между Литвой и Белоруссией произошла резня. Вооруженные люди — возможно, омоновцы — ворвались на таможенный пункт и расстреляли восемь человек. Выжил только один таможенник, получивший тяжелейшее ранение головы и принятый за мертвого. По мнению литовских правоохранителей, заклание таможенников организовал Млынник. Один из участников этого инцидента, Константин Никулин, был позднее арестован в Латвии и приговорен к пожизненному заключению.

Сами омоновцы яростно отрицали свою причастность к этой истории. Никулин утверждал, что видел неких таинственных людей в камуфляже на базе Вильнюсского ОМОНа, которые, вероятно, и перебили таможенников. Однако это утверждение вызывало некоторый скепсис. Подразделение, которого никто не видел, — это, конечно, невероятно таинственно, но полтора десятка таможенных пунктов разгромили до этого именно рижане, а в их способности и искреннем желании побороть противников советской власти трудно усомниться.

Характерно, что омоновцы действовали намного энергичнее, чем их начальство в Москве. Пожалуй, если бы все сторонники Советского Союза проявили такую же решительность, СССР мог бы существовать и поныне — или же наоборот, развалиться при куда более драматичных обстоятельствах, с реками пролитой попутно крови.

Расстрел в Мядининкае стал кульминацией самодеятельной войны Рижского ОМОНа. Несколько недель спустя начался — и провалился — августовский путч. Во время августовских событий ОМОН действовал против батальона полиции, сформированного латышскими националистами. Батальон был слабо вооружен, и командование разогнало по домам основную массу служащих — от греха подальше. Поэтому рижские омоновцы, явившиеся всем взводом на базу, нашли только нескольких дежурных, которых побили и с чувством выполненного долга уехали.

Основная масса бойцов ОМОНа улетела на самолетах в Россию. Когда отряд покидал Ригу, на его бронетранспортерах можно было прочесть надписи «Мы еще вернемся!». В Ригу омоновцы не вернулись. С семьями они прибыли в Тюмень, однако далеко не все остались служить в российской милиции. Ронины[9] Советского Союза, они разъехались по самым разным горячим точкам бывшего СССР. Десятки бывших омоновцев воевали в Абхазии на стороне абхазов (некоторое количество — и на стороне грузин), по крайней мере несколько человек — в бывшей Югославии на стороне сербов. Другие подались в Приднестровье. Бывший командир ОМОНа Чеслав Млынник якобы участвовал в подготовке отрядов чеченцев-лоялистов в 1993 году. В 1994 году его арестовали в Москве за незаконное ношение оружия, однако позднее он продолжал колесить по горячим точкам бывшего СССР. По слухам, последней войной Млынника стала Пятидневная война в 2008 году в Южной Осетии, где он получил тяжелое ранение. Больше всего омоновцев прошло через Чечню. В качестве бойцов тюменского ОМОНа рижане воевали на Кавказе в обеих чеченских войнах. Там погибли двое из них, более шестидесяти вернулись с ранениями. Рижский ОМОН не смог в одиночку защитить СССР, но стал легендарным подразделением бывшего СССР — храбрым и жестоким.

Глава 2

Война в садах. Вооруженный конфликт в Молдавии

Конфликт в Приднестровье был не самым масштабным на постсоветском пространстве. Настоящего коллапса государства, массовой резни с десятками тысяч погибших здесь не случилось. Однако для России и всего постсоветского пространства наследие «войны в садах» оказалось куда более значимым и глубоким, чем можно было предположить по масштабам этой мини-кампании. В событиях, произошедших на идиллических берегах Днестра, легко просматриваются черты более поздних конфликтов бывшего СССР. Некоторые сюжеты, впервые разыгранные здесь, позднее повторились в Чечне и даже во время войны на Донбассе в 2014 году. В Приднестровье впервые в качестве организованной силы выступили современные казаки и украинские националисты, причем на одной стороне. Здесь началась военная карьера Игоря Гиркина, которому еще только предстояло стать Стрелковым. Приднестровье сделало знаменитым Александра Лебедя, позже ставшего «калифом на час» в российской публичной политике. Словом, Приднестровье стало настоящей «кузницей кадров» для других войн бывшего СССР.

Будни молодой республики

Корни этого конфликта восходят к периоду становления Советского Союза. Во время Гражданской войны Румыния оккупировала Бессарабию, однако левобережье Днестра вошло в состав социалистической Украины на правах молдавской автономии. Впоследствии, после присоединения Бессарабии к СССР и окончания Великой Отечественной войны, две части республики развивались неравномерно. На Приднестровье — двухсоткилометровую полосу земли вдоль реки — приходилось всего 13 % территории и 17 % населения, но при этом до 40 % ВВП Молдавии. Кроме того, Приднестровье активнее заселялось славянами — русскими и украинцами. В итоге к концу 80-х годов в Молдавии сложился район, сильно отличавшийся от остальной республики сразу в нескольких отношениях. Население республики в целом составляли собственно молдаване (65 % граждан), кроме них на ее территории проживало 14 % украинцев и 13 % русских, еще около 8 % были представлены другими национальностями, в частности гагаузами. Однако в Приднестровье большинство населения составляли как раз славяне, а не молдаване, и это была в первую очередь промышленная зона, индустриальные объекты концентрировались здесь куда плотнее, чем в остальной республике. Наконец, речью своей приднестровцы также отличались от румыноязычных молдаван. То есть после развала СССР Молдова стала республикой не просто этнически неоднородной, а такой, где национальные меньшинства проживали компактно, разговаривали на других языках и вели ощутимо иной образ жизни. Однако никаких выводов из этого обстоятельства в Кишиневе не сделали.