Читать книгу "Дневник моей памяти - Лара Эвери"

Перед тем как вернуться в коридор, где ждали младшие, мы с мамой крепко-крепко обнялись. Я прижала ее к себе изо всех сил. А потом – как назло – меня стошнило. Не от болезни, это вряд ли, просто от волнения.

Но главное, разрешение нам все-таки дали. Справка у нас в кармане! Все по плану! Дольше проживешь, детка! Ну и что же теперь? ДАВАЙ! ДЕЙСТВУЙ!

Только бы дотерпеть до Нью-Йорка, до университета. Раз уж у нас в семье никто, кроме меня, не верит, что я могу выздороветь – значит, надо бежать подальше от их уныния. Родители не умеют заглядывать далеко вперед, Сэм-из-будущего. Мама расспрашивает доктора о сиделке, о лекарствах. Готовятся к худшему. Как сказал Хомский, «оптимизм означает ответственность». Я в облаках не витаю – знаю, что больна. Но руки опускать не стану.

Хочу все сделать с блеском: выиграть Чемпионат, уехать в Нью-Йорк, а уж там разберемся.

И ты мне поможешь.

Месть Купера Линда

Наша церковь Божией Матери Неустанной Помощи находится в Брэдфорде, всего в получасе езды от Гановера, в равнинной части Верхней долины. Островерхая, красивая – и белая, как большинство прихожан. Именно там сегодня вечером Гарри объявил себя воином Христовым до конца дней – серьезное решение для тринадцатилетнего подростка.

Тем более если он выбрал своим покровителем Святого Иакова (он же Сантьяго) потому, что Сантьяго – главный персонаж Rainbow Six, игры-стрелялки. Нечего сказать, по-христиански.

Маленькая Тейлор Линд встала с ним рядом на колени на бархатную подушечку для принятия святых даров; ее льняные локоны, собранные в аккуратный хвостик, белели рядом с кудрявой макушкой Гаррисона – голова к голове, точь-в-точь как ее брат Купер и я пять лет тому назад. И когда отец Фрэнк обходил новоявленных Святых Сесилий и Святых Патриков, принимая их в лоно католической церкви, мама стиснула мне руку.

И вспомнилось мое первое причастие.

Я была тогда в мамином платье, которое та носила еще подростком, в девяностые – коротком, темно-зеленом, с воротничком и узором из ромашек. Волосы мне закрепили металлическими заколками, но непослушные прядки выбивались там и сям. Очки – старые, квадратные – съезжали на кончик носа; на моем широком лице они казались слишком маленькими, а глаза за их стеклами – круглыми, выпученными.

Купер выбрал себе в покровители Святого Антония Падуанского, потому что в предложенном списке святых он шел первым.

Я выбрала Святую Жанну Д’Арк. Почему? Да потому что!

Я задумалась, кого выберут Бетт и Дэви, когда настанет их черед, но вдруг огромный орган в углу заиграл «Благослови нас, Боже», и в первом ряду я увидела папу среди других родственников, в куртке поверх форменной рубашки коммунальщика с надписью «ГОРОД ЛИВАН»[6], и в голове зароились все врачебные «а вдруг» – а вдруг я не доживу до первого причастия Бетт и Дэви? – и к горлу подступил комок, а в очках опять скопились соленые лужицы. Я опустила голову, чтобы никто не заметил, но слезы продолжали литься, и я вышла в туалет, а в коридоре мне навстречу попался Куп. Легок на помине, стоило подумать о Святом Антонии Падуанском!

Купер Линд (существительное, имя собственное): когда-то был мне почти братом, а сейчас, пожалуй, как разлученный брат… нет, просто сосед. Адонис с загорелым обветренным лицом. Ищи его на противоположном склоне горы, в облачке сигаретного дыма, или в постели с какой угодно девицей пятнадцати – девятнадцати лет. Не считая меня, он единственный в Страффорде, кто в обход законов учится в Гановерской школе, но взяли его только потому, что он здорово играл в бейсбол.

Я небрежно кивнула ему, прошмыгнула в туалет, где справилась с рвотными позывами и умылась.

Когда мы с Купом только начали учиться в Гановере, в школу ездили вместе – сидели рядышком в машине у его мамы, чистенькие, сосредоточенные, насмерть перепуганные, а потом… даже не знаю… Что-то переменилось, то ли постепенно, то ли как-то сразу. Может быть, нас объединяли лишь фантастические игры, что мы когда-то вместе придумывали. Или мы отдалились друг от друга, оттого что у Купа вместо пухлых, вечно заклеенных пластырем коленок откуда-то взялись стройные мускулистые ноги, а под майкой с Бэтменом обозначились широкие плечи, и стали выступать скулы, а со мной подобного преображения не случилось. Рядом с ним я выглядела заморышем, словно чахлый кустик подле дуба-великана. Куп стал отличным подающим, свел дружбу со школьными «звездами»; я увлеклась дебатами и друзей так и не завела. Наверное, иначе и быть не могло. Пока Куп играл в детской бейсбольной лиге, я читала фэнтези.

В первый же год Купа после четырех неберущихся подач отобрали на чемпионат штата. А перед самым чемпионатом выгнали из школьной сборной за то, что он курил травку. Почти наверняка для всех, кроме меня, это так и осталось тайной. В тот разнесчастный день я застала Купа на границе между нашими участками. По-прежнему в форменной гановерской бейсболке, он играл в «Нинтендо», а глаза были заплаканные.

– Что с тобой? – спросила я.

Куп достал из кармана уведомление об исключении.

– Ну, – протянула я, – так тебе и надо.

То же самое я сказала в тот раз, когда в семь лет он прыгнул с высоченной стены и сломал ногу. Я посмеивалась, когда читала бумагу, как будто мы на другой же день о ней забудем и снова будем играть как ни в чем не бывало.

Но когда я хотела заглянуть ему в глаза и сказать: «Да ладно, шучу, не обижайся, пожалуйста», – помню, что глаза его куда-то подевались. Точнее, глаза-то были на месте, но будто задернуты шторами.

Я даже сказала вслух:

– Эй, я пошутила, все образуется…

Но он уже отвернулся и двинулся прочь. И я подумала тогда: «Не настолько мы теперь близки, чтобы вот так шутить».

– Эй, держи! – позвала я, протягивая листок. – Надо, наверное, отдать родителям.

Парень обернулся, выхватил его и ушел к себе, за гору, а потом, когда я звонила, не брал трубку, и я бросила названивать.

По школе прокатился слух, что Куп завязал с бейсболом, ну а я не стала уточнять. Молчание между нами росло; на единственном уроке, где мы пересекались, он пересел от меня на другую парту, а вскоре у него появился «Шеви Блэйзер», а я перебралась в папин грузовичок, и нам уже не надо было ездить в школу на одной машине.

Когда я вышла из туалета, не ожидала обнаружить у его двери Купа.

– Все в порядке? – спросил парень, и я не сразу поняла, ко мне ли он обращается, уставившись в экран телефона.

– Да! В полном.

Бросив через плечо «Спасибо», я пошла дальше, но Куп остался стоять.

– Эй, погоди, – позвал он меня. – Я иду проветриться. Пошли со мной?

– Эээ… хмм…

Я замерла, оглядела его. В церкви Куп выглядел инородным телом – я, конечно, тоже, но по-другому. Я, по крайней мере, была в платье (больше похожем на просторную рубашку), а он – в майке с надписью «ВСЕ В КАЙФ» (что именно «в кайф»?), мускулы как у супергероя с картинки, медово-рыжие волосы, которых словно и не касалась расческа, отросли почти до самых плеч. Но это был тот же Купер, с которым мы играли вместе долгими летними днями, ходили друг к другу домой обедать, плескались в заполненном водой карьере, дрались из-за последней бутылки лимонада «вишня-ваниль» в страффордском универмаге.