Читать книгу "Казаки. Между Гитлером и Сталиным - Петр Крикунов"

Среди двухмиллионной российской эмиграции казаки занимали особое место. В общей своей массе они были частью так называемой военной эмиграции, многие входили в состав врангелевских воинских частей за границей, например, в Донской корпус под командованием Ф.Ф. Абрамова, а позднее — в Русский Общевоинский союз (РОВС), некоторые служили в Югославской пограничной страже и югославских строительных войсках (примерно 7 тысяч кубанцев и донцов), во Французском иностранном легионе, наемниками в Китайской армии. В 30—40-х годах XX века казачья эмиграция на время попала в центр внимания многих европейских разведок. Европейские государства планировали воспользоваться их услугами в деле свержения большевистского режима в СССР или для наведения порядка на собственных территориях.

На фоне интенсивного процесса расказачивания в Советском государстве казаки-эмигранты стремились к сохранению своей культуры, обычаев и традиций и делали для этого очень многое. Особенно это было характерно для донцов и кубанцев, которые на чужбине бережно хранили реликвии и регалии своих предков; всемирную известность получили хоры донских и кубанских казаков, которые знакомили русскую диаспору и многих иностранцев со старинными казачьими песнями и духовным пением. Наиболее показательным примером казачьей жизни за рубежом стали казачьи станицы в Болгарии, правительство которой разрешило въезд в страну 14 тысячам казаков. Столица этой страны город София превратилась в своеобразную европейскую столицу казаков.

Казачье командование в Болгарии активно пыталось решить вопросы организации и обучения войск, укрепления дисциплины и поднятия боевого духа. Был даже заключен договор с начальником штаба болгарской армии, по которому предусматривалось сохранение русской армии в Болгарии и право ношения формы. Частям предоставлялись помещения, паек и обмундирование. Предусматривалось участие казаков во всевозможных государственных и общественных работах (строительные, дорожные и т. д.), открывались казачьи школы и училища, в которых подрастающим казачатам рассказывали о славной истории их предков.

В условиях эмиграции в наибольшей степени проявились такие качества казаков, как взаимная поддержка, чувство локтя, способность выстоять в экстремальных условиях. Во Франции, Чехословакии, Китае и других центрах казачьего расселения создавались и действовали казачьи станицы и союзы, благотворительные и студенческие организации и объединения. Неслучайно бывший член Государственной думы князь П.П. Долгоруков писал в 1928 году: «В эмиграции мы оценили солидарность и спаянность казаков, выгодно отличающую их от общерусской „людской пыли“[15].

В исторической науке до сих пор нет единой точки зрения о численности российской эмиграции в начале 20-х годов, крайне противоречивы и данные источников, посвященные этой проблеме. По сведениям Лиги Наций, всего Россию после Октябрьской революции и Гражданской войны покинули 1 млн 160 тысяч беженцев[16]. Американский Красный Крест отмечал, что на 1 ноября 1920 года численность русских эмигрантов составляла 1 млн. 966 тысяч 500 человек[17]. В дальнейшем в исторической литературе закрепилась цифра — 2 миллиона эмигрантов.

Еще более сложным является вопрос о численности казаков-эмигрантов. Максимальным их число было в первые годы эмиграции. Вместе с семьями казаков Дона, Кубани и Терека в изгнании к концу 1921 года оно достигало, по данным исследований О.В. Ратушняка, около 65 тысяч человек[18]. Однако в 1925–1926 годах численность казаков на чужбине значительно сократилась, так как часть их возвратилась в Россию, а часть приняла гражданство страны пребывания. Общее число строевых казаков (без членов семей) к середине 20-х годов составляло более 40 тысяч человек[19], этой цифры на сегодняшний день придерживается большинство исследователей.

В европейских странах правовое положение русских эмигрантов, в том числе и казаков, было довольно сложным и неопределенным. В 1921 году они получили статус беженцев, бесподданных, так как советское руководство указом от 15 декабря 1921 года лишило российского гражданства всех эмигрантов, которые не получат советские паспорта к 1 июня 1922 года. Позднее, в 1924 году, Лигой Наций были введены для эмигрантов особые удостоверения, так называемые „нансеновские паспорта“. Они выдавались тем государством, в котором находился конкретный беженец. Паспорт Нансена[20]служил удостоверением личности владельца и подтверждал его статус лица без гражданства. Его можно было предъявить при обращении за визой и разрешением на выезд за рубеж. В течение всего срока своего действия паспорт Нансена давал владельцу право обращаться к властям за получением вида на жительство. На основании Декларации Лиги Наций, подписанной в 1928 году и возобновленной в 1933 году, страна, признавшая паспорт Нансена действительным, принимала его владельца под свою защиту и должна была предоставить ему право на жительство и трудоустройство, причем на более выгодных условиях, чем для прочих иностранцев. В то же время нансеновские паспорта не устраняли огромных трудностей при получении виз и разрешений на работу, не давали прав на пособие по инвалидности, болезни, безработице, то есть социальное положение эмигрантов оставалось тяжелым и зависело от воли местных властей. Нужно учесть также, что ряд европейских стран (Англия, Голландия, Дания, Швеция, Норвегия, Италия, Испания, Португалия) так и не признали нансеновские паспорта действительными на своей территории. Признавали такие паспорта, как правило, те государства, которые были заинтересованы в дешевой рабочей силе для восстановления своей экономики после Первой мировой войны (Франция, Бельгия, Люксембург, Германия) или руководствовались соображениями славянской солидарности (Болгария, Югославия, Чехословакия).

Консолидация казаков за границей началась с образования казачьих станиц и хуторов. Вторым этапом консолидации было создание специальных казачьих организаций, улучшающих условия быта и жизни казаков. Нередко такие организации носили благотворительный характер. Уже в начале 20-х годов во многих европейских странах возникли самые разнообразные комитеты или кассы казачьей взаимопомощи. Однако подобные организации были разрозненными, мало связанными друг с другом и часто строились по земляческому принципу. Поэтому третьим этапом консолидации казаков стало создание Казачьих союзов, обладающих следующими характерными особенностями: во-первых, это были достаточно крупные союзы, включавшие основную массу казаков-эмигрантов данного региона, страны пребывания, а иногда и соседних стран; во-вторых, эти союзы объединяли казаков всех казачьих войск, то есть создавались не по земляческому или национальному принципу; в-третьих, Казачьи союзы подчеркивали свой неполитический характер и объединяли казаков независимо от их политических симпатий и пристрастий; в-четвертых, руководителями союзов были, как правило, достаточно авторитетные лидеры казачьей эмиграции, имевшие поддержку или правительства страны пребывания, или провинциальных органов власти. Самыми крупными и влиятельными союзами стали Общеказачий сельскохозяйственный союз в Чехословацкой республике и Казачий союз во Франции[21] (его структуру см. на рис. 1).