Читать книгу "Прекрасная Джоан - Молли Хейкрафт"

Он посмотрел мне в глаза, силясь улыбнуться:

– Дочь моя, я пришел, зная, что вы меня ждете. Однако, как ни грустно мне, я должен заметить, что никоим образом не могу успокоить вас. Невероятно, но почти все наши придворные готовы признать справедливость притязаний Танкреда! Мало того, Танкред показал им письмо от папы, которое разрушило все мои аргументы против его права на корону.

– А Маттео?

– В этот самый миг ужинает с ним наедине. Они обсуждают вопрос о том, когда лучше провести коронацию. У меня нет сомнений. Наш верный канцлер… – голос его был печальным, лицо суровым, – произнес длинную речь, в которой провозгласил, что желает присягнуть на верность Танкреду: Ни он, ни народ Сицилии, повторил он несколько раз, не желает видеть на своем престоле старшего сына Фридриха Барбароссы…

Я закрыла лицо руками.

– Почему умер мой маленький сын? – вскричала я. – Почему не родила я своему супругу других детей? Он был так добр, так мудр… и вот теперь его трон захватывает ублюдок, взявшийся неизвестно откуда…

– Милое дитя, мы еще не повержены. Если понадобится, я поеду в Рим, в Ватикан. А сегодня, прежде чем лечь спать, я отправлю депеши Костанце и Генриху и пошлю гонца к императору Фридриху.

Тут меня посетила новая мысль, которая ободрила меня.

– Мой брат Ричард! – вскричала я. – Разумеется, он – наше самое сильное оружие. Королю Англии Ричарду найдется что сказать, когда он высадится здесь со своим флотом! Может быть, нас поддержит и Филипп Французский… И тогда мы с вами вместе посмеемся над глупым карликом!

На следующий день мы действительно посмеялись над Танкредом; должна признать, что, позволив себе такое удовольствие, я совершила серьезную ошибку. Меня извиняет одно: я верила, что скоро появится Рик и разрешит все затруднения.

На следующее утро я встала, исполненная решимости доказать Танкреду, что не намерена относиться к нему как к королю Сицилии. Фрейлины доложили, что и дворец, и сад заполонили его вооруженные охранники и никто не может ни войти, ни выйти без допроса.

Гнев мой достиг предела, когда я выслушала нашего верного камергера. Он едва не плакал, руки его дрожали.

– Везде полная неразбериха, – сказал он. – И никто не знает, кто теперь здесь хозяин. Помогите нам, ваше величество! Хотя милорд канцлер велит нам повиноваться лорду Танкреду, многие из нас этого не желают, и вот мы все решили испросить вашего мнения.

– Скажу вам откровенно, – отвечала я, – что считаю оскорблением притязания Танкреда на престол. Но пока мы бессильны что-либо сделать и пока дворец заполнен его людьми, боюсь, мы должны смириться с его требованиями. Давал ли он вам какие-либо приказания?

Камергер кивнул:

– Его приказания, миледи, вызывают у меня отвращение. Он собирается устроить пышный пир и заявил, что сегодня за обедом будет сидеть в кресле нашего дорогого государя!

Я улыбнулась про себя, в моей голове начал вырисовываться некий план.

– Делайте, как он велит, – приказала я. – Внесите в обеденный зал наш золотой стол и накройте его на двенадцать персон. Поставьте серебряные кубки и золоченые тарелки. Пусть его люди видят ваши приготовления, пусть он думает, что вы выполняете его приказы. Потом, когда все будет готово, закройте двери и велите нашим стражникам никого не впускать в зал до самого обеда. Скажите, мы всегда поступаем так, чтобы уберечь наши самые ценные сокровища. – Хотя рядом никого не было, я понизила голос и прошептала ему на ухо: – Слушайте внимательно, я скажу вам, что нужно сделать…

Пробило шесть часов; я в окружении фрейлин вышла в сад. Там нас ожидали фигуры в плащах с капюшонами: архиепископ Уолтер Офамилиа и еще пятеро придворных, которым я доверяла. Увидев меня, они сбросили капюшоны, и я шепотом сообщила им, зачем их призвала.

Когда Танкред в окружении свиты вошел в обеденный зал, он застыл на месте, увидев меня во главе высокого золотого стола, в кресле моего покойного мужа. Подле меня сидел Уолтер; он занимал место, которое на протяжении долгих лет было моим. Остальные десять мест занимали наши придворные.

Долго стоял Танкред, глядя на нас с порога, затем в ярости зашагал вперед за камергером, пока не приблизился к нам.

– Лорд Танкред! – провозгласил камергер громко, нарушив тишину, царившую в зале. – Гость из Лисса.

Я слегка наклонилась вперед и добродушно улыбнулась стоящему рядом со мной человечку.

– Добро пожаловать, милорд, – сладким голосом сказала я. – Добро пожаловать в наш дворец! Уверена, наш камергер отыщет место для вас и ваших друзей. Мы всегда рады усадить за стол любого родича, даже такого, который не… – Я намеренно понизила голос, не договаривая фразы, словно не желая оскорбить гостя.

Красный от гнева, Танкред повернулся к канцлеру Маттео. Тот не посмел открыто противостоять мне, вдовствующей королеве, отвел глаза в сторону. Камергер усадил их всех за другой стол, где сидели мой секретарь и несколько человек из обслуги.

Радуясь своей победе, я в то же время понимала, что нарушила придворный этикет: вышла из уединения слишком скоро после смерти Уильяма. Но мне было все равно. Хотя бы на один вечер, но я не позволила мерзкому узурпатору сесть в кресло Уильяма Доброго!

Глава 4

Уолтер очень неохотно согласился участвовать в моем розыгрыше и теперь укоризненно хмурился.

– Я понимаю, что мы должны избавиться от самозванца, – негромко сказал он, – но, по-моему, сейчас не время наживать себе врага в его лице. Я прочитал в его глазах неприкрытую ненависть. И поскольку вы всегда позволяли мне честь время от времени выговаривать вам, скажу, что ваш поступок был недостоин королевы.

Я вспыхнула и опустила глаза. Конечно, он был прав. Но кто бы упустил такую возможность? И все же, уважая мнение друга, я поняла, что вовсе не радуюсь своей маленькой победе, как рассчитывала.

В результате я встала и в первый удобный момент удалилась в свои покои, оставив остальных за столом. Музыкантов не позвали, так как наш двор пребывал в глубоком трауре, но наше вино, приготовленное из винограда, который выращивался на склонах близ Катании, было превосходно, а повара приготовили великолепные лакомства. Я была уверена, что никто не захочет прервать трапезу.

Однако вскоре выяснилось, что я ошибалась. Не успели фрейлины снять корону с моей больной головы и мою траурную мантию с плеч, как ко мне в приемную явился слуга с посланием от архиепископа. Позволю ли я ему сказать мне несколько слов наедине?

Будучи уверенной, что он не станет больше распекать меня, и зная, что я буду крепче спать, если признаю его правоту, я немедленно послала за ним и, прежде чем он объявил о причине своего прихода, извинилась и получила его благословение.

– Теперь, когда мы снова друзья, – сказала я, – расскажите, что привело вас сюда.

– Вопрос, который я не мог обсудить за обедом, – ответил архиепископ. – Все утро я ожесточенно спорил с Маттео и многими нашими придворными и теперь убежден, что лично должен повидать его святейшество – причем не теряя ни одного дня. На рассвете я отплываю в Рим, дочь моя, и не увижу вас до своего возвращения.