Читать книгу "Остров моих сновидений - Карен ван дер Зее"

— Очаровательно! — подытожил он, улыбаясь. — Считай, что ты получила эту работу.

Закрыв за собой дверь, Ким пустилась в пляс по гостиной. Она сделала это! Провальсировала в спальню и стала раздеваться. Завтра она снова увидит Сэма: встреча назначена на шесть часов у него в офисе — все равно она окажется в это время неподалеку. Потом они поедут к ней — пусть увидит плоды ее трудов как декоратора — и обсудят дальнейшие планы.

Поймав свое улыбающееся отражение в зеркале, Ким подумала: почему бы ему завтра не остаться у нее на ужин — она приготовит не хуже, чем сегодня в ресторане.

Слишком взволнованная, чтобы уснуть, она, в кимоно, расписанном ярким павлиньим узором, бродила по комнате, мысленно прокручивая весь сегодняшний вечер, словно киноленту. Вспоминала каждое слово Сэма, его темные глаза, мужественное лицо…

Почему он так нигде и не осел? У него даже нет постоянной квартиры в Нью-Йорке; бывая в городе, живет в пентхаусе компании. Сам он объяснял это тем, что не видит в том особого смысла: частые отъезды за границу, смена впечатлений…

Насколько ей известно, у него не было ни сестер, ни братьев, родители умерли, когда ему исполнилось двадцать лет, и он потерял родительский дом. Помнится, мать ее всегда удивлялась, с какой благодарностью Сэм воспринимает их гостеприимство, как любит оставаться у них на выходные и праздники. Еще он всегда привозил с собой небольшой, но приятный подарок, чтобы отблагодарить хозяйку дома. Тогда Ким не понимала многого и вот теперь, беспокойно меряя шагами мансарду, размышляла о том, как одинок был Сэм — ему, видимо, отчаянно не хватало семьи, дружеского участия.

А сейчас он так же одинок? Потому, быть может, и кочует по свету… Кроме вдовствующего дяди и одной замужней кузины, живущих в Нью-Йорке, вся остальная семья Сэма обосновалась в Иордании и в Греции. Хотя он полностью американизировался за долгие годы, проведенные в школе и университете, детство его прошло в Иордании. Там он учился, но много времени проводил и в Греции, с семьей матери.

«У меня нет чувства принадлежности к какому-либо месту», — так он сказал, и его темные глаза еще более потемнели. Странно думать об одиночестве человека, который кажется таким самодостаточным. Но разве поймешь, что творится в душе другого?..

Ким слегка вздрогнула: не так просто, должно быть, не чувствовать ни к чему привязанности, не иметь корней, даже места, которое можешь назвать своим… Ныне он желает иметь свой дом, чтобы все в нем принадлежало ему, — родной дом. Что ж, она поможет ему завести свое гнездо.

На следующий вечер они встретились у Сэма в офисе, чтобы в деталях обсудить предстоящую работу, а потом отправились домой к Ким — посмотреть, чего ей удалось добиться у себя в мансарде.

Когда подъехали к зданию, на ступеньках сидел… цирковой клоун, в костюме и с красным носом, грустный клоун: уголки рта опущены книзу, на физиономии нарисованы крупные слезы, в руках связка шариков всех цветов радуги. Вокруг собрались детишки — смеются, дразнят его…

Привел его сюда вовсе не детский день рождения; на одном из шариков надпись: «Я обожаю тебя, Ким!», на другом — «Прошу тебя, будь моей!».

— Ким! — позвал грустный клоун, стоило ей выйти из лимузина. — О, пожалуйста, Ким, выслушай меня! Мое сердце разбито!

А ее сердце потяжелело, словно на него высыпали тонну булыжников. Сэм стоял рядом с ней, молча наблюдая за спектаклем. Ей это совершенно не нужно, клоун не входил в ее планы!

— Тони, — произнесла она холодно, — с меня хватит, ты слышишь? Это уже не смешно. Прекрати этот балаган!

Но он вошел в роль — принялся хлюпать носом, шумно всхлипывать и рыдать. Дети веселились вовсю.

— Она меня не лю-юбит! — взвыл Тони, заходясь от горя. — Я умру-у, потому что у меня разбитое се-ердце!

Смех усилился, прибежали еще мальчишки.

Ким вынула ключ и вставила в замок, не говоря больше ни слова. Сэм следовал за ней — наверное, гадает, кто такой Тони…

— Не обращай на него внимания! — посоветовала она громко, чтобы и Тони расслышал. — Это мой преследователь.

— Твой преследователь?

Подошли к лифту.

— Новый сумасшедший, ты таких еще не видел?

— Кто этот парень? — Сэм нахмурился. — Чего он хочет?

— Я встретила его три недели назад на вечеринке. Он зажал меня в угол и до конца вечера мучил историями о том, какой он непонятый и гениальный. Актер и художник; весь мир задолжал ему. Странное дело, но им никто не восхищается, никто его не уважает. Я уж старалась быть милой и вежливой, хоть это и трудно. Кажется, он решил, что я… как бы это сказать…

— Очаровательна?

— Ну да, что-то в этом роде, — скорчила рожицу Ким. — Вовсе я не хотела его очаровывать. Наоборот, избавиться от него поскорее.

— Похоже, именно это тебе и не удалось, — сухо констатировал Сэм. — А что еще он делает, кроме того, что играет клоуна?

— Пытается меня задобрить: посылает цветы, картины, стихи, билеты на круиз для влюбленных; оставляет на автоответчике плаксивые сообщения… В общем, обычный актер, страдающий из-за отсутствия работы и жизненных перспектив.

— И при этом посылает тебе билеты на круиз?

— У него богатый папочка.

Пожилой лифт не спеша прокладывал путь к верхнему этажу. Что подумает Сэм, когда познакомится с ее необычным соседом? А впечатление от допотопного лифта?..

Все утро Ким провела в подготовке к визиту Сэма: прибралась, потом пробежалась по магазинам, забила холодильник продуктами. Не стоит перегибать палку, предлагая что-то сверхдорогое или необычное, ключ к победе — в простоте и элегантности. Приготовила холодный соус (оливковое масло, горгонзола, проскито, сушеные помидоры и чеснок) — это к горячим итальянским макаронам, называемым «паста»; нужно еще туда добавить петрушки и измельченных орехов; оставалось только порезать салат — вымытые овощи и имбирно-лимонная приправа лежат наготове.

Открыв дверь квартиры в предвкушении приятного вечера, она застыла на месте: посреди комнаты на софе, безжизненно раскинувшись, лежит мужчина… Спит, а может быть, умер или в коме: рот открыт, рука откинута в сторону…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ким буквально остолбенела — кажется, милый ужин с Сэмом придется отложить. Похоже, этот тип попал сюда прямо из ночлежки: длинные, растрепанные лохмы, неопрятная черная борода и старые, потрепанные джинсы, тут же валяются грязные туристические ботинки размером с океанский лайнер и большой рюкзак — половина содержимого вывалилась прямо на чистенький коврик в индейском стиле…

Кто этот человек, она понятия не имеет.

Сэм позади нее, на пороге, спокойно обозревал открывшуюся картину. Самое время как-то разрядить обстановку, сказать что-то умное и смешное, но Ким не могла вымолвить ни слова.