Читать книгу "Поцелуй Вечности - Мария Снайдер"

— Пошла ты!..

Мот не смогла сдержать улыбку. Она послала Джейсу воздушный поцелуй и, проходя мимо кресла, сунула в карман его мобильник и свои очки. Она вышла из комнаты, быстро проверила все двери в дальнем конце квартиры, похожей на лабиринт, и нашла кухню.

Квадратная кухня оказалась на удивление просторной; она сверкала хромированной сталью и была набита современной бытовой техникой, которой, судя по внешнему виду, пользовались мало. В ярком свете ламп сверкали небольшая раковина и установка для утилизации отходов, а под ними был встроен небольшой шкафчик, из тех, в которых держат чистящие средства.

Внутри оказалось около дюжины погребальных урн. Почему охотник за вампирами изо всех мест для хранения трофеев выбрал именно шкафчик под раковиной? Может быть, просто потому, что никто не станет искать здесь его «трофеи»?

А может быть, Томас Мердок — чокнутый ублюдок? Да какая, в конце концов, разница! Ей осталось только найти нужный пепел и валить отсюда.

Прикоснувшись к стоявшим впереди урнам, Мот вздрогнула. Ух ты, аж мороз по коже! Как узнать, где урна, которая нужна Тео? Она прикусила губу, и ее мысли вернулись к поцелую с Джейсом. Конечно, он — сын киллера и у него серьезные проблемы с жизненными установками, но все-таки он чертовски сексуальный парень. В самом деле, на обратном пути нужно отдать мобильник — ему срочно нужна медицинская помощь.

Мот выбросила из головы мысли о юном охотнике и попыталась вспомнить, что говорил Тео о старом вампире, превращенном в пепел. Она осторожно вынимала урны, искала какие-нибудь опознавательные знаки и вздохнула с облегчением, догадавшись взглянуть на донышки. На каждой урне была написана дата, скорее всего дата смерти. Мот знала, когда убили Максима, и через пару минут нашла нужный контейнер. По крайней мере, она надеялась, что это он. Зажав керамический сосуд под мышкой, она взмолилась, чтобы ей сегодня повезло. Придется спускаться по лестнице, хотя хотелось вылезти в окно и сбежать по стене. Однако ползти по стене, как Человек-паук, держа в руке урну с прахом, которому больше пятисот лет, вряд ли разумно. Особенно если учесть тот факт, что содержимое этой урны можно будет обменять на обратный билет из Айронбриджа и два месяца свободы.

Покидая квартиру и размышляя о том, сколько невидимых датчиков сигнализации она задела, Мот бросила телефон Джейса у двери спальни. Может, он найдет его до того, как отец вернется домой. У нее не было времени сделать для него большее. Тео ждет урну, — без сомнения, он уже волнуется по поводу ее исчезновения. Мот прищурилась: пускай поволнуется — его интересует только урна, а на то, что ее сегодня чуть не убили, ему наплевать.

Но, как оказалось, Тео было не все равно. Судя по всему, он действительно очень волновался за нее, и на следующий день, идя на встречу с семьей, Мот чувствовала себя смущенной и уязвимой.

— Не знаю, что за сделку с дьяволом ты заключила, Мари О'Нил, но неужели ты думаешь, что я не заметил? Ты не постарела ни на день с тех пор, как тебе исполнилось восемнадцать лет!

Мот — в семье ее по-прежнему звали Мари — молча уставилась на отца Она хотела ответить что-нибудь здравомыслящее, убедить его в том, что он говорит чушь. Что-нибудь такое, что разубедит его в том, что она монстр, развеет подозрения. Но О'Нилы были суеверной семьей, а отец суевернее всех.

— Папа…

— Убирайся из моего дома! Твоя мать уже год лежит в могиле, и тебе здесь нечего делать.

— Но ты не можешь запретить мне увидеться с Кэтлин!

Младшая сестра будет в шоке, если услышит этот разговор. Как ей объяснить, о чем они говорят, не открывая правды?

Наверное, визит домой был ошибкой, но Мот не могла пропустить поминальную службу по своей матери. И, кроме того, если бы она не пришла, ее отсутствие вызвало бы еще больше вопросов. Она не появлялась дома со дня смерти матери, и уже тогда отец думал, что его средняя дочь стала наркоманкой и бог знает кем еще. Но, судя по гримасе отвращения на его морщинистом лице и тени страха, мелькнувшей в бледно-голубых глазах, теперь он думал иначе.

Рори О'Нил всегда был человеком богобоязненным; родители-иммигранты дали ему строгое католическое воспитание, и сейчас он смотрел на Мот как на воплощение Сатаны.

Он нахмурился:

— Кэтлин уже достаточно взрослая, чтобы встречаться с тобой самостоятельно где-нибудь в другом месте, а Шинед думает так же, как и я.

Мот не смогла сдержать презрительной усмешки:

— А как же иначе!

Они никогда не были близки со старшей сестрой.

— Не смей говорить о своей сестре в таком тоне! Она, по крайней мере, не сбежала из дому после смерти матери.

Мот, не слушая, смотрела на их старую больную собаку, с трудом ковылявшую по заваленному хламом двору. Мелькнуло неприятное воспоминание о самодовольном лице старшей сестры в тот момент, когда отец вывел Мот на крыльцо после ухода гостей. Хотя бы дождался, пока люди не выразят соболезнования, прежде чем заявить, что она перестала быть человеком, и выгнать из дому.

Ей очень хотелось возненавидеть своего отца, но разве она могла его винить?

Наступил вечер, похолодало. Мот проглотила слезы, и ее пробрала дрожь. Она невольно подумала: «Интересно, каково это — чувствовать на лице тепло солнечных лучей?» Как обычно, погожим весенним днем она сидела в тени деревянной веранды.

— Ты вообще слышишь, что я тебе говорю, Мари? — Голос отца отвлек ее от беспорядочных мыслей. — Тебя здесь никто не ждет. Оставь нас в покое!

Ее глаза обожгли слезы. Отец настоял, чтобы во время службы по матери она сняла очки, и из-за голубых контактных линз глаза заболели еще сильнее. Мот стиснула в онемевших пальцах очки, подавляя желание раскрошить их на мелкие кусочки. Внезапно она пожалела, что не бросила их там, в спальне будущего охотника на вампиров.

Перед ней промелькнуло лицо Джейса, яркое и четкое, как на только что отпечатанном снимке. Скрипнув зубами, она постаралась забыть о нем: он был человеком, и не просто человеком, а ее врагом.

Мот хрипло произнесла:

— Я понимаю, что ты говоришь, папа. Просто удивилась, что ты говоришь это мне. Разве я не твоя дочь?

Он посмотрел на нее без выражения:

— Нет. Больше нет.

Мари О'Нил, Мот, долго смотрела на отца. Его лицо прорезали жесткие, грубые морщины, и она знала, что на этом лице для нее больше никогда не появится улыбка.

Кэтлин осталась единственным человеческим существом, на которое она могла положиться. Придется принять тот факт, что у нее появилась новая семья, где поклоняются не солнцу, а луне и где на нее не смотрят как на чудовище.

Когда вчера она вернулась к Тео, с едва зажившими ожогами на руках и в серебряных наручниках, каждую секунду причинявших боль, ее господин пришел в ярость. Он гневался не на нее, как она опасалась, а на юношу, который осмелился напасть на его «маленькую Мот». Не моргнув и глазом, он сорвал освященные кольца с ее рук, обнял и долго гладил ее волосы, казалось забыв про желанную урну.