Читать книгу "Продать и предать. Новейшая история российской армии - Владимир Воронов"

Генеральская фронда

Проблемы «раннего Путина» были схожи. И это не домыслы. В 2001 году генерал Геннадий Трошев в своей «Моей войне» выдал любопытный пассаж. Поясняя причины прохладных отношений с рядом коллег-военачальников, он написал: «…К весне 2000 года нас с Казанцевым стали стравливать… ему плели что-то про меня, мне — про него, — кто и зачем? — Одной из самых достоверных версий мне казалась следующая: появилась группа якобы генералов-героев, популярных в армии и народе и обладающих определенной политической силой. А вдруг, объединившись вокруг большой единой цели, они станут этаким «Южным декабристским обществом», опасным для власть предержащих. Жив был еще страх после выступлений покойного генерала Л. Рохлина, который ополчился на Кремль и призывал свой волгоградский армейский корпус к «походу на Москву». Но Рохлин был такой один… А «этих» много (Казанцев, Трошев, Шаманов, Булгаков и другие), они — победители, они решительны и храбры… За ними не то что армия, весь народ пойдет». Отсюда, делает верный вывод Трошев, и «линия на раздрай между генералами-героями, политика «разделяй и властвуй».

Генерал Рохлин был убит в 1998 году, а в 2000-м Кремль все еще трясет от одного лишь упоминания его имени?! А что было-то? Заглянем в «Президентский марафон» Бориса Ельцина: лето 1998-го, волна забастовок, шахтеры блокируют железные дороги, «катастрофическая ситуация…, — писал президент, — это создавало реальную угрозу массовых политических беспорядков. Во всероссийском масштабе. Я встретился с Николаем Ковалевым, тогдашним директором ФСБ. Он был почти что в панике… угроза безопасности страны явно существовала…«. «Угроза безопасности» — читай, захват власти, к которому и призывал тогда генерал Рохлин. 3 июля 1998 года он был застрелен на своей даче. За одни лишь словесные фантазии не убивают, существуй «заговор Рохлина» лишь в чьем-то воспаленном воображении — не было бы выстрела на генеральской даче, ставшего последним предупреждением всем, кто стоял за спиной мятежного генерала. Александр Волков, помощник Рохлина, вспоминал, как у его босса «кружилась голова от перспектив, которые мерещились ему, когда он на самолете, выделенном ему патриотическими ВПК-шниками, прилетал в очередной регион», как Рохлину откровенно говорили: «Если выиграете, мы внесем вас в Кремль на руках.

Проиграете — первыми затопчем». «Рохлина толкали в диктаторы все» — еще одна показательная фраза. Не зря же весной 1998 года командующий войсками СКВО генерал Казанцев спешно вылетал в Волгоград — зачищать корпус — снимал командиров, взял под стражу начальника корпусной разведки.

А вот пассаж из воспоминаний бывшего министра внутренних дел Анатолия Куликова: «Уже после моей отставки — в конце апреля 1998 года — Лев Рохлин неожиданно позвонил мне на дачу и попросил разрешения встретиться… Без всяких вступлений он задал прямой вопрос: «А. С, как вы думаете, если армейские части войдут в Москву, будут ли внутренние войска этому препятствовать?» Вот так — не открывая никаких планов, буквально с порога… Но в этих словах было нечто, что заставило меня отнестись к его словам более чем серьезно: не тот человек Рохлин, чтобы пугать меня словесной депутатской пургой. Не те у нас с ним отношения. Значит, что-то произошло. Значит, что-то заставило его примчаться ко мне на дачу за неким советом, который нужен ему позарез». Вот! Страну и Кремль трясет, казна пуста, офицеры готовы за зарплатой на танках выезжать, а тут лидер оппозиции, генерал, за которым готовы пойти многие действующие военные, консультируется с экс-шефом МВД на предмет того, будут ли мешаться под ногами сослуживцы того, когда Кремль брать будут!

Понятно, Куликов «ответил твердо: «Лева, если речь идет о вооруженном мятеже или о попытке устранения нынешней власти с помощью Вооруженных Сил, то скажу тебе прямо — эта идея не имеет никакой перспективы, кроме перспективы гражданской войны». А еще «буквально за день до нашей со Львом встречи прошла информация о том, что часть военнослужащих, в том числе командир Волгоградского армейского корпуса, которым ранее командовал сам Рохлин, отстранены от должности… Поэтому спросил напрямик: «Не в этой ли связи происходят отставки?..» Лев нехотя согласился: «Да, наверное, в этой…». «Того, что я слышал, оказалось достаточно, чтобы связать в единое целое и визит Рохлина ко мне, и некоторые события, взбудоражившие 8-й гвардейский корпус… Мы расстались, но я, не будучи уверенным до конца, что Лев Яковлевич откажется от своих планов, попытался найти иные способы воздействия на мятущегося Рохлина…». Власть в конце концов тоже имеет право на самозащиту, так что «иные способы воздействия» нашлись: «Трагическая смерть Льва потрясла меня, и, не скрою, поначалу я искал ее причины именно в политической деятельности генерал-лейтенанта Льва Яковлевича Рохлина…». Официальную же версию его смерти генерал Куликов отмел не без изящества: «…3 июля 1998 года, на своей даче в подмосковной деревне Клоково, где он был убит — он был убит в наступлении». Но не в наступлении же на собственную жену!

Витала идея переворота в воздухе, ох как витала, и до дела было рукой подать: «…в некоторых горячих военных головах, — писал все тот же Куликов, — действительно гуляли мысли о необходимости вооруженного переворота». Да ведь и в Кремле тогда не раз прорабатывался вопрос применения военной силы против оппозиции. Известно о существовании документа, подготовленного тогдашним секретарем Совета безопасности Андреем Кокошиным, где констатировалось: даже получив прямой приказ президента о «наведении порядка в столице», ни армия, ни внутренние войска его не выполнят. Так что шансы у Рохлина были — полк-другой, а то и дивизия, нашлись бы и в Москве…

Когда генералы точат зубы на власть, выбор у последней невелик: фрондеров нужно либо уничтожить, либо отправить воевать, либо ввергнуть военную корпорацию в такую перманентную кадровую трясучку, что ей уже не до заговоров. Первый вариант в полном объеме не проходил — на дворе был не 1937-й, а тряся кадры в конце 1990-х «по-сталински», можно дотрястись. Война в Чечне осенью 1999-го подвернулась очень кстати — или ее «подвернули».

Но генералов это отвлекло ненадолго — в политику они перли упорней, чем Шаманов на Аргун. И даже словесно их уже несло по полной. В ноябре 1999 года министр обороны с начальником Генштаба на сборе руководящего состава Вооруженных сил даже ляпнули: наконец руководство страны повернулось лицом к армии. Это еще при живом-то Верховном (коим пока еще был Ельцин!), который, выходит, до того был повернут к ним совсем другим местом?! Уже за одну эту реплику обнаглевших генералов надо было гнать за Можай, да вот нельзя и, главное, некому. На финише кампании 1999 года «великие полководцы» распоясались до неприличия. Командующий 58-й армии Шаманов вообще заявил тогда: «Если армию остановят, произойдет мощный отток из Вооруженных сил офицеров разных рангов, включая генералов. Очередной пощечины офицерский корпус России может не выдержать. Кое-кто даже считает, что страна при таком повороте событий будет поставлена на грань гражданской войны». Натуральный шантаж, генералитет грозит гражданской войной! После Рохлина таких слов никто не произносил, а чем это кончилось для него, известно. Шаманова не рискнули даже пожурить — он действительно выразил солидарное мнение корпорации.