Читать книгу "Блюз мертвых птиц - Джеймс Ли Берк"

Площадь была местом, отражавшим скорее жизнь в Средние века, нежели Америку двадцать первого века. Перед собором демонстрировали свое искусство уличные джаз-банды и мимы, жонглеры и акробаты на одноколесных велосипедах, как они, вероятно, выступали перед Собором Парижской Богоматери в те времена, когда Квазимодо заправлял на его колокольне. Французские двери в большой ресторан на углу были открыты, и Клет почуял запах гамбо из раков, шкворчащего на кухне. «Новый Орлеан всегда останется Новым Орлеаном, — подумал он про себя, — даже если он уйдет под воду или если циничные, пекущиеся о своей личной выгоде политики оставят жителей Девятого округа под угрозой затопления. Новый Орлеан — это песня и состояние души, нескончаемый праздник, и те, кто не понимает этого простого факта, должны попадать в этот город исключительно по визе».

Был прекрасный солнечный день. Флаги на Кабильдо расправлялись на легком ветру. Прошлой ночью Клет лег рано, абсолютно трезвым. Сейчас его не преследовали остатки снов, которые иногда тянулись до позднего утра, окутывая его сознание липкой паутиной. Казалось, только вчера Луис Прима и Сэм Бутера бузили всю ночь и пытались сорвать крышу и порушить стены Комнаты Снов Шарки Бонано на Бурбоне, или что Клет и его партнер из Новой Иберии патрулировали с полицейскими дубинками Байю, Акваторию и Эспланаду. Оба недавно вернулись из Вьетнама и еще продолжали верить обещаниям, которые таит в себе каждый восход солнца.

Он купил большой пакет горячих бенье для мисс Элис, стоивший вдвое дороже, чем он от нее получил. Послушал песенку, которую исполнила на самодельных инструментах джаз-банда у входа в Пиратскую Аллею, потом повернул обратно на Энн-стрит. Все заботы улетучились из его головы, как будто их и не было.

Как только он повернул за угол и вышел на Энн-стрит, Персел увидел большой черный «Бьюик» с полностью затемненными окнами, незаконно припаркованный перед зданием. Дойдя до фойе, проход из которого вел в его офис, он подумал, кто же это так нахально припарковался, и услышал раздраженный голос Элис Веренхаус:

— Я уже сказала вам, мистера Персела здесь нет. Я же вас предупредила не входить внутрь без его разрешения. Если вы сейчас же не уберетесь, я скажу, чтобы вас немедленно арестовали и посадили в городскую тюрьму. Я также скажу, чтобы вашу машину отбуксировали на штрафстоянку. Извините. Вы что смеетесь надо мной?

— Мы не ожидали, что нас тут ждет такое представление, — раздался издевательский голос Вейлона Граймза.

— А не хотите ли получить по роже прямо здесь во дворе? — ответила мисс Элис.

— Откуда мне было знать, что ты любишь грубый секс? У тебя за это надбавка? — продолжал насмехаться Граймз.

— Что ты сказал? Ну-ка повтори! Прямо сейчас! Скажи это еще раз!

— А ты обещаешь меня отшлепать? — сказал Граймз.

Клет прошел через фойе во внутренний дворик, бросил беглый взгляд на Граймза и лысого человечка в круглых очочках и рубашке с наглухо застегнутыми пуговицами, зажавшего в руках планшет-блокнот с зажимом.

— И что это ты тут делаешь, Вейлон? — сурово спросил Клет.

— Это мистер Бенуа, наш оценщик. Бикс намеревается купить твое хозяйство за вычетом основного капитала и процентов, набежавших по твоей расписке, — ответил Граймз. — Но мне, кажется, что эта халабуда имеет серьезные проблемы. Правильно, мистер Бенуа?

— Вам придется кое-что подправить, мистер Персел, — пропищал оценщик. — Вы видели трещины от чрезмерного напряжения конструкции в арке над фойе? Я заметил следы таких же разрушений в верхних углах ваших окон. Подозреваю, что вы их с трудом открываете, не так ли? Возможно, это происходит оттого, что ваш фундамент просел или же бетон проели термиты. Поэтому это чревато конструктивным обрушением.

— А крыша не прогнулась? Люди не провалятся сквозь пол? — с усмешкой спросил Клет.

— Не думаю, что положение настолько серьезно и это действительно случится, но кто знает? — уклончиво ответил Бенуа. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не зевнуть. — Вы видели выгибание полов?

— Это здание было построено более ста пятидесяти лет назад, — заметил Клет. — Я подновил его после урагана «Катрина».

— Да, оно очень старое и повреждено ураганом. Поэтому оно вот-вот развалится, — вставил Граймз.

— Убирайтесь отсюда! — рявкнул Клет, устав сдерживаться.

— Это у тебя не прокатит, Персел, — проговорил Граймз. — По законам Луизианы, твоя расписка — все равно что договор о займе, подписанный с банком. Ты сам себя наколол, так что не надо винить других.

— Следи за метлой, — угрожающе произнес Клет.

— Ты волнуешься о той невесте Франкенштейна, которая нас встретила? Она слышала и не такое. Ты убил женщину. Как же ты можешь ходить и учить других уважению? Я слышал, ты отстрелил ей голову во время той перестрелки на байю.

Клет Персел не моргнул, но его лицо напряглось и будто замерзло под порывами ветра. В груди звучало тремоло, подобно камертону, вышедшему из-под контроля. Ему почудилось, что вертолет, в котором он летел, провалился в воздушную яму, и уши заполнил звук оживших гусениц танка, подминающих под себя баньяновые деревья и бамбук, и огражденный загон, где внутри в панике метались и вопили свиньи. Он почуял запах, похожий на горящий керосин, вырывающийся из орудийного ствола. Его руки бессильно повисли вдоль тела, а ладони стали сухими и шершавыми, как картон, когда он попытался их разжать и сжать. Ворот его рубашки и галстук сжимали ему шею и плечи, как будто он вдруг вырос на пару размеров. Он сделал глубокий болезненный вдох, как будто проглотил кусок железа, и выдавил:

— Я прикончил двоих.

— Что-что? Ну-ка повтори еще раз, — попросил Граймз.

— Я убил двух женщин, а не одну.

Вейлон Граймз взглянул на часы.

— Впечатляет. Но у нас мало времени.

— Да, нам пора идти, — подтвердил оценщик.

— Второй женщиной была мамасан,[6]— добавил Клет. — Она попыталась спрятаться в норе, когда мы потрошили ее городок. Я кинул туда осколочную гранату. Там же прятались ее дети. Что ты об этом думаешь, Вейлон?

Граймз одной рукой помассировал шею и взглянул на Клета с покорным видом. Затем неожиданно выпустил изо рта струю воздуха, что означало смешок.

— У тебя что, совесть заговорила? — усмехнулся он.

— Это вопрос?

— Нет. Я не служил. И поэтому ничего не знаю о таких вещах. Итак, о чем это я, раз уж мы здесь закончили?

— Тогда почему это прозвучало как вопрос?

— Просто я пытался быть вежливым.

— Теперь мамасан живет в моем пожарном выходе. Иногда я оставляю для нее чашку чая на подоконнике. Посмотри у себя над головой. Там ее чайная чашка. Ты смеешься надо мной, Вейлон?

— Нет, и не думал.