Читать книгу "Я бил «сталинских соколов». Лучший финский ас Второй Мировой - Илмари Ютилайнен"

Наши солдаты позднее нашли горящий, изрешеченный истребитель в Сискиярви. От волнения я израсходовал слишком много патронов, чтобы сбить этот самолет. Единственным повреждением моего самолета оказалась антенна, сорванная слишком сильной вибрацией «Фоккера».

22 января 1940 года мастер-летчик Викки Пытсия вместе со мной получил задание сбить вражеский аэростат, который корректировал огонь артиллерии в секторе Коллаа. Пришло сообщение, что «колбаса» снова появилась в воздухе. Мы несколько раз пытались сбить аэростат, но всегда без успеха. Каждый раз русские, услышав гул моторов наших самолетов, немедленно опускали аэростат на землю. Кроме того, вокруг располагалось несколько зенитных батарей.

На этот раз мы набрали высоту 15 000 футов над Питкаранта, чтобы зайти со стороны солнца. Затем мы сбросили газ до минимума и в крутом пике бросились на аэростат, который держался на высоте 3000 футов. Лишь когда наши первые пули врезались в обшивку аэростата, «Иваны» заметили атакующих. Они начали лихорадочно вертеть лебедку, опуская аэростат. Я удивлялся, почему экипаж аэростата не пытается выпрыгнуть с парашютами, но, вероятно, высота уже была слишком маленькой для безопасного прыжка. Аэростат не вспыхнул, хотя я выпустил около 2000 пуль, да и Викки израсходовал не меньше. Единственное, что мы увидели, - это большие пробоины, из которых вырывались облака газа, заметные в холодном прозрачном небе. Зенитные орудия палили, как сумасшедшие, но в нас не попали.

2 февраля прозвучала тревога, и нам пришлось спешно взлетать, чтобы отразить советский воздушный налет на город Сортавала. В первом сообщении говорилось, что в налете участвует около 100 самолетов, поэтому Луукканен послал на перехват первую секцию. Во втором сообщении говорилось, что прибыло еще несколько десятков самолетов, тогда Луукканен сказал: «Ну, хорошо. Летим все. Там найдутся цели для каждого».

Мы поднялись на высоту 13 000 футов над моим родным городом Сортавала. Церковь была охвачена пламенем, и нам казалось, что горит весь город. В этот день в Сортавале дотла сгорели сотни домов. Мы кружили над городом, но пока не видели ни одного самолета. Наконец пришло донесение из Хууханмяки, что еще 30 вражеских бомбардировщиков направляются к Сортавала. Мы повернули навстречу и перехватили их над озером Химполя. К несчастью, они шли заметно выше нас и мы не сумели перехватить их. Мы задирали носы истребителей и выпускали по ним длинные очереди.

Похоже, русские увидели наши трассы, так как поспешно сбросили бомбы и повернули к Ладожскому морю. (Для финнов и Ладога море.) Мы гнались за ними, пока не достигли восточного берега моря, но так и не сумели перехватить бомбардировщики. Похоже, эти самолеты прилетели с аэродрома в Лотинанпелто.

Наше звено уже приготовилось возвращаться обратно, когда нам поручили уничтожить еще один аэростат в Коллаа. Русские поднимали его чуть севернее деревни Наатаоя в треугольнике между шоссе и железной дорогой. В этом районе было сосредоточено огромное количество артиллерийских батарей. Множество орудий было установлено также севернее дороги в заболоченной местности. Мы видели, что батареи стояли на расстоянии менее 100 метров одна от другой. Всего мы насчитали около 600 пушек, установленных совершенно открыто, без всякой маскировки. У нас просто не было столько самолетов, чтобы уничтожить все это.

4 февраля 1940 года мы вернулись на Карельский перешеек. В этот же день мы получили донесение, что корректировочный аэростат снова поднялся и снова благополучно опустился! Мы так и не узнали, был это новый аэростат или та «колбаса», которую мы однажды сбили.

Руоколахти

Руоколахти был временным аэродромом на льду замерзшего озера Саймаа, которое находилось буквально под стенами церкви Руоколахти. Мы жили в здании муниципалитета, и помещение дежурных экипажей находилось возле сауны на берегу. Поэтому от объявления тревоги до взлета истребителей проходило не более минуты. Противник проводил воздушную разведку, а изредка по ночам совершал воздушные налеты, но наша база не пострадала.

Вылеты продолжались непрерывно. Иногда мы торопливо ели во время дозаправки самолетов и частенько бежали к истребителям с бутербродами в зубах. Напряженность боевых действий была очень высока, иногда пилоты совершали от 6 до 8 вылетов за день. Такой темп боевых действий в одинаковой степени изматывал и механиков, и летчиков.

В нашей эскадрилье добровольцами служили 6 датских лейтенантов. Всем им не повезло, так как все они были сбиты и в живых остались только двое. Первый датский пилот погиб в жестокой воздушной схватке, лейтенант Расмуссен отдал свою жизнь за Финляндию. Следующим погиб граф Фрис. Лейтенант Ульрих, пилотировавший присланный в качестве подкрепления «Гладиатор», был сбит над Вяртсиля и сломал ногу. Его поместили в полевой госпиталь, а операцию проводил его родной брат, который служил добровольцем в датском медицинском отряде. Затем 29 февраля в бою над Руоколахти были сбиты лейтенанты Кристенссен и Христенссен.

Датские пилоты были отличными парнями, хорошими пилотами и не боялись ничего. Они атаковали при первой же представившейся возможности. Им страшно не повезло, так как они оказались в гуще боев против значительно превосходивших нас сил противника. Может быть, эти парни страдали от переизбытка слепой отваги и бесшабашности, что привело к их преждевременному зачислению в «последнюю эскадрилью», где в конце концов окажутся все пилоты.

В яркие лунные ночи мы попытались поэкспериментировать с ночными вылетами истребителей, чтобы перехватывать вражеские бомбардировщики, но успеха не имели. Когда мы поднимались в воздух, то вражеские бомбардировщики словно пропадали. При плохой системе обнаружения и наведения только невероятная удача могла привести нас на встречу с бомбардировщиками.

29 февраля мы поднялись на охоту всем звеном. Получив в качестве пополнения несколько «Гладиаторов», наше подразделение теперь насчитывало 16 истребителей. Когда мы взлетали, «Гладиаторы», как более маневренные, поднимались первыми. Лишь затем поднимались в воздух «Фоккеры». После вылета «Фоккеры» садились первыми, а «Гладиаторы» их прикрывали. Эта процедура стала стандартной, потому что увеличение активности вражеских истребителей заставляло нас принимать меры предосторожности от внезапного нападения.

Мы едва успели приземлиться, и «Гладиаторы» еще крутились в воздухе. Я был в последней секции вместе с сержантом Ману Франтиля, и как только мои лыжи коснулись льда, я увидел, что механики лихорадочно машут руками, призывая меня взлетать. Я немедленно ударил по сектору газа, развернулся и увидел перед собой несколько истребителей И-16 и одиночный «Гладиатор», который, пылая, падает на землю. Его пилот Косола выпрыгнул с парашютом на высоте всего 150 футов. Он рухнул на лед прямо перед церковью, прежде чем раскрылся парашют. Частично раскрывшийся купол накрыл его, точно саван.

Я перехватил два удиравших вражеских истребителя, потому что они были старого типа с неубирающимся шасси. Я обстрелял первый истребитель, и он начал дымить. Затем я обстрелял второй, и он тоже задымился. Сначала эти два самолета летели рядом. Затем один из них начал отставать. Позади себя я заметил «Гладиатор», который гонялся за другими целями. Я следовал за замыкающим истребителем, который дымил все сильнее. Несколько раз он пытался сесть на просеках, но дым мешал пилоту видеть. Я уже дал по нему несколько очередей, но лишь наделал новых дырок в фюзеляже. Иногда я случайно оказывался напротив его кокпита и пытался увидеть, кто там находится. Каждый раз я мельком замечал мрачное лицо летчика. Я все время ожидал, что истребители врага атакуют меня, так как моя цель волочила за собой хвост черного дыма длиной полмили. Наконец пилот сумел посадить свой самолет на поле возле реки Вуоксы. К этому времени второй истребитель, хоть и продолжал дымить, улетел уже довольно далеко.