Читать книгу "Испания: Поздний обед - Поль Ричардсон"

Летом 1991 года, когда Британия оказалась в тисках экономического кризиса и книга Питера Мейла «Год в Провансе» напомнила читателям, что на юге жизнь легче, я бросил свою работу в журнале и переехал на остров Ибицу. На следующие десять лет я поселился вместе с Начо в доме с видом на Средиземное море, на том отрезке береговой линии, которая как-то избежала безудержной застройки, уничтожившей все остальное вокруг.

Этот остров оказался микромиром испанской кухни в том смысле, что он делился на прибрежную зону, где кулинария была преимущественно морской, и внутреннюю островную часть, высокогорье, где развивалась совсем другая кухня, основанная больше на мясопродуктах, полученных в результате забоя свиней, и том, что выращивали в огороде. И ведь что замечательно: на клочке земли размером сорок на двадцать километров смогли возникнуть два мира, таких поразительно различных. Удивительно, но факт. В центре острова пожилые крестьяне, редко бывающие на побережье, могут угостить вас популярным блюдом из смеси мяса различных сортов. Его вначале отваривают, не доводя до кипения, потом тушат на сковороде под крышкой с чесноком и овощами. На побережье подавали рыбные похлебки-тушенки и крылышки ската с картофелем.

В исторической перспективе нищета и голод были уже на пороге островного сообщества, но благодаря развитию массового туризма жители острова за короткое время невероятно разбогатели. Веками они были нищими; теперь стали миллионерами. Однако прежде на их долю выпало немало испытаний. Волосы встают дыбом, когда слышишь рассказы о военных годах: республиканская милиция отнимала у несчастных все съестное, вплоть до зерна из подземных хранилищ, и местное население выживало за счет стручков рожкового дерева. Туристский бум оказался благословением (хотя в конечном итоге он и может обернуться страшным проклятием). Теперь островитяне могут отовариваться в гипермаркетах, как все люди: даже копченого лосося купить, если доходы позволяют, и помидоры из парника, и сыр рокфор.

Наша деревня была рыбацким сообществом, в ней еще сохранились приметы ее вековой зависимости от моря. Бухта с песчаным берегом, на котором пара отелей теперь приспособились к потребностям туризма, называлась у нас порт. По выходным деревенские ребята выходили в море на шлюпках ловить омаров и морского окуня и продавали улов нескольким ресторанам, расположенным на побережье. В меню этих простых заведений стояли блюда типичной косина маринера — морской кухни, практикуемой по всему средиземно-морскому побережью Испании, в нее входят почти неизменный набор блюд из риса с рыбой и устрицами, целым лещом или окунем, запеченными на соли, кальмары по-римски, каракатица, жаренная на решетке, с петрушкой и чесноком, ну и, пожалуй, несколько местных блюд.

Но все это — ресторанная кулинария. В быту местных жителей «стряпня из морепродуктов» была проще, более пикантна, основана на всем том, что удается тщательно отобрать из океана в непосредственной близости от деревни. Каждые несколько дней человек в белом фургоне появлялся на деревенской площади и продавал мелких рыбок, пойманных в этой местности любителем и, вероятно, нелегально. Дешевы они были необычайно, а возможность универсального применения делала рыбок такими популярными. Из них можно было готовить что угодно — жарить на сковороде, на угольях, варить с рисом, они всегда были вкусными, их белое мясо было ароматным без добавок, они походили на сардинок, только без масла и острых приправ.

В своем труде по истории питания (Felipe Fernandez — Armesto «Historia de la Comida») Фелипе Фернандес-Арместо заявляет, что привлекательность рыбы как продукта питания объясняется не столько современными представлениями о здоровой пище, сколько романтическим способом ее добычи: этот важный продукт питания оказался последним, который все еще добывается при помощи ритуала, смахивающего на охоту. Конечно, морепродукты, которыми питались деревенские жители, были не такими, какие вы купите у торговцев рыбой. Например, один старик отправился на рыбалку за морскими угрями в заброшенную бухту, принес их домой в ведре, скользких и извивающихся, и его жена тут же стала готовить из них к ужину жаркое с приправой из шафрана. Однажды лунной ночью в разгар лета мы отправились ловить кальмаров в небольшой деревянной лодочке с квадратным парусом. Лодочка эта принадлежала нашему другу Хуану Антонио, дедушка которого построил ее своими руками в те времена, когда в испанской рыбачьей деревне это считалось совершенно правильным и нормальным. Мы на веслах вышли из миниатюрной гавани в конце пляжа, остановились в виду берега, тут вода была спокойной и глубокой. Из прибрежного бара — выбеленной хижины, бывшей когда-то лачугой рыбака, — долетали звуки гитары и обрывки смеха. Хуан Антонио показал нам, как забрасывать толстую нейлоновую леску с кусочками сардины, насаженными на большие крючки. С бортов лодки свисали два старинных перевернутых электрических фонарика, чтобы светом выманить кальмаров на поверхность. Когда мы вытаскивали лески из воды, кальмары поднимались из темной глубины моря, как привидения.

Ночи мы проводили на воде, дни — на скалах. Летом мы автостопом добирались до вереницы небольших заливов вдоль побережья, туда никто не ходил: попасть сюда можно было только пешком, если спуститься с длинной горной дороги. Мы собирали морских улиток и морских ежей. И я узнал, что у пурпурных и коричневых вкус приятнее, хотя черных легче отыскивать.

Удовольствия масса — и в процессе охоты и собирания, и в невероятном вкусовом букете, который вознаграждал за потраченные усилия. Как-то я спустился к бухте один, улегся возле выемки в камне, заполненной водой, и стал следить за крошечными креветками, маленькими прозрачными комочками, которые спокойно шлепали вдоль краев нагретой на солнце лужи. Я провел целый день, усердно вылавливая их одну за другой сачком для ловли бабочек. Когда у меня набралась горсть и солнце стало садиться, я направился домой. Дома я налил себе пива и совсем недолго, размешивая, поджаривал этих усатых, еще шевелящихся креветок в столовой ложке масла с половинкой зубчика чеснока. Креветки вмиг превратились из прозрачных в ярко-оранжевых и выпустили часть своей окраски в кипящее оливковое масло.

Хорошо, что некому было разделить со мной эту трапезу: тогда эта возня вряд ли окупилась бы. С другой стороны, иногда я жалею, что никого не оказалось рядом, никто не разделил со мной это удовольствие: вначале легкий хруст скорлупок, а потом внезапная вспышка невероятно насыщенного вкуса блюда, богатого микроэлементами. Этот случай — одно из моих самых восхитительных гастрономических воспоминаний.

Испанский гастроном Хулио Камба как-то сказал, что всего одна сардина — это целый океан. Ну, а те мои креветки были целым Средиземным морем.

Глава вторая

ВАЛЕНСИЯ

Лето было в самом разгаре, когда я направлялся на север по автостраде, проложенной параллельно береговой линии с самого дальнего юга Испании до границы с Францией на севере. До Барселоны оставалось 500 километров, до Перпиньяна — 750. Был конец июля, и в выходные шестиполосное шоссе было до отказа забито туристским транспортом; эта широкая трасса шла зигзагами между обширными апельсиновыми рощами и гигантскими поселками, в которых дома стояли впритык — все это были летние резиденции жителей Северной Европы. Слева вздымались стеной незастроенные, безлесые горы; справа время от времени мелькало синее море.