Читать книгу "Воспитание с умом. 12 революционных стратегий всестороннего развития мозга вашего ребенка - Дэниэл Дж. Сигел"

Правый мозг – глобальный и невербальный. Он посылает и получает сигналы, позволяющие нам осуществлять коммуникации. Например, ведает выражением лица, зрительным контактом, интонацией, позой и жестами. Вместо концентрации на отдельных деталях и стремления упорядочивать их, наш правый мозг заботится об общей картине мира или ситуации – о значении и ощущении переживаемого – и специализируется на образах, эмоциях и личных воспоминаниях.

По мере того как дети становятся старше, они с успехом осваивают левостороннее мышление

Благодаря правому мозгу мы получаем способность чувствовать «нутром» или «сердцем». Нередко говорят, что правый мозг преимущественно интуитивный и эмоциональный, и мы будем использовать эти определения в дальнейшем тексте в качестве удобного сокращения при разговорах о том, чем занимается наш мозг. Но при этом держите в голове, что технически более точно будет говорить про эту часть мозга как более непосредственно влияющую на организм и нижние отделы мозга, которые позволяют получать и интерпретировать эмоциональную информацию. Это может показаться несколько сложным, но суть в том, что левый мозг – логический, лингвистический и литеральный, правый же эмоциональный, невербальный, экспериментальный и автобиографичный (и его абсолютно не волнует, что все эти слова не начинаются с одной и той же буквы)[5].

Вы можете представлять себе это следующим образом: левый мозг заботится о букве закона. Как известно, по мере того как дети становятся старше, они с успехом осваивают левостороннее мышление: «Я не пихал ее! Я ее толкнул». С другой стороны, правый мозг заботится о духе закона, эмоциях и переживаниях в человеческих отношениях. Левый фокусируется на тексте – правый озабочен контекстом. Именно иррациональный, эмоциональный правый мозг заставлял Кэйти кричать своему отцу: «Я умру, если ты меня оставишь здесь!»

Если говорить с позиций развития, у очень маленьких детей правое полушарие является доминирующим, особенно в первые три года жизни. Они еще не развили способность пользоваться логикой и словами для выражения своих чувств, и они живут исключительно текущим моментом. Именно поэтому они готовы, забыв про все, сесть на корточки и полностью погрузиться в созерцание божьей коровки, ползущей по тротуару, нисколько не заботясь о том, что опаздывают на музыкальные занятия. Для них еще не существует рассудочных соображений, логики, ответственности и времени. Но когда малыш начинает постоянно задавать вопрос «Почему?», вы понимаете, что левое полушарие принимается всерьез вмешиваться в ситуацию, потому что нашему левому мозгу нравится, когда он знает линейные причинно-следственные отношения между вещами в мире и может выразить эту логику лингвистически.

Две половинки составляют целое: комбинирование левого и правого

Чтобы жить сбалансированной, полноценной, творческой жизнью, полной прочными отношениями с людьми, два наших полушария должны работать совместно. Сама архитектура мозга предполагает это. В частности, структура мозга под названием мозолистое тело представляет собой пучок волокон, проходящих в центре мозга между полушариями и связывающих левые и правые его отделы. По этим волокнам проходят коммуникации между двумя сторонами нашего мозга, позволяя полушариям работать совместно, как единая команда – именно то, что мы хотим для наших детей. Важно, чтобы они были горизонтально интегрированы, чтобы две стороны их мозга действовали в гармонии. Наши дети должны прислушиваться и к собственной логике, и к собственным эмоциям. Тогда они будут вполне уравновешены и способны понять как самих себя, так и мир в целом.

У человека не зря есть две стороны мозга. Благодаря тому что каждая из сторон специализируется на конкретных функциях, мы можем достигать комплексных целей и выполнять более сложные, хитроумные задачи. Когда две стороны нашего мозга не интегрированы, возникают значительные проблемы, и мы в результате получаем свой опыт либо от одной, либо от другой стороны. Использование только одного – левого или правого мозга – подобно попытке плыть, гребя только одной рукой. Мы, возможно, добьемся чего-то, но все же достигнем большего успеха – и избежим движения по кругу, – если будем использовать обе руки.

То же самое с мозгом. Подумайте об эмоциях, например. Они абсолютно необходимы, если мы хотим, чтобы наша жизнь была полноценной, но нежелательно, чтобы они полностью управляли нашими жизнями. Если наш правый мозг одержит верх и мы будем игнорировать логику левого мозга, мы будем чувствовать себя погруженными в образы, чувственные ощущения тела и в то, что будет ощущаться как эмоциональное наводнение. Но в то же самое время не стоит использовать лишь наш левый мозг, оторвав логику и речь от чувств и личных переживаний. Это будет ощущаться как жизнь в эмоциональной пустыне.

Цель – избежать жизни в эмоциональном наводнении или в эмоциональной пустыне. Необходимо позволить играть свои важные роли иррациональным образам, нашим автобиографическим воспоминаниям и жизненным эмоциям, но следует интегрировать их с теми нашими сторонами, которые вносят в жизнь структуру и порядок. Когда Кэйти сходила с ума из-за того, что ее оставляли в детском саду, она по большей части работала своим правым мозгом. В результате Томас наблюдал алогичное эмоциональное наводнение – иррациональный правый мозг Кэйти работал вне координации с логическим левым мозгом.

Цель – избежать жизни в эмоциональном наводнении или в эмоциональной пустыне

Тут необходимо заметить, что проблемы создают не только эмоциональные наводнения, переживаемые нашими детьми. Эмоциональная холодность, когда чувства и правый мозг игнорируются или отвергаются, не лучше наводнения. Мы чаще сталкиваемся с такой реакцией у старших детей. Например, Дэн описывает эпизод общения с двенадцатилетней девочкой, которая пришла к нему на прием с историей, знакомой многим из нас.

Аманда упоминала ссору, которая произошла у нее с лучшей подругой. От ее матери я знал, что этот спор был очень болезненным для Аманды, но, рассказывая о нем, она лишь пожимала плечами и смотрела в окно, говоря: «На самом деле мне плевать, если мы никогда больше не будем разговаривать. Она мне в любом случае надоела». Выражение ее лица было холодным и отрешенным, но по едва заметному дрожанию ее нижней губы и слабому движению ее век, напоминающему тремор, я мог чувствовать невербальные сигналы правого полушария, выдававшие то, что мы можем назвать ее «истинными чувствами». Разрыв – болезненная вещь, и в этот момент Аманда справлялась со своей уязвленностью «бегством влево» – к сухой (но предсказуемой и контролируемой) эмоциональной пустыне левой стороны своего мозга.