Читать книгу "Портфолио в багровых тонах - Лариса Соболева"

— Беру там же: в школах моделей, — отделался Эд привычной фразой.

— А когда приведешь хоть одну живую куклу? Живую!

— Я беру самых-самых. Прости, не понимаю тебя: мы же давно работаем с девочками, ты должна привыкнуть к… их особенностям и подстроиться сама.

Ника съела замечание, ведь он прав, и с грозным видом двинула к девушке, которая присела на предмет декорации — белый куб.

— Ася! Почему у тебя лицо дохлой курицы?

— Что? — промямлила Ася, щурясь, как Эд, но от потока искусственного ветра, направленного в нее.

— Смотри… — Ника сунула ей под нос фотокамеру и, меняя кадры, комментировала: — Красиво, правда? Юбка облепила ноги, волосы в полете… А вот какая красота… Но это моя работа, моя фантазия, взят выигрышный ракурс! И работа вентиляторов. А твоя где? Ты хочешь висеть на баннерах с этой уродливой гримасой? Так тебя не повесят. Тебя заблокируют.

— Я замерзла, — с обидой процедила Ася. — Обязательно ветер делать? В фотошопе куча программ с эффектами. Эдик, пусть она уберет вентиляторы, у меня нос заложило…

Эдик не успел рта открыть. Ника, если бы ей дали десять секунд и обещание не наказывать тюрьмой за уничтожение Аси, оставила бы от модели одно шифоновое платье, а так — ограничилась воплем потерпевшей:

— Нет, дорогуша, я лучше заменю тебя. Мне платят за мастерство, а тебе — за части тела. Твой набор преимуществ проигрывает, потому что суповых костей — завались. Что ты, что другая — какая разница? Но ты диктуешь мне, художнику, что я должна делать? То есть подстраиваться под заурядную тупицу, которая не умеет стоять перед камерой? Знаешь, иди! Снимай платье и грейся, сколько влезет.

— Ладно, я потерплю…

— Меня тошнит от тебя, — рявкнула Ника. — Убирайся! Эдик, давай парней и Анжелику. Остальные готовятся к вечерним съемкам на крыше.

* * *

По поводу отпечатков, увеличивших шансы стать единственным обвиняемым в убийстве, Глеб даже не сокрушался. Все настолько плохо, что об этом не хотелось говорить. Итак, пришло время удирать. Он отправил Валерку к банкомату снять деньги, достал вместительный рюкзак. Собирая вещи, оба друга забегали по квартире, как тараканы, когда ночью резко включается свет.

— Часа два в запасе у меня, думаю, есть, — подсчитал Глеб.

— Это если нашли твою мобилу, — уточнил Слава, сворачивая ветровку. — Но речи о трубке не велось, вдруг ее не нашли?

— Без мобилы улик полно, — возразил Глеб. — И давай исходить из худшего: нашли. Так, зубная паста, щетка… Носки и… и! — Он раскрыл шкаф, вынул ящик, поставил его на стол и стал забрасывать в рюкзак белье. — Слышал, что Валерка говорил? Я же макал руки в кровь… Собственно, так и было.

— Отпечатки нужно с чем-то сравнить…

— Поймают меня и сравнят, — заверил Глеб. — Плюс еще одно обстоятельство не в мою пользу: с Диной мы не звезды считали. И выйдет: сначала я ее изнасиловал, а потом кромсал тесаком.

— Установить, что секс был по согласию, легко. При насилии на жертве остаются следы борьбы, она же сопротивляется… жертва.

— Это детали, папочка, наша правоохранительная система в них не вдается. Все не в мою пользу, все! Меня надолго засадят за то, чего я не делал.

На удивление, Глеб выглядел спокойным и по-деловому собранным. Впрочем, отстрадал он сполна, теперь пора включить программу выживания в нелегких условиях осады. А будет она скоро — осада.

— Ты уверен, что айфон потерял там? — спросил Слава.

— Не уверен. Но когда не везет, то во всех направлениях сразу.

Глеб машинально присел на стул, машинально вынул из пачки на столе сигарету, прикурил. Опять, показалось Славе, он унесся в ночной парк, где оставил мертвую Дину. В действительности не о ней думал Глеб. Дине ничем не поможешь, это чудовищный факт, не до конца осознанный, но от него никуда не деться — Дины нет. Глеб есть, он жив. Сесть должен убийца, но его, убийцу, не будут искать — вот в чем парадокс! НЕ БУДУТ ИСКАТЬ УБИЙЦУ — это глобальная проблема, зачеркивающая будущую жизнь.

— А знаешь, — произнес Глеб, глубоко затягиваясь дымом, — у меня выхода нет, кроме как самому найти убийцу Дины.

— Как ты будешь искать, сидя в деревне?

Глеб потер небритый подбородок, соображая. Ночь была бессонной, голова поначалу не варила, но вот принято решение — и она тут же выдала проект, который он озвучил:

— Достань пару париков, пару бород и все, что к ним прилагается.

— Будешь менять внешность, — скептически хмыкнул Слава. — Думаю, легавые раздадут ментам твою физию во всех возможных вариантах, собрав ее из фрагментов — усов, бород, бакенбардов…

— И бакенбарды добудь, — подхватил Глеб, ткнув его в грудь пальцем. — Форм усов и бород столько, что каждому менту придется таскать чемодан с распечатками. Меня другое беспокоит: в деревне народ на виду, есть участковый, паспорт затребует и… мне хана. В розыск-то скоро объявят.

Глеб затянул шнур в рюкзаке и поставил его у дверей. Затем он взял лист из принтера и уселся писать, а Слава рассуждал вслух:

— Паспорт, паспорт… Да туда пока дойдет сигнал, сто лет пройдет. Поменьше гуляй днем. Кстати, мой старикан уважаемый человек, прятать убийцу не будет. Ну, а если не повезет, права покажешь! Кто там фамилию читает! На карточку смотрят…

— В моем случае обязательно прочтут, — заверил Глеб. — Как в том анекдоте, когда самолет падал в океан, а стюардесса раздавала свистки отпугивать акул. Один пассажир заявил: «Мне обязательно попадется либо свисток бракованный, либо акула глухая». Это про меня.

— Что ты пишешь? — осведомился Слава.

Глеб, складывая лист бумаги вчетверо, поднялся:

— Уже написал. Держи. Отдашь легавым, когда тебя припрут к стенке, выясняя, где я спрятался. А тебя припрут, у меня открылся дар ясновидения.

— Прочесть можно?

— Конечно. Но не сейчас, потом… А вот и Валерка. — Глеб двинул к вошедшему пареньку, раскричавшись: — Где тебя носило? Ты в Магадан ходил пешком, а потом обратно? Ничего поручить нельзя!

— Автомат не работал, — отступал тот, протягивая пачку купюр. — Я искал другой от твоего банка, ты же сам сказал, чтоб без процентов.

Глеб вырвал деньги, разделил надвое, часть положил в карман жилета, часть отдал Славе со словами, кивнув в сторону Валеры:

— Будешь выдавать этой дылде и требовать отчета, куда потратил. Смотри, Слава, не купись на нытье, попрошайничество и прочие уловки, он умеет бить на жалость и совесть. А это тебе.

Валера покосился на единственную купюру в руке Глеба, не взял ее, для начала поинтересовался:

— А это на сколько дней?

— На неделю, — сказал Глеб, положив купюру на стол.

— Шутишь, да? — справедливо возмутился юноша. — Как жить на эти деньги?