Читать книгу "Кокон. История одной болезни - Илья Бояшов"

XXXVI

Через несколько дней, вдалеке от гор и курортов, подавленный N вновь ощущал всем своим седалищем жесткость знакомого кресла, а спаситель барабанил все по тому же стеклу. Врач смотрел на толпу внизу.

– И что же вас встревожило?

– В последнее время она начала как бы петь… – плакал N.

– Петь?

– Да… Но как-то странно, на одной пронзительной ноте… Днем звук тонкий, почти ультразвуковой, но ночью… Мне сложно выразить… нет, подобное не передать.

– Когда началось?

– Я уже вам отвечал. На склоне той самой горы. Внутри что-то вскрикнуло, а потом взяло и запело. Я привык ко всему, но тут… я попросту впал в ступор, док.

– Пение слышите постоянно?

– Нет.

– Оно не дает вам спать?

– Дело в общей усталости. Мне до чертиков надоело.

– Не обращайте внимания, – совершенно не слыша мольбы, гнул свое психолог. – Выполняйте рекомендации. Отвлекайтесь на что угодно.

– Я хочу просто жить, – признался N. – Как все они там, внизу. Как вы. Как ваша коза-секретарша. Хочу смотреть детективы, кататься с проклятых гор. У меня есть бизнес и женщины. Но она мне мешает, – страдальчески прошептал он. – Просто чертовски мешает. Вы даже не можете представить, как она мне мешает. Я хочу жить, жить, обыкновенно жить… – уже изо всех сил саданул кулаками N по подлокотникам кресла.

– Пока ничем не могу помочь, – признался врач. – Оптимистично намекаю – «пока». Вам придется смириться. Впрочем, согласитесь – с этой прилипчивой штукой вполне можно ладить. Вы же, голубчик, не умерли? Не драматизируйте, не впадайте в истерику. По большому счету, есть лишь некоторые неудобства.

– Некоторые? – N выронил сигарету. – Постоянное ее присутствие, шевеление там, за ребрами, а теперь еще голос! Да вы надо мной смеетесь!

XL

Взбешенный, внизу он не стал садиться за руль. Бросив авто, он оказался на улицах-стрит-авеню (а эта, как назвал ее док, прилипчивая штука в нем едва слышно пела). Он поначалу бежал, разбивая толпу, потом шел, потом брел бессмысленно, пока не наткнулся на одного из тех говорунов, которых с постоянным успехом ловят в свои объятия религиозные секты, заставляя их затем твердить на всех перекрестках старые незамысловатые истины.

– Спаси свою душу! – прокаркал ему неофит-проповедник, звеня протянутой в кружке мелочью. – И жертвуй на наш Дом спасения.

«Допустим, я спасу ее, – горестно думал N, пожертвовав. – И она улетит, спасенная. Но как же я? Я останусь, распотрошенный».

XLI

Теперь, имея свою внутреннюю певичку, N с тоской привыкал к ее пока еще едва проклюнувшемуся голоску («А-а-а-а-у-у-у!» – временами жалобно ныло в нем). Болезнь, без сомнения, прогрессировала: несносная псюхэ набирала силу, вызревала, как плод, увеличивалась в размерах. И хотя ни один рентген по-прежнему ничего не мог подтвердить, N не сомневался: внутри его обитает чудовище, для которого извращенным удовольствием является желание постоянно теребить и тревожить. Он начал подозревать – толчками и пением дело не ограничится.

XLII

Что касается существования, N женился и разводился, смиренно делил имущество, обеспечивал своих отпрысков, были кризисы, были подъемы, вот уже появилась на его затылке тридцатилетняя лысинка, а затем, не успел бизнесмен опомниться, как, отвоевав порядочное пространство, эта посланница зрелости принялась во время его редких отдыхов на океанских пляжах отражать собой солнце. Ни друзьям, ни подругам даже не заикаясь о тайне, N работал с удвоенным рвением (беспристрастность его по-прежнему вызывала у всех восхищение и желание подражать). Лет через пять позвонив врачу, сверхуспешный владелец не только магазинов и фабрик, но и целой сети ресторанов извинился за былую несдержанность.

– А я уже хотел вас разыскивать! – прокричал тот в ответ. – Медицина на месте не топчется. Прогресс – вещь поистине удивительная. Потерпите еще немного, занимайтесь своими делами: выпивайте, таскайтесь за юбками. Кстати, поет по-прежнему?

XLIII

Да, псюхэ пела, и, после того как ее заунывные причитания стали уже постоянны, визиты к доктору возобновились. Во время одного из них, случайно прибыв пораньше, N столкнулся в приемной с желтым, сморщенным человечком. Это воплощение скорби (глаза кричали о всемирной тоске), пролаяв свои извинения, стиснуло зубы и тотчас растворилось за дверью.

XLIV

Подскочившая секретарша потянулась к селекторной связи. Поздно! N уже был в кабинете.

– Очень тяжелый случай, – замешкавшись, но стараясь не отводить взгляда, отвечал смущенный его неожиданным появлением психолог.

– И чем же он так тяжел? – настаивал N, подозрения которого при виде растерянности эскулапа не удвоились, а утроились.

– Послушайте, есть врачебная тайна.

– Не уходите в сторону. Я прошу вас. Я умоляю… Хотя бы в общих чертах…

Психолог взял себя в руки, вновь расплывшись в прежней улыбке.

– Напрасно вы расстроились, батенька! Спешу успокоить – дело то совершенно частное… вам подобное не грозит…

– Прекратите водить меня за нос… Я же чувствую.

– Сожалею – медицинская этика.

– Док. Три слова… Хотя бы намек…

– Хорошо. Чтобы вас успокоить… Вы поймите меня, голубчик: есть, конечно, и аномалии в протекании нашей болезни. Ничего удивительного – несмотря на общие, характерные для недуга симптомы, псюхэ каждого индивидуальна. Признаюсь, у некоторых моих пациентов существуют определенные трудности. Что касается вас, еще раз подчеркну: вам не стоит и беспокоиться.

– Вы опять не сказали главного.

– Хорошо, хорошо, хорошо… Напугавший вас господин – пример того самого, скажем, не совсем обычного протекания.

– Ближе к делу! – воскликнул N.

Он настаивал, он умолял – и психолог махнул рукой, не стирая со своей физиономии обволакивающей улыбки. Однако превратившегося в саму чуткость N подобный оскал – это явное воплощение фальши – окончательно насторожил.

– Что касается этого господина, душа с ним попросту разговаривает, – неохотно признался врач. – Более того, приказывает ему. Навязывает, так сказать, свои взгляды… Синдром чрезвычайно редкий! – тут же торопливо добавил он. Однако N не обратил на окончание фразы никакого внимания.

– Душа говорит?

– В исключительной ситуации! В самой что ни на есть исключительной!

– То есть псюхэ ко всему прочему подает человеческий голос? – пресек встревоженный N попытку психолога замять неудобную тему.

– Я ответил: не в вашем случае!