Читать книгу "Не мир принес - Юрий Манов"

Принтер зажужжал и выдал листок с небольшим текстом:

Приют Сергиевой Пустыни с радостью примет всех детей обоего полу любого происхождения до 12 лет, сирот, беспризорных, без опеки.

Если в вашем дворе живет беспризорник — позвоните нам, если вы знаете семью, где дети лишены ласки, голодают, подвергаются побоям, — позвоните нам. Если молодая мать не в силах прокормить ребенка, мы с радостью примем его, если зачавшая во грехе дева боится позора, она может родить у нас тайно и оставить ребенка с сохранением прав на него.

Образование и воспитание духовное, светское и военное. Бесплатно.

Внизу была приписка:

Братья и сестры! Подумаем о будущем России. Будущее страны в ее детях! Да хранит вас Бог!

И номера телефонов.

Главный Мент задумался и снова ткнул в кнопку селектора:

— Володя, вы можете мне подготовить все материалы по этой Сергиевой Пустыни?

— Я как раз занимаюсь этим, — раздалось из динамика, — но в нашей картотеке на них ничего нет.

— Совсем ничего?

— Абсолютно.

— Странно, это ведь беспризорники. Ну, может быть, мелкие кражи, мелкое хулиганство?

— Все чисто, сигналов не поступало.

— А телефоны, что указывались в объявлениях?

— С телефонами вообще странное дело получается. Это телефоны божьих храмов, и не только православных. Есть и евангелисты, мусульмане, католики, иудеи, секты разные.

— Странно, а монах мне показался сугубо православным. Слушай, а это не может быть связано с органами на продажу или с незаконным усыновлением? И финансирование, кто за все это платит, неужели наше народное образование?

— В компьютере данных нет, я попробую запросить красноярское управление, там у них, кажется, главная база.

— Хорошо, и подыщи мне какого-нибудь парня поголовастее, чтобы смог съездить и посмотреть все своими глазами. Ты меня понимаешь?

— Так точно.

— Вот и славненько, — не по уставу ответил Главный Мент и еще раз перечитал объявление. Как-то несуразно написано, нескладно, но что-то в этом есть.

Глава 3

Премьер, Генпрокурор, Главный Мент, министр по делам СМИ, Главный Судья, временно исполняющий обязанности Главного Тюремщика молча сидели за столом и смотрели перед собой, боясь пошевелиться. Пауза явно затянулась, Президент кончиками пальцев тер себе виски уже минут пять, не говоря ни слова. Мучительная, просто ужасная пауза. Кого назовет виновным Президент, в каком ведомстве полетят головы?

— Сколько заключенных вышли из тюрем в процентном соотношении? — наконец спросил Президент, так же глядя прямо перед собой. Эти цифры знали все, но посмотрели на и. о. Главного Тюремщика, он хоть и и.о., все равно ему принимать на себя главный удар:

— От 12 процентов до 21 процента заключенных и подследственных в зависимости от регионов.

— Значит, чуть ли не пятая часть заключенных в наших тюрьмах и колониях — невинные люди?

— Не совсем так, — осмелился высказаться Генпрокурор. — Я понимаю, о чем вы хотели сказать, были, конечно, судебные ошибки, предвзятость, даже подкуп… Но очень много случаев, когда осужденные невинны по справедливости, а не по закону. Яркий пример — Ермолаев, шофер детского спортивного лагеря под Ялтой. Его попросили найти двух девочек, ушедших самовольно купаться. Так вот, их изнасиловали три обкурившихся ублюдка, интернациональная компания: абхазец, осетин и русский. Изнасиловали извращенным способом, бросили в море, сели в свою «девятку». Тут Ермолаев на своем «газоне» бросился в погоню и скинул их в пропасть, все трое всмятку…

— Прям «Калина красная» какая-то, — пробурчал Генпрокурор, — на «газоне» да с парома…

— В «Калине красной» «ЗИЛ» был, — поправил Президент, — продолжайте, я вас слушаю.

— Так вот, — продолжил Генпрокурор, — его осудили за умышленное убийство в состоянии аффекта, семь лет, меньше дать не могли. Теперь он на свободе. Вернее, был на свободе до Исхода, а теперь, ну вы знаете… И подобных случаев немало, особенно по части наркотиков: один папаша — полковник в отставке — расстрелял цыганскую семью, они продавали его позднему сыну наркотики, мальчик умер от передоза…

— Давайте без эмоций. Немного — это сколько конкретно?

— Около трети, тридцать шесть процентов…

— Значит, все равно остается порядка десяти процентов невинных, каждый десятый… И это вы называете судопроизводством? — Президент сурово посмотрел на Главного Судью. — А что в Европе?

— Два — пять процентов, — отозвался Премьер. — В Африке и Азии больше…

— Меня не интересует Африка! Меня не интересует Азия! — твердо сказал Президент. — Меня даже не интересует Америка. Я хочу знать, насколько еще мы сволочнее Европы и сколько еще европейцы будут держать нас за азиатов. Наверное, долго, если даже по этим показателям мы — на уровне Азии.

— Давайте не будем забывать АПО и Поездки, — тут же добавил Генпрокурор.

— А мы и не забываем, — возразил Президент. — Только все, осужденные чрезвычайной системой АПО, давно вышли по амнистии в честь Великого Объединения Славян.

— Но методы…

— Послушайте, уважаемый, — неожиданно жестко сказал Президент, — только не надо думать, что у меня еще молоко на губах не обсохло, и не сосунку учить делам человека, отдавшего работе самого себя.

Генпрокурор вздрогнул, он опять забыл, что Президент самым невероятным образом иногда умеет читать мысли. А Президент продолжал:

— Вы были прекрасным, честным, неподкупным областным прокурором, но только честности и бескорыстия мало, чтобы руководить огромной системой государственного обвинения целой страны. А вы, уважаемый судья, где обещанная система судов присяжных? Почему тормозите? Что, народ у нас не готов? Не надо клеветать на свой народ, у нас прекрасный народ!

— Этот «прекрасный народ» за бутылку зарезать готов! — неожиданно возразил Генпрокурор.

— Что?! — Президент от возмущения чуть не поперхнулся. — Экий вы, батенька, суровый. Трудно вам будет работать на таком посту с такими убеждениями.

Я знаю, что назначение на ваш пост не в моей компетенции, но в условиях чрезвычайного положения… прошу вас сегодня же сдать дела и вплотную заняться реабилитацией невинно осужденных…

В гробовой тишине Генпрокурор встал и собрал со стола свои бумаги…

— Что предлагаете делать с «исходниками»? Кстати, как они там? — продолжил Президент, когда дверь за бывшим Генпрокурором закрылась.

— Пока все спокойно, — просветил новый Главный Тюремщик. — Для них выделены отдельные помещения со свободным режимом, как у «химиков», пока без нарушений. Но все это удивительно негативно отражается на настроениях остального контингента ИТУ. Я боюсь стихийных возмущений. Понимаете, все считают их невиновными, и они… как бы это лучше выразиться. Они страдают безвинно. То есть не в буквальном смысле, а в картинном. Понимаете? Их никто не трогает, никаких шмонов, простите, проверок и обысков, их хорошо кормят, а они ходят с лицами мучеников. Боюсь, многим из них даже нравится быть безвинными жертвами. Опять же иски по возмещению морального и прочих ущербов…