Читать книгу "Ужин в раю - Александр Уваров"

Впрочем, ночь у меня и в самом деле была бессонной.

Глаза мои слезились от мелких песчинок. Безжалостных, колких песчинок.

Сокровище… Драгоценная моя плоть… Клад, что закопал я…

Нет, не было уже сил! Тогда я не уже мог и вспоминать об этом.

Нож, кровь. Стоп-кадр. Нож, кровь. Стоп-кадр. И снова… И снова… Я люблю. Она любит. Смысл моей жизни. Нож, кровь…

Сколько ещё можно было всё это прокручивать? Бесконечная лента с повторяющейся чередою кадров.

Потом я вспомню ещё раз и эту бессонную ночь, и ту ночь, что ей предшествовала.

И вновь буду молить его о помощи и спасении. И вновь он, спаситель мой, протянет мне руку со спасительным своим ножом.

И разрежет эту ленту. И вслед за мелькнувшим оборванным кадром вспыхнет и на миг ослепит меня свет. Свет моего спасения.

Потом, не тогда.

— Я бы вас подвёз. Ведь вы не на машине? На попутных добираетесь? Подвёз бы… Но куда, Сергей Игоревич? Куда вы бежите, от кого спасаетесь? В том то всё и дело, дорогой Сергей Игоревич, что ехать то вам некуда. Да и спасаться теперь не от кого.

Он кивнул на труп моего разума и слегка толкнул его тело носком до глянца начищенного ботинка.

— Вам теперь боятся уже некого. И не от кого прятаться. Можно сказать, что вы уже приехали.

— В каком смысле «приехали»? — спросил я. — Протокол, понятые?

— Ну что вы! Скорее наоборот, свобода и амнистия.

И он вновь растянул губы в кривой своей улыбке.

— Всякая дорога когда-нибудь заканчивается. Не так ли, Сергей Игоревич?

Я промолчал.

— А когда заканчивается одна дорога — начинается другая. И подчас бывает так, что она совсем не похожа на прежнюю. Вот возьмём, скажем, вашу… Случилось ведь так, что человек, простой, обычный, ничем вроде бы не примечательный человек, схватился вдруг, заметался, оделся впопыхах, кое как, и в четыре часа утра побежал из собственного дома. Словно стены у него в доме чумной заразой пропитаны. Пронёсся вот так, галопом, по пустынным улицам. С глазами такими дикими, что и собаки уличные от него шарахались. Потом на шоссе выскочил. Машину поймал. Отъехал немного. Потом на другую пересел. Потом на фуре, с дальнобойщиком. Здесь уж он прилично отъехал. Почти на триста километров. И главное, совершенно бесплатно. Здесь вот ему повезло. Тем то двум частникам по сотке пришлось отдать… Так ведь?

Я промолчал.

— И тут совсем другая полоса у него в жизни началась. Светлая, счастливая. А почему так? Да потому, что стоит одного хорошего человека встретить, как тут же и другой где-нибудь рядом окажется.

— Человек… его… не увидел бы, — медленно, с трудом разлепляя ссохшиеся от дрянного кофе губы произнёс я (в мёртвый свой разум тыкать пальцем я не стал, резонно полагая, что собеседник мой достаточно догадлив и сам всё поймёт).

— Ах, да… Ваш надоедливый друг…

Хлопнула дверь. По плиткам пола зацокали каблуки. Цоканье… клац, клац… в голове моей, под сводами опустевшего черепа птички тонконогие… клювики серебряные… прыгают, поклёвывая… нервы кусочки, ростки на стенках черепа висят… больно, резко клюют. Прыгают. Крылышками взмахнули… улетели, вроде, сволочи.

Две девки зашли с парковки. Уставшие. Но ещё хватало у них сил смеяться. Обсуждали что-то, шептались. Прошли к бару, сели у стойки. Бармен кивнул на приветствие. Отдых.

Щёлкнул замочек сумки, пачка сигарет. Сигареты длинные, тонкие, похожи издали на соломинки. Только белые. «Vogue», наверное. Не плохой у них вкус, не абы что смолили. Для такого заведения…

Похоже, «Мартини». С апельсиновым соком. Интересно, «Мартини» у них там настоящий подавали? В барном варианте?

Он перехватил мой взгляд.

— Так вас ничего не удивляет? И спросить вы ни о чём не хотите?

«Ты больше лей давай… Витька, не жадничай!»

«До краёв, бля… Не вижу, что ли? Да не стряхивай ты пепел, пепельницу возьми! И так тут вытирать не успеваешь».

«О, Ленка отработала! Кто к нам на огонёк заглянул!»

«Какой тебе, на хуй, огонёк! День давно!»

— Разгалделись, да? — участливо спросил мой собеседник. — У стойки? Оживление прямо какое то… Ничего, они тут все уставшие. От жизни. И от галдежа своего. Минуты через две стихнут. Так ничего у меня спросить не хотите? Не хотите уточнить, где именно мы с вами встречались, где я ваше имя узнал? Почему я так много о вас знаю, даже то, что вам очень хотелось бы скрыть? И откуда вообще я на вашу голову разнесчастную навязался?

— Я сейчас встану, — ответил я. — И уйду. Я вас не знаю. Я никогда с вами не встречался. По крайней мере, я вас совершенно не помню. И не могу вспомнить. Я благодарен вам за ту услугу, которую вы мне оказали. Понятия не имею, как вы смогли разглядеть мой разум. И совсем не понимаю, как вам удалось его уничтожить. Как у вас вообще всё это получается… Гипноз, экстрасенсорика… Может, я вам сам теперь в бреду что-то выбалтываю… Я ведь, похоже, себя уже не контролирую… Тем не менее, огромное вам спасибо. Но, полагаю, едва ли нам по пути. Вы правы, ехать мне и в самом деле некуда. И бежать некуда. И жить теперь, наверное, уже негде. А у вас есть цель. Наверняка есть. Конечная точка маршрута. Вот вы туда… и поезжайте. А меня оставьте. Я сам… как-нибудь. А спрашивать мне не хочется… не интересно.

— Ну, прямо трагедия какая-то! — воскликнул мой собеседник. — Сергей Игоревич, неужели вы до сих пор не поняли? Цель у меня есть, здесь вы правы. И эта цель — вы. Вернее, ваше спасение. Я ведь недаром вам говорил об этом отвратительном чувстве собственного бессилия, когда стоишь рядом с человек, видишь как он гибнет — и не можешь, не имеешь право ему помочь. Но ведь… жизнь меняется, меняются правила… Вернее, иногда так хочется эти правила изменить, что просто начинаешь их игнорировать. И вот… приходишь всё-таки на помощь. Руку протягиваешь…

— Интересно, чем это я такое особое отношение заслужил? — в голосе моём должна была бы прозвучать ирония, или, по крайней мере, скрытая насмешка над подобным необъяснимым альтруизмом, но обычный мой цинизм куда-то улетучился, осталось одно только отупляющее равнодушие, поэтому вопрос мой прозвучал скорее как какое-то невнятное, чуть слышное бормотание.

— Заслужили? Вы? Нет, нет, вы не совсем правильно меня поняли, Сергей Игоревич! Не вы конкретно спасение заслужили. Нет, весь род ваш, людской, несчастный, бестолковый, весь он, бедный, спасение заслужил. Весь, полностью, до самого последнего, самого ничтожного человечка. Ада больше не будет, Сергей Игоревич, обещаю вам… А, впрочем, не об этом сейчас речь. Об этом мы потом поговорим. О вас сейчас разговор. А конкретно своё спасение вы заслужили тем, что в данный момент находитесь рядом со мной. Тем, что слушаете меня. Тем, что готовы за мной последовать. Не так ли?

— Последовать…

Конечно, я мог встать. Уйти, хлопнув дверью. Или просто оставив её открытой. Подойти к любому отъезжавшему трейлеру. Договориться с водителем. И отъехать ещё километров, скажем, на сто. До какой-нибудь очередной парковки. Или, может, добраться до города… любого. А там…