Читать книгу "Ебург - Алексей Иванов"

«Каравелла» порождала два серьёзных конфликта. Первый – между отрядом и взрослыми. Отряд всегда принимал сторону отрядовца, а родителей и учителей это сердило. Владислав Петрович убеждал: уважайте решение подростка, даже если оно ошибочное, иначе в отроке не воспитать ответственность за выбор.

Другой конфликт – между отрядовцем и миром. Выпускники сходили с борта «Каравеллы» на берег обычной жизни людьми добрыми и честными, однако максималистами с обострённым чувством собственного достоинства – ну и с завышенными представлениями о собственной значимости. Зачастую этих ребят считали эгоцентриками, а родители потом выговаривали Крапивину: «У вас там из моего чада воспитали не человека, а сверхчеловека!» И Крапивин горько пояснял: вот это и есть норма, а мы все – увы, отклонение.

«Каравеллу» нельзя считать скаутским отрядом посреди пионерии, она тоже была пионерской, только вместо коммунистической идеологии Крапивин внедрял морскую романтику. И работа взрослых с детьми была настоящей, а не показухой для галочки. В отряде торжествовала железная дисциплина, из-за которой верхогляды теперь бурчат о каком-то «тоталитаризме» Крапивина. На деле такая дисциплина неизбежна, если взрослые берут личную ответственность за жизнь и здоровье детей, под всеми парусами рассекающих на яхтах по водохранилищу.

Попасть в «Каравеллу» мечтал любой советский школьник, если он видел в «Пионерской правде» цветные фотки оранжевых барабанщиков. В «Каравелле» существовал настоящий и правильный мир: старшие не отнимали у младших мелочь, сильные не лупили слабых, взрослые не орали, а были умные и добрые, и хотелось их слушаться. Здесь не презирали тех, кто любит читать и не умеет курить. И это было важнее, чем плавать на яхтах, хотя яхты – тоже здорово.

А «Каравелла» и сейчас на ходу и в исправности, хотя в новую эпоху её «путь в архипелаге» оказался не менее драматичен, чем судьба Командора.

Фэндом, где разбиваются сердца

Премия «Аэлита»

Неугомонный журнал «Уральский следопыт» выстукивал действительность: что молодёжи СССР дозволено из настоящего интерактива? Внутренний туризм. Техническое творчество. Региональная история. Фантастика. В 1981 году журнал учредил «Аэлиту» – собственную премию по фантастике. За фантастику в СССР не награждали, и «Следопыт» поступил очень смело. Но премия была лишь поводом для всесоюзного съезда любителей фантастики – фэнов, как они себя называли.

Премию придумал Виталий Бугров, редактор отдела фантастики «Следопыта» и скромный подвижник жанра. Интеллигентный и деликатный Виталий Иванович сидел в своём кабинете, заваленном рукописями до потолка, и знал о фантастике всё. Писатели и фэны приходили и ехали к Бугрову со всего Союза. «Следопыт» был лидером в продвижении фантастики, которую в СССР притесняли и гнобили.

В СССР фантастика была девушкой трепетной и целомудренной. У неё роботы были добрые, будущее – светлое и без денег, люди – альтруисты, а над колдунами следовало посмеиваться. От фантастики ещё не отделились мистика и фэнтези; о зомби и вампирах писать было нельзя; боевики и «космическая опера» считались детскими жанрами; киберпанка, фанфиков и мэшапа вообще не существовало. Для Бугрова и его сподвижников фантастика вправду была «литературой мечты», как объявляло советское литературоведение. А фэны понимали её как драйв.

На рубеже 1970–1980-х в СССР развилось движение КЛФ – клубов любителей фантастики. В стране, где более-менее свободной была только техническая мысль, КЛФ вдруг оказались многочисленнее клубов филателистов или аквариумистов, разве что собаководы опережали всех. Свердловским КЛФ руководил геолог Игорь Халымбаджа, соратник и друг Виталия Бугрова. Совместить профессиональную награду и сборище фанатов – вот суть премии и фестиваля «Аэлита».

Для «Аэлиты» придумали знак, гибрид хайтека с камнерезным искусством: самоцветный шарик-планету на закрученных металлических держателях, которые символизировали движение. Форум назначили на весну. Премию-81 вручили сразу братьям Стругацким, бесспорным лидерам жанра и титанам советской литературы, и писателю Александру Казанцеву, злейшему врагу Стругацких. Без Казанцева награда Стругацким выглядела бы как фронда и даже диссидентство, и «Аэлиту» бы не разрешили. Стругацкие это поняли и приняли. Казанцев был литературным приспособленцем, полезным фантастике лишь тем, что советская власть не станет душить жанр, в котором могут обретаться персоны вроде Казанцева.

Первая «Аэлита» произвела фурор. Все КЛФ Союза потянуло к Свердловску, будто к пробоине в разгерметизированном самолёте. А любители фантастики отнюдь не были чудиками-«ботаниками». Фантастикой интересовалась активная молодёжь, которой оказалось тесно в рамках советской нормы. Эта молодёжь не имела ни организации, ни внятных стратегий жизни, но за ней стояло будущее.

Редактор «Уральского следопыта» вручает «Аэлиту» Киру Булычёву

Освоить его завядшая советская идеология уже не могла, а идеалисты вроде Виталия Ивановича Бугрова и его единомышленников, возможно, и не осознавали, что молодёжь сидит в зале свердловского ДК «Автомобилист» вовсе не потому, что желает вернуть культуре инструмент изучения общества – жанр фантастики. Молодёжь просто хотела развлечений как на Западе: книжек и фильмов про звёздные войны, про монстров и суперменов, чтобы всё взрывалось, чтобы ходили тираннозавры, пришельцы и боевые роботы. Фэны жаждали драйва. Для них «открыться миру» означало «читать переводное» и «смотреть голливудское».

Драйв придёт вместе с новой эпохой, которая востребует всё, что отвергала советская парадигма. Аморфное движение КЛФ превратится в могучий фэндом, и его энергичные эмиссары откроют свои издательства, журналы, телепрограммы, сайты и субкультурные объединения. Появятся новые, более престижные форумы-конвенты и премии. Вырастут авторы и актёры и отформатируют себе аудиторию. Альтернативные историки, исследователи паранормального, футурологи и астрологи, маги и колдуны, экстрасенсы и эзотерики, разные ролевики, сектанты и веб-дизайнеры – все они так или иначе вспоены мутагенными коктейлями фэндома. Ничего дурного в том нет. Коммерческий успех вообще безусловен. Популярность зашкаливает. Но идеалы «Аэлиты» утрачены – впрочем, никто и не клялся служить им. Жажда большого мира превратилась в жажду адреналина, а установка на развлекательность определила вторичность культурного продукта.

Однако время для расхождения в ценностях между организаторами и фэнами пришло далеко не сразу. В 1980-х «Аэлита» бодро развивалась. Награду получали классики жанра – Сергей Павлов, Владислав Крапивин, Север Гансовский, Сергей Снегов… В начале 1990-х Бугров сообразно эпохе перенастроил «Аэлиту» на более попсовую волну: премию получили Василий Звягинцев и Геннадий Прашкевич. Но одним летним утром 1994 года Виталий Иванович не проснулся. Ему было 56 лет.

Премия дала сбой на два года, а потом её возобновили. Однако уже всё поменялось: и время, и фантастика, и общество. Феномен «Аэлиты» ушёл вместе с Бугровым. Весёлый писатель Сергей Другаль, лауреат 1992 года, вообще бросил писать. Своё решение он объяснил просто: «Без Бугрова мне это не интересно».