Читать книгу "Отвага и честь - Грэм Макнилл"

— Три часа, — ехидно ухмыльнулся Медерик. — Если бы я спустил на тебя Псов из Сорок четвертого, тебя через три минуты приволокли бы ко мне связанную и с кляпом во рту.

— Ну-ну, — сказала Дженна, заметив, как блуждающий взгляд Медерика прошелся по ее тренированной фигуре в местах, не прикрытых броней Арбитрес. — Я бы заставила твоих гончих гоняться за собственными хвостами.

— Да?

— Да.

— Надо бы как-нибудь проверить, судья Шарбен, — сказал Медерик, давая ей знак проходить. — У нас лучшие в секторе разведчики.

— Это гордыня, капитан Медерик, — с вызовом заявила Дженна. — Она вам не подобает.

Она развернулась и зашагала мимо «Химеры», чтобы догнать своих бойцов.

— Я запомню, — усмехнулся Медерик. — Не сомневайся.

Медерик разозлил ее, даже не попытавшись скрыть, что она его привлекает. Она сказала себе, что ее выводит из себя его слишком очевидное влечение, а также то, что он пытался унизить ее как профессионала, но в этом таилось кое-что еще. Он был нездешний, чужак.

И что с того, что сама она не родилась на Павонисе? Это был ее мир, потому что она сражалась, чтобы защитить его. Лаврентийцы защищали этот мир, ставший ей второй родиной, но их присутствие служило зримым доказательством недоверия, питаемого Империумом к народу Павониса.

— Все хорошо, мэм? — спросила Аполлония, оглядываясь назад.

Это была миниатюрная женщина с коротко остриженными волосами и большими миндалевидными глазами, одна из лучших учениц Дженны. Многие, в их числе и сама Дженна, в свое время недооценили ее, но она оказалась отличным примером того, что не стоит судить о людях по внешности. Она была намного крепче, чем казалась, и на учениях отлично справлялась со всеми заданиями.

— Да, все хорошо, — отозвалась Дженна. — Гвардейцы в своем обычном репертуаре.

— Чем быстрее они уберутся, тем лучше, — встрял Дион, замедляя шаг, чтобы идти вровень с ними.

— Придержи язык, боец Дион, — предупредила Дженна. — Такое отношение лишь заставит их пробыть здесь дольше. Понятно?

— Понятно, мэм, — лихо отсалютовал Дион.

— Аполлония?

— Да, мэм. Понятно.

Дженна кивнула и постаралась забыть об этом случае. Дорога расширилась, и они вышли на центральную площадь Брэндонских Врат.

Площадь Освобождения когда-то была популярным у городских богачей местом, где можно было собраться, погулять и посплетничать, но с начала восстания она оказалась совсем заброшенной.

Слишком много воспоминаний, предположила Дженна. Слишком многие погибли здесь.

Даже сейчас она порой просыпалась от звучавших в ушах наполненных страхом и ненавистью криков рабочих, грохота выстрелов, воплей раненых и умирающих или бешеного стука собственного сердца.

Площадь Освобождения была теперь не местом встреч горожан, но символом былых поражений планеты. Некоторые жители все еще появлялись здесь, Дженна насчитала несколько сот человек, собравшихся в центре площади.

Приглядевшись, она все поняла.

Малиновый «Носорог» прелата Куллы был припаркован у подножия огромной статуи Императора, на которой повесили предателя Вендаре Талоуна. Огонь пылал в черных черепах, привинченных к броне танка, и изогнутые бронзовые трубы органа поднимались из-за ониксовой кафедры, транслируя собравшейся толпе бранные речи.

На вершине этого передвижного алтаря стоял Кулла — высокий, грозного вида священник с огромным огненным цепным мечом и болтером, поднятыми к небесам. Облаченный в изумрудную ризу проповедника Сорок четвертого Лаврентийского, Кулла участвовал в учениях вместе с солдатами, к которым он каждый день обращался с наставлениями. Он казался не человеком, чья внешность была дана от рождения, но ожившей причудливой каменной скульптурой. Раздвоенная борода и бритая, покрытая татуировками голова придавали ему устрашающий вид — на что и был расчет.

Служители в рясах с капюшонами пели духоподъемные гимны, а хоругви в виде золотых херувимов реяли в клубах дыма от благовоний, поднимающихся из дыморассеивателей танка.

В начале восстания корабли Министорума и Администратума привезли сонмы новых клерков, писцов и проповедников, дабы восстановить на Павонисе духовное и бюрократическое равновесие, но для Куллы ничей пыл не был достаточен, и он вышел на улицы, чтобы проповедовать собственный пламенный извод Имперского Кредо.

Судя по шуму толпы, Кулла уже вошел в раж, и Дженна остановилась послушать.

— Всем нам подобает изгонять неверующих. Такие существа не обладают ценностью, присущей человеку. На самом деле их и не следует считать людьми, это лишенные разума животные, несчастные лжецы, трусы и убийцы!

Приверженцы Куллы, по большей части бедствующие рабочие и батраки, встречали его слова шумным ликованием, и Дженна не могла отрицать, что речь прелата обладает весьма сильным действием.

Проповедник распростер руки, и на сетчатке глаз Дженны остались огненные сполохи от его меча.

— Не оплакивайте неверующих, что живут среди нас, будь то ваши друзья и родичи. Никто не должен плакать над гниющим трупом недостойного неверующего! Что еще сказать? Ничего. Не должно быть ни последних слов, ни обрядов, ни памяти. Ничего. Каждый раз, когда умирает неверующий или пришелец, Империум лишь выигрывает, и их забытые Императором души будут вечно пылать в недрах варпа!

— Похоже, для разбора полетов придется искать другое место, — заметил Дион.

— Да, пойдем обратно в Стеклянный дом и сделаем это там, — сказала Дженна. В ушах у нее все еще гремели голоса прелата Куллы и его паствы.

Два «Носорога» направлялись на юг, в Ольцетин, город мостов, затем повернули на восток и двинулись по шоссе 236 на север вдоль реки к Брэндонским Вратам. Шоссе было в хорошем состоянии — как-никак главная транспортная артерия, соединяющая столицу планеты с прибрежным городом-портом Пракседесом, и Ультрамарины довольно быстро совершили круговой объезд. Все на шоссе пропускали «Носороги» вперед, установленные на куполе штурмболтеры нацеливались на любое транспортное средство, подобравшееся слишком близко, покуда водитель не торопился убраться с дороги.

Окрестности Брэндонских Врат представляли собой развитую, расползающуюся в разные стороны промышленную зону, правда, в настоящее время по большей части бездействующую. В некоторых зданиях еще рокотали машины, но куда больше было пустых и заброшенных — рабочие лишились своих мест из-за прежней связи с картелями.

Ультрамарины остановились, лишь чтобы сдать пленницу-тау под надзор силовиков в почерневший от огня Стеклянный дом, и быстро двинулись дальше. Они проехали мимо возведенных из листовой стали стен лагеря Торум, штаба Сорок четвертого Лаврентийского полка, и оказались в самом городе, пройдя под северными Торговыми вратами.

Промышленный центр Павониса сильно изменился с тех пор, как Уриил в последний раз бывал здесь.