Читать книгу "Чертовы котята - Леена Лехтолайнен"

— Выходит, ты знал Юлию еще подростком.

— Да, в детстве она была забавным неуклюжим ребенком. — Леша улыбнулся. — Носила брекеты и лечила прыщи. А теперь только посмотри, какая красавица выросла! Этот финн должен быть счастлив, что отхватил себе такое сокровище. Видно, не последний человек в вашей стране.

В свете приближающихся выборов Сюрьянен пытался предугадать, каким будет следующее правительство и, соответственно, на чью сторону переметнуться. Обходными путями он направлял деньги своим доверенным лицам, даже как-то поинтересовался, не соглашусь ли я выступить в качестве официальной поддержки группы депутатов, хотя на самом деле спонсором являлся он сам. Я отказалась, сославшись на то, что, во-первых, ничего не понимаю в политике, а во-вторых, людям моей профессии лучше не вести активной общественной деятельности.

— Мы, охранники, все равно что солдаты. Служим своему хозяину, но стараемся держаться подальше от партий и движений.

Это удовлетворило Сюрьянена, который, по-видимому, относился ко мне скорее как к компаньонке своей невесты, чем к охраннику.

А у Пьера уже было готово следующее блюдо. Я невольно залюбовалась: он словно танцевал у плиты, отточенными движениями напоминая мне Йоуни — повара ресторана «Санс Ном», который в свое время отказался от высокопарного звания шеф-повара, предпочитая более короткое и звучное — кок. Пьер подтянул галстук, поправил белую шапку, улыбнулся мне и отправился в столовую подавать горячее. Я снова решила воспользоваться ситуацией.

— Послушай, а этот Антон так же давно работает у Гезолиана, как и ты?

— Это водитель не Гезолиана, а владельца шале, — ответил Леша с набитым ртом. — Какой-то эстонец, хорошо, что говорит по-русски. Финны и эстонцы хорошо понимают друг друга?

— Так себе.

Зачем Давид устроился работать водителем к другу Гезолиана? И кто же этот загадочный друг? Я задала Леше этот вопрос, но тот ответил только, что какой-то швейцарский банкир, с которым у Гезолиана общие дела.

— Больше знать ни мне, ни тебе не положено. А правда, что финны едят сырую рыбу, как японцы, или это болтовня?

Посреди моего кулинарного доклада возвратился Пьер: мадам желает меня видеть после ужина и вечернего эспрессо. Я решила не торопиться, Юлии будет полезно немного подождать. Пьер принес из столовой грязную посуду и сообщил, что Гезолиан с дочерью направились пить кофе в библиотеку. Судя по всему, она находилась в северном крыле.

Дверь в библиотеку была не менее трех метров высотой, и мне пришлось приложить усилия, чтобы ее открыть. Войдя, я почувствовала себя лилипутом: таким огромным было все вокруг. На полках за стеклянными дверьми стояли старинные книги в толстых переплетах, многие с русскими надписями на корешках. Кресла с резными деревянными спинками и кожаными подушками, такие высокие, что ноги Юлии в туфлях на каблуках не доставали до пола и она, словно маленькая девочка, болтала ими в воздухе. На полках стояло огромное количество чучел животных и птиц: ястребы, лисы, нутрии, бивни слона, голова медведя. К счастью, рыси не было.

— Я хочу завтра прямо с утра покататься на лыжах, вечером обещают ветер и небольшую бурю, — заявила Юлия. — Водитель отвезет нас в Хекенхорн. Но там довольно крутые склоны, боюсь, ты не справишься, так что думай сама, чем тебе заняться.

Гезолиан сказал что-то по-русски и погладил дочь по руке.

— Водитель в курсе? — спросила я, удивляясь про себя, что голос не дрожит и не срывается.

— Я отправила ему сообщение. Он живет внизу в деревне.

Эти слова убили во мне последнюю надежду поговорить с Давидом сегодня вечером. Вернувшись в свою комнату, я попыталась набрать его номер, но в ответ услышала то же, что и весь последний год: «В данный момент вызываемый абонент недоступен». Ничего, завтра я обязательно поговорю с ним, даже если для этого мне придется гнаться за ним на горных лыжах по самым сложным черным трассам для экстремалов.

Я сделала пару упражнений и открыла окно. Мороз обжег лицо: за день столбик термометра опустился до двадцати градусов. Зато туман немного рассеялся, и в долине за пеленой уже проглядывали кроны деревьев. Вдали виднелись огни деревни, но ярче фонарей на улице сверкали звезды. От душивших меня одновременно радости и ярости хотелось кричать.

Давид Сталь жив! Хотя, надо признать, он сделал все возможное, чтобы уже давно оказаться в гробу или в урне в виде кучки праха.

Я отправила Монике сообщение с приветом из Лейсена, заодно похвалила съеденный сегодня на ужин раклет. Я выпила всего один бокал вина, но чувствовала себя почти пьяной. Несмотря на возбуждение, уснула я довольно быстро. Сквозь сон слышала какие-то звуки и голоса: шум вертолета на северной стороне, рычание ровнявшего склон трактора и лай собак в долине. Может, они шли по следу рыси?

Наутро туман рассеялся, мир стал ярче. Заодно усилился ветер: бился в окно и поднимал снег на горных склонах. Пьер на кухне напевал песенку про опавшие листья. Улыбнувшись, я напомнила, что сейчас на дворе немного другое время года.

— Неужели? — усмехнулся он в ответ. — Как тебе подать яйца? Может, отведаешь швейцарского омлета с сыром? Разбить два или три яйца?

Он налил мне кофе с молоком, сделал тосты. Если бы я не думала постоянно о Давиде, можно было бы завести с ним легкий флирт. В этот момент раздались тяжелые шаги, дверь распахнулась, и на пороге показался высокий мужчина. На ботинках он принес в кухню снег.

— Доброе утро, Антон! — обратился Пьер к нему по-английски. — Кофе будешь?

— Нет. Скажи хозяйке, машина ждет у двери.

Обращаясь ко мне, он даже не взглянул в мою сторону. И вышел.

— Не слишком-то он любезен, — заметила я, когда за водителем закрылась дверь. — Интересно, с хозяевами он тоже так разговаривает?

— Не знаю, он у нас недавно. К тому же бо́льшую часть этого времени мсье Шагал провел в разъездах.

— Недавно — это сколько?

— А чем тебя вдруг так заинтересовал этот эстонец? — Пристальный взгляд Пьера мог расколоть кофейную кружку.

— Да просто задумалась, насколько хорошо он знает трассу. В такой туман следует ездить очень осторожно.

Отказавшись от третьей чашки кофе, я постучала к Юлии. Она стояла у зеркала и поправляла косметику. Я отправилась к себе, переоделась в горнолыжный костюм и намазала лицо специальным защитным кремом. Прогноз погоды обещал яркое солнце, так что следовало поберечься.

Антон положил лыжи в багажник и открыл дверцу. Я села сзади рядом с Юлией, чтобы вместе посмотреть карту склонов. По ее замыслу, наш спуск должен начаться с высоты три тысячи метров.

— И не старайся угнаться за мной. Я буду иногда останавливаться и ждать тебя, но в любом случае мы встретимся внизу.

— Думаю, Сюрьянену это бы не понравилось.

— А мы ему ничего не расскажем. В конце концов, я не его собственность.