Читать книгу "Дочь Афродиты - Филипп Ванденберг"

— Да простят тебя боги! — Архиппа злорадно рассмеялась. — Не Фемистокл, а твой муж Аристид первым стал ухаживать за этим похотливым мальчишкой с острова Кеос! Он хотел подражать великому Солону.[22]Но иметь мальчика-любовника — еще не значит быть политиком!

Слушатели разделились на две группы и азартно подзадоривали ссорящихся женщин. Старый Мнесифил, сопровождавший жену Фемистокла, пытался успокоить ее. Он говорил, что и у того, и у другого мужа есть заслуги перед государством. Афинам нужны как мудрые и осмотрительные стратеги, так и смелые, отчаянные воины. Возможно, победа над варварами была достигнута именно потому, что Аристид и Фемистокл сражались бок о бок.

Но с этим никак не хотела соглашаться Поликрита. Напротив, попытка примирить их еще больше разозлила ее.

— Помолчи, ты, Мнесифил! — крикнула она, сверкнув глазами. — Этот задавака Фемистокл не кто иной, как твой воспитанник, пытающийся самоутвердиться интриган, который сует свой нос в государственные дела и военные планы, а сам ничего не смыслит ни в том ни в другом.

Не успела Поликрита произнести последнее слово, как Архиппа бросилась на противницу, и Мнесифилу с трудом удалось оттащить ее. Архиппа плевалась и визжала, угрожая выцарапать глаза этой уродливой шлюхе. Зрители улюлюкали и хохотали, с удовольствием потешаясь над разъяренными женщинами.

— Дорогу, дорогу слепому пророку Евфрантиду! — громко кричал маленький мальчик, пытаясь провести старика сквозь толпу. Левая рука слепого лежала на плече подростка, а правая сжимала палку, чтобы ощупывать ею дорогу.

Евфрантида хорошо знали в городе. Он родился слепым, и родители бросили его. Будучи тайным слушателем философских школ, он получил приличное образование. Однажды его предсказания сбылись, и с тех пор Евфрантид прослыл провидцем. Правда, он не пользовался таким авторитетом, как Тисамен из Элиса, в соответствии с предсказаниями которого строились военные планы. Но зато Евфрантид довольствовался всего лишь одним оболом, когда его просили предсказать будущее.

Афиняне расступились перед старцем. Кто-то бросил перед ним монету. Вслед за ней по мостовой со звоном покатилась вторая, потом третья, и один развеселившийся афинянин крикнул:

— Эй, старик, скажи нам, что ты видишь!

Мальчик поднял монеты. Евфрантид остановился, поднял голову и посмотрел невидящими глазами на небо.

— Что ты видишь? — снова повторил какой-то горожанин.

Старик задумался. В толпе больше не раздавалось ни звука.

— Я вижу двух мужчин! — произнес прорицатель.

— Вы только послушайте! — крикнул кто-то с презрительным смешком. На него зашипели и заставили замолчать.

Прорицатель продолжал:

— Я вижу двух мужчин и бабочку, шафранно-желтую бабочку, какие встречаются только на острове Лесбос. И мужчины пытаются поймать бабочку. Один падает, и бабочка попадает в сачок другого. Но и от него она снова ускользает.

— А кто эти мужчины? — спросил все тот же дерзкий афинянин.

Слепой Евфрантид помедлил, но потом ответил:

— Эти мужчины — Аристид и Фемистокл.

Афиняне начали гадать, какое отношение имеет к ним бабочка, быстро забыв о ссоре двух женщин, которых увели их сопровождающие. Слепой прорицатель тоже незаметно покинул толпу. Мальчик втиснул в руку старика три обола, и тот шепнул ему на ухо:

— Ты знаешь, малыш, я видел больше. Но иногда не стоит говорить людям всю правду об их судьбе.

Фемистокл спрыгнул с лошади и отдал поводья Фриниху. Тот с трудом успевал за другом, когда Фемистокл молча, сжав зубы, как одержимый гнал коня по холмам и узким тропам. Теперь он с высоко поднятой головой, выставив вперед мощную нижнюю челюсть, шел к ярко-желтой палатке гетер, из которой доносился душераздирающий плач. Два солдата с пиками, охранявшие вход день и ночь, подняли руки в приветствии. Фемистокл не обратил на них внимания и резко отодвинул полог.

Ему в нос ударил сильный запах фимиама. Плач и молитвы гетер, которые с обнаженной грудью и распущенными волосами оплакивали смерть Мелиссы, стихли. Посреди палатки, обнаженная, накрытая тончайшим покрывалом, лежала Мелисса. Казалось, что она спит.

— Как это случилось? — спросил Фемистокл, не отрывая взгляда от усопшей.

Ни одна из гетер не отважилась ответить. Полководец пришел в ярость и крикнул:

— Пусть придет Аристид!

Молчаливые гетеры испуганно расступились, когда вошел Аристид. Все знали о взаимной личной неприязни обоих и понимали, что сейчас можно ожидать чего угодно.

С выражением скорби на лице Аристид подошел к Фемистоклу и, глядя на Мелиссу, протянул ему руку.

— Твоя боль — наша боль, — печально произнес он.

Фемистокл отвел его руку и некоторое время, застыв, смотрел перед собой.

— Как это могло случиться? — наконец спросил он.

Аристид пожал плечами.

— Это произошло ночью. Мелисса разговаривала с девушкой с Лесбоса, беженкой, которую варвары оставили на поле битвы. Вдруг она осела на пол. Ей в спину попала персидская стрела.

Глаза Фемистокла, который до этого смотрел в одну точку, начали мигать. Аристид молча протянул ему стрелу. Тот потрогал острие, провел рукой по оперению и посмотрел на дыру в палатке.

Аристид кивнул.

— Там находится лагерь пленных варваров. Конечно… — Он сделал паузу. — До них далековато, более половины стадия. Ни один воин, кроме Геракла, не смог бы с такого расстояния произвести смертельный выстрел.

— Вы обыскали пленных? — наседал Фемистокл на Аристида.

— Мы заставили варваров раздеться догола, — ответил Аристид.

— И что?

— Ничего. У некоторых персов были обнаружены дорогие кинжалы, но никаких следов лука.

— Но это же персидская стрела! — заорал Фемистокл.

Аристид молчал.

Не говоря ни слова, Фемистокл выскочил из палатки и направился в сторону лагеря пленных персов. В нескольких метрах от него стояли аттические гоплиты, которые охраняли лагерь. Аристид бежал вслед за разъяренным Фемистоклом и умоляюще бормотал:

— Стражники ничего не заметили. Я допросил каждого из них. Ночью все было тихо.

— Но ведь откуда-то, видят боги, прилетела эта персидская стрела! — Фемистокл оттолкнул одного из гоплитов и вошел в лагерь. Темные, горящие ненавистью глаза уставились на него. Он чувствовал звериную ярость, которая исходила от варваров. Во взгляде Фемистокла была такая же ненависть. Пленники расступились, так что образовался живой коридор. Их было около сотни. Полководец с грозным видом подходил к каждому, бесконечно долго и холодно смотрел в глаза, а потом переходил к следующему, снова начиная игру.