Читать книгу "Мифы Туринской плащаницы - Евгения Грановская"

Приняв ледяной душ, Берсенев растер тело махровым полотенцем. Когда он выходил из душа, на его пути возникла Женя. Она, как и вчера, была одета в махровый халат. Заспанное и припухшее от сна лицо девушки делало ее еще моложе.

– Доброе утро, – сказала Женя и зевнула. Заметив шрамы на плече и спине дьякона, она вскинула брови и спросила: – Что это?

– А, уже встали. – Отец Андрей улыбнулся. – Доброе утро, товарищ младший лейтенант!

– Доброе. Так что это – у вас на плече?

– Мое прошлое, – ответил дьякон. – Идите умываться, а я пока приготовлю нам завтрак и сварю кофе.

Женя несколько секунд с любопытством разглядывала его тело, затем, словно опомнившись, поспешно отвела взгляд.

– Я не пью кофе, – сказала она.

– Ах, да, – вспомнил отец Андрей. – Ни кофе, ни алкоголя, ни сигарет. В таком случае я заварю вам зеленый чай с лимоном. Против этого вы не станете возражать?

– Нет.

– Вот и отлично.

Через пять минут, выходя из ванной, Женя услышала доносящийся из кухни свист кофеварки. Она улыбнулась, представив себе, как дьякон хлопочет возле плиты. Кухонные хлопоты как-то не сочетались с его интеллигентным лицом и романтическим обликом. «Впрочем, иногда и богам приходится обжигать горшки», – усмехаясь, решила Женя.

Спустя минуту отец Андрей вошел в гостиную, неся одной рукой поднос с чашками, а другую, мокрую, вытирая о старые джинсы. Женя уже сидела в кресле.

Примостившись в кресле напротив и поставив поднос на столик, дьякон смущенно сказал:

– У нас мало времени. Через двадцать минут я должен выйти из квартиры, а через час – беседовать с начальником отдела, в котором работаю. Так что бутерброды придется дожевывать на ходу.

– Мне тоже пора, – сказала Евгения. – С отчетом к капитану Соловьеву. Я обязана сообщить ему о новом свидетеле. И о цифрах, которые были начерчены на земле.

– Может, не стоит о цифрах? – сказал дьякон, поднося к губам чашку.

– Я обязана это сделать, – сказала Женя спокойно. – Кроме того, я должна найти Петра Каменкова и заставить его повторить свои показания. Они должны быть запротоколированы. – Женя отхлебнула чаю и прищурила на дьякона близорукие глаза. – Вы ведь не станете мешать следствию? – с едва заметной усмешкой спросила она.

– Что вы, конечно нет.

Женя кивнула. Только сейчас, за чаем, она получила возможность хорошенько разглядеть лицо Андрея Берсенева, и лицо это – худощавое, смуглое, чуть скуластое, с тонким носом и резким изломом черных бровей – показалось ей похожим на лицо средневекового пирата. Картину довершали длинные и чрезвычайно густые каштановые волосы, зачесанные назад. Не хватало только банданы на голове и двух пистолетов за поясом.

– Вы не против, если мы посмотрим криминальные новости? – спросил отец Андрей.

– Я только за, – ответила Женя, хотя терпеть не могла криминальных новостей. Она никогда не считала себя чувствительной натурой, и ее абсолютно не коробили фотографии, сделанные на местах преступлений. Кадры оперативной съемки Женя смотрела без всякого душевного содрогания. Но на экране телевизора эти кадры приобретали иной – отвратительный, пугающий и тошнотворный – оттенок. Телеэкран не просто показывал, он словно выворачивал распотрошенные тела жертв наизнанку и вываливал их прямо в комнату.

– Если хотите, я не буду включать, – сказал отец Андрей, заметив тень, пробежавшую по лицу девушки.

– Глупости, – небрежно сказала Женя. – С чего бы мне не хотеть? Я профессионал.

– Да, но на экране телевизора это выглядит пугающе откровенно.

«Он что, мысли мои читает?» – с некоторой досадой подумала Женя.

– Включайте, – сказала она вслух.

Отец Андрей нажал на кнопку пульта, и говорящая голова на экране телевизора забубнила:

«…Два дня назад известный ученый-генетик Виктор Павлович Абрикосов был найден мертвым у себя в лаборатории. Сегодня стало известно, что причин для возбуждения уголовного дела у следственных органов нет. Экспертиза показала, что причиной смерти ученого стала внезапная остановка сердца. Похороны состоятся сегодня в шестнадцать часов. А теперь к другим новостям…»

Женя схватила пульт и выключила звук. Затем повернулась к дьякону и взволнованно проговорила:

– Кишлевский до принятия сана тоже был генетиком!

– И неплохим генетиком, – кивнул отец Андрей. – Сегодня же наведу справки об этом Абрикосове. Поговорю с его родственниками.

– Хорошая идея, – кивнула Женя и смущенно добавила: – Но у меня не будет времени, чтобы вас сопровождать. Вы справитесь сами?

Отец Андрей кивнул, взял чашку и залпом допил свой кофе.

9

Профессор Абрикосов оказался старым холостяком. У него осталась всего одна родственница – его младшая сестра. Сорокатрехлетняя старая дева, проживающая (вернее, проживавшая) в одной квартире с профессором и зарабатывающая себе на жизнь шитьем платьев на дому.

Отец Андрей не без волнения набрал ее телефонный номер. Вера Павловна Абрикосова сняла трубку почти сразу. У нее был хриплый, низкий голос. На просьбу дьякона она ответила просто:

– Приезжайте.

Ответ был таким быстрым, что дьякону сделалось неловко.

– Мне бы не хотелось вам мешать…

– Никаких проблем, – так же просто ответила женщина. – Я не занимаюсь организацией похорон. Всю эту печальную суету я переложила на плечи похоронного агентства. Когда вас ждать?

– Через час.

Вера Павловна положила трубку.

Через час дьякон был на месте. Сестра профессора Абрикосова оказалась высокой черноволосой женщиной с худым лицом и насмешливым взглядом. Одета она была в темное, сильно декольтированное платье, излишне навязчиво подчеркивающее ее роскошный бюст, длинную шею и тонкую талию. Открыв дьякону дверь и поздоровавшись, Вера Павловна пристально уставилась на его подрясник.

– Вот это да, – пробормотала она озадаченно. – Вы так и ходите по городу?

– Да, – ответил отец Андрей. – Но не всегда. Можно войти?

– Входите. – Вера Павловна посторонилась, впуская отца Андрея в прихожую. – Не разувайтесь, дружочек, проходите так.

В гостиной дьякон вежливо проговорил:

– Вера Павловна, примите мои соболезнования. Я не задержу вас надолго. Десять минут, не больше.

– Да нет проблем, – пожала плечами Вера Павловна. – Вы смотрите на меня удивленно? Я не сильно похожа на скорбящую сестру, не так ли?

– Каждый скорбит по-своему, – дипломатично ответил отец Андрей.

– Тут вы правы. Когда Витя умер, я была в шоке. Но сейчас… Сейчас я чувствую себя вполне сносно. Вероятно, я плохая сестра.