Читать книгу "Уравнитель. Спецназ по-боярски. Том 1 - Мэт Купцов"

что отец сдержан в словах, но за его тихой речью скрывается буря эмоций, которую он никогда на показ не выставляет.

Военный и государственный человек, он привык не выказывать эмоций, чтобы враги и подчиненные не воспользовались слабостью. Непреклонность он приобрел в боях.

Смотрю на него, осознаю, что Дмитрию есть с кого брать пример.

— Твои пятна, — отец смотрит на меня с горечью, -тебе надо немедленно к лекарю. Не гоже моему сыну ходить в таком виде.

Сожалею, что не спросил Елену о том, нельзя ли раздобыть в этом мире амулет или артефакт для целительства собственной шкуры. Пригодится, чую.

— Да, отец, — впервые подаю голос при родителе.

Тяжело выдохнув, он направляется к дверям.

— Ванну прими. Дуньку позови.

Всё-таки у меня есть Дунька в служанках, — ухмыляюсь я.

— Дмитрий Тимофеевич, — девушка появляется через мгновение, будто где стояла, подслушивала.

Но ей простительно. Позабыв о том, что еще не вырос и женилка не выросла, я любуюськрасотулей — светловолосая, миниатюрная, едва макушкой мне до ключиц достает. Тонкая талия, аккуратная грудь. Большие голубые глаза, которые она тупит в пол.

— Дунька, хороший сегодня день! — утверждаю я. — Погода солнечная.

— Конечно, барин, день прекрасный, вы же в себя пришли. Радость-то какая, — заливисто смеется, обнажая белые зубы.

— Веди меня в баню, — командую я.

Девчонка прикусывает нижнюю губу, показывает на дверь в моей комнате.

— Всё равно веди, — понимаю, что хочется любоваться ею, несмотря на свои пятнадцать.

Стройные ножки, упругая попка, летящая походка.

Входим и я тут же ахаю, потому что ждал ванную, судя по тому прогрессу, что увидел на улице, а меня встретила огромная деревянная бочка.

Серьезно?

По ступенькам поднимаюсь, забираюсь в утробу бочки.

— Барин, раздеваться не будет? — Дунька хлопает на меня своими глазищами.

— А надо?

Неожиданно для меня девушка хватается за амулет, висящий на ее груди, и что-то бормочет.

— Твою ж мать! — выругиваюсь я, глядя как моя одежда спокойно перемещается по воздуху, и падает на лавку.

Опускаю глаза в бочку, где в теплой мыльной пене покоится мое тело и обнаруживаю, что, князь-то голый.

— Это… это… — тычу в амулет. — Кто позволил?

— Сертификат банщицы, — злотовласка виновато опускает глаза в пол, и я радуюсь, что не в бочку.

— Школу закончила этих… как там их…

— Школа служанок, господин. Третий уровень. Многое умею, имеются три амулета и один артефакт. Ваш батюшка души в вас не чает, вы его любимый сын. Он на вас большую ставку сделал, поэтому лучших магов страны нанял, за амулеты и артефакты бытовой магии платит огромные деньжищи. Вы уж не подведите его.

Девушка крутит на руке браслет, и тут же на меня нападают мочалки с мылом.

— Тьфу, — отплевываюсь я. — А можно без чертовой магии этой, спокойно помыться?

— Вы хотите… чтобы я сама…

— Я же князь, имею право на капризы?

Кивает. Хватает шампунь, забирается на лесенку, и быстрыми легкими движениями наносит ее на мою голову, массирует.

Прикрываю глаза, кайфую.

Когда распахиваю глаза, в банной-ванной уже никого нет, я сам сижу на скамье, одетый в чистое белье — панталоны, нижнюю белую рубашку. Ощущения нереальные — будто я только из рая.

Выхожу в комнату, и в глаза бросается кафтан, такой же как у отца –темно-синего цвета, бархатный, добротный. Брюки темно-коричневые, чуть расширенные от колена, кожаные сапоги коричневые, белая рубаха и жилет.

Одеваюсь поспешно, чтобы скрыть от самого себя худобу и синяки.

Спустя десять минут выхожу из комнаты. Гадать, где находится кухня или столовая не приходится, иду на звук голосов и запах еды.

Захожу в огромный зал, метров сорок квадратных, маленькие окна выходят на тихую улочку, по которой неспешно проезжают запряженные тройками каретами. В зале зажжены свечи, несмотря на светлое время суток.

За столом отец, мать, как понимаю, и еще один молодой человек, чуть старше меня по возрасту, в синем бархатном кафтане.

Вспоминаю наставления отца о том, что нельзя пугать мать, значит, она тяжело перенесла новости о моей болезни.

Занимаю свое место, ну судя по тому, что оно пустует, значит, точно мое.

Стол завален едой. Но я кручу головой по сторонам, разглядываю прислугу с подносами, интересно, у них-то какая магия, как они будут удивлять. Оцениваю обстановку — полы устланы коврами, углы красные иконами заставлены, повсюду всё из дерева сделано.

Прислушиваюсь к разговору рядом:

— После обеда мы с Дмитрием Тимофеевичем едем в школу, необходимо обсудить дальнейшее обучение и стоимость, — говорит отец спокойным тоном, и тот другой парень, сидящий за столом поднимает на меня глаза. Такие же голубые, как у всех в этом доме.

Интересно, это совпадение или случайность?

— Чего его обсуждать? — тот, которого считаю братом, подает голос.

— Магии нет. Всё что брат может, так из пальцев сноп огонька выпустить и свечу зажечь. Не серьезно это! Надо правду сказать, может его на факультет теоретиков переведут… или поганой метлой выметут из школы магии. Хоть делом займется — торговлей, например.

— Меркурий, не надо вот это всё, — выдыхает отец, обрывая сына. — В нашем клане есть магия огня. Стихия всегда подчинялась Трубецким, и я не позволю магии умереть. Будем бороться.

Князь есть князь. Говорит таким тоном, будто боги должны выполнять его приказы, подчиняться ему.

А светлый князь Тимофей Романович ведет себя так, что слуги кланяются ему, выражают свое уважение. Вот он и сына Меркурия хочет образумить, доказать ему в беседе, что никакая оплошность не лишит их род магии. Говорит медленно четко, никуда не спешит, хотя недавно утверждал, что у нас есть срочное дело.

Переживаю немного, что ни черта не знаю об этом Меркурии, и не знаю, что ожидать от него. Но на злобливого он не похож.

Женщина, ту что отец и слуги называют Ксенией Семеновной поглядывает на меня исподлобья, явно переживает.

Впервые подает голос:

— Тимофей Романович, не находишь, что странно это всё. Меркурий магии мало получил, слабая она у него. Мы надеялись, что второму сыну все достанется. А его вовсе обделили. Вдруг, боги задумали чего?

— Что могли задумать боги?

Мама закусывает губу, молчит.

— Ксения Семеновна, не имей такой привычки, прятать мысли. Говори.

— Чую беда на Русь надвигается, во многих родах с магией беда, слабая она. И артефактов становится всё меньше и