Читать книгу "Я здесь, чтобы убивать - Велик Нор"

в твоих глазах. Хочу себе такие. Поделишься? Хотя бы одним. У вас, Убийц, всё отрастает заново после каждой смерти. Ты ничего не потеряешь, а у меня будет чудесный глазик психованного палача, ― его рот искривился, а лицо вдруг исказилось в уродливую маску.

― Какой смысл забирать части тела Убийц? ― поинтересовался Бесс хладнокровно.

― Пока не сгинут все, чьи куски часть меня, и я не могу быть убит. Куда более надёжный способ, чем вести образ жизни вечной мишени, не находишь? Давай же, псих, освободи меня, ― он потряс наручниками на запястьях.

По какой-то причине Бесс зауважал преступника. Тот хотя бы всё понимал и боролся до конца. Он бросил ключ от кандалов к скованным ногам:

― Уверен, ты сам справишься, ― и спрыгнул с телеги, направившись в ту же сторону, что и оборотень.

Холм оказался довольно крутым, но когда Бесс поднялся на вершину, то и впрямь разглядел вдалеке толпу и услышал гомон голосов. Хотя уши оборотня, несомненно, были острее его собственных. Так называемый круг друидов представлял собой стоящих по периметру заросшей поляны идолов, похожих на плохо обтёсанные каменные болванчики. Но Бессу не удалось подойти ближе, чтобы лучше их разглядеть. Он врезался лбом в незримый барьер и в тот же момент получил уведомление.

«Доступ к ярмарке Убийц открывается после первого выполненного задания с доски Жнеца». Он утомлённо выдохнул. Какая ещё доска Жнеца? Очередная скверная шутка. Его снова ставили перед фактом, не пытаясь ничего объяснить. Приступ накатившего раздражения прервал голос, раздавшийся за спиной:

― О-о-о, ещё один нулевой.

Бесс обернулся, увидев запыхавшегося рыжего парнишку с россыпью веснушек на доброжелательном лице. В таком человеке уж точно никогда не разглядишь хладнокровного убийцу. Бесс невольно уставился на чужой наруч, но в том не было никаких дополнительных вставок, всего один ромб сверкал, отражая солнце.

― У тебя на лбу не написано, ― проговорил незнакомец с милой улыбкой, заметив недоумение Бесса. ― Просто только нулевые ходят на ярмарки пешком. В их пределах нельзя ни на кого нападать, но стоит шагнуть наружу и можно напороться на пару ножей.

Бесс нахмурился, скрестив на груди руки. Рыжий рассмеялся, столкнувшись с чужой недоверчивостью. Он прищурился:

― Я видел, как ты прирезал мирного жителя и отпустил сшивателя. Наблюдал из-за кустов. Удивил ты меня, конечно. О таких как ты говорят, что у них большой потенциал. Я даже позавидовал, ― он почесал переносицу. ― Большинство Убийц заключают договор с Госпожой, чтобы избежать уготованной судьбой кончины. Они дают клятву Жнецам, когда те приходят по их душу, ― его взгляд стал пустым и грустным. ― Вот и я тоже дал, лишь бы не умирать от лихорадки в собственной постели, ― снова повеселел. ― Но ты совсем другое дело. Ты совсем-совсем другое дело. Наверняка, ты даже слезинки не проронил, когда впервые убил кого-то, ― парнишка мрачно рассмеялся. ― Не страдал ни дня и спал как младенец после.

Бесс почувствовал чужой направленный на него гнев, хотя не был виноват в несчастьях новоиспечённого Убийцы, которого видел впервые. Тот был зол на судьбу и на себя за свершённый выбор. И всё же, не смотря на отвращение к избранному пути, он отчаянно хотел жить, прямо как Бесс, для которого многое прояснилось. Вот значит, как становились Убийцами в Долине. Люди просто отказывались умирать в положенный им срок и соглашались играть против друг друга в безумном противостоянии за выживание. Напоминало схватку живых мертвецов, давно обречённых сгнить в могиле. Но они хотя бы заранее знали на что шли, в отличие от него.

― Кстати говоря, ― рыжий вынул из кармана туго свёрнутый помятый свиток, ― причина, по которой я поднялся на холм. За освобождение преступника ты появился на доске Жнеца. Было дозволено отнять одну твою жизнь до конца истечения срока неприкосновенности.

А в следующий момент парень стремительно вытащил из-за спины кулак, сжимавший рукоять одноручного арбалета. Щелчок и Бесс ощутил, как его левый глаз оказался пронзён чем-то жёстким и острым. Голову словно раскололи напополам. Кровь залила лицо. Ничего не видя, он оступился и полетел вниз с крутого склона. Боль полностью заполнила его разум. Боль, боль, сплошная боль… а затем холодная сырая тьма.

[4]

Он открыл оба целых глаза, обнаружив себя лежащим на чём-то холодном и твёрдом. Ноздри заполнили запахи сосны и земли. В вышине простирались небеса, по которым лениво летали пухлые облака. Понадобилось около минуты, чтобы осознать собственную внезапную смерть, всё пережитое, проверить как по волшебству исчезнувшее ранение и понять, что он находился в открытом деревянном гробу.

Бесс сел. Мышцы ныли от недавнего падения, глазные нервы тоже неприятно кололо. Наверное, у него был особый дар навлекать на себя неприятности. Однако лицо рыжего веснушчатого парня стойко врезалось Бессу в память. Жаждал ли он мести или возмездия? В большей степени Бессу хотелось увидеть, как его убийца истекает кровью. И если возрождения настолько моментальны, то быстрая смерть должна быть привилегией людей с одной жизнью.

Он встал, начав вылезать из ямы. Это оказалось непросто. Под ногти забилась грязь, недавно чистая одежда запачкалась в грязи. Хотя бы не осталось следов от крови. Бесс выбрался наружу.

Здешние кроны, раскрашенные в оранжево-красные оттенки, и прохлада в воздухе ― всё указывало на осень. Неужели он пролежал «мёртвым» больше, чем думал? У изголовья не зарытой могилы стоял надгробный грубо обработанный камень. Под косо выбитым именем выгравировали эпитафию: «Среди тысяч одиночеств его было цвета багрянца».

Ощутив постороннее присутствие, Бесс обернулся. В паре метров от него стоял высокий худой мужчина, чьи острые скулы торчали под морщинистой кожей осунувшегося лица. Большие блеклые голубые глаза уставились в сторону Бесса, пока руки стискивали витую покрытую лаком трость. Мужчина был одет в кожаный плащ и кожаные сапоги. Весь его наряд имел насыщенный чёрный цвет. Длинные седые волосы, собранные в хвост, лежали на плече.

Этот странный незнакомец смотрел на Бесса словно выжидательно. Но ничего так в итоге и не дождавшись, поинтересовался хрипловатым голосом:

― Тебе по вкусу эпитафия?

― Что?

― В мою работу входит придумывать достойные эпитафии ушедшим. Обычно они охватывают прожитое, но ты пробыл в Долине всего пару дней. Было непросто подобрать эпитафию.

Бесс не знал, как на это отреагировать. Он спросил:

― Кто ты?

― Смотритель