Читать книгу "Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг. - Юхо Кусти Паасикиви"

присоединена к Финляндии, а Великая Финляндия создана мирным путём. Россия согласилась бы с этим, поскольку дело было правое. Мурманская железная дорого была бы переведена под международное управление.

В столь умилительно идиллическом мире фантазий и грёз пребывали не только в начале 1920-х годов, но и много позже. Профессор Ю.Х. Веннола, игравший заметную политическую роль в период независимости, в частности, он дважды был премьер-министром и один раз министром иностранных дел, писал с искренней доверчивостью: «Те империалистические элементы, которые мечтали о Великой России, больше никогда не вернутся. […] Распад России был исторической необходимостью. […] Возможности большевиков расширить свою власть в значительной мере уменьшились. […] Пройдут десятилетия, прежде чем Россия залечит свои раны. […] Время и право со всеми сопровождающими их жизненными необходимостями работают на укрепление независимости Финляндии и других малых народов». Это цитаты из книги Веннолы “Politiikkamme kansakuntana”8, изданной в 1929 году (S. 33–38, 42). Там также говорится, что у нас «ещё отсутствуют крепкая вера и смелость, когда можно решиться сказать, что наша независимость – это факт, основанный на праве национальностей, и покушение на эту независимость является преступлением». Такой словесной смелости, которой, как, впрочем, и других видов смелости, у нас реально всегда хватало, было, по мнению Веннолы, как и многих других финнов, вполне достаточно.

Уже в 1930-е годы стала проявляться слабость Лиги Наций. Однако возможность нарушения законных соглашений и актов вооружённой агрессии великих держав против малых государств внутри европейских границ не воспринимались всерьёз. Столь низко, по мнению финнов, мир не мог опуститься. Особенно в 1920-е и даже в начале 1930-х годов нас убаюкивали уверениями в том, что Россию не следует бояться, что Красная армия не способна к наступлению, что в истории якобы есть подтверждения того, что Россия вообще никогда не добивалась успеха в наступательных войнах. Кроме того, каждая война негативно сказывалась на внутреннем устройстве России. Считалось, что всё это удержит Советскую Россию от агрессии. В этом было некое зерно истины. Но эта аргументация касалась только больших войн. Для великой державы наступательная война против малого государства – это дело второстепенного свойства, на которое она может пойти без особого риска и добиться успеха. Таким было нападение Советской России на Финляндию в 1939 году. Это – печальная судьба малого государства, с которой ничего не поделать, пока в мире царит закон джунглей.

В Финляндии в условиях послевоенного разочарования Лигой Наций и в атмосфере возросшего самосознания, порождённого независимостью, не обратили внимания на одно важное обстоятельство, а именно на то, что вплоть до второй половины 1930-х годов Советская Россия переживала период сосредоточения и собирания сил. У нас не приняли во внимание и то, что этот период, продлившийся два десятилетия, когда Советский Союз был «по горло» занят своими внутренними делами и не мог играть во внешней политике сколько-нибудь серьёзную роль, был чрезвычайным и временным в истории России как великой державы. Мы привыкли считать такое положение вещей нормальным и непреходящим. Во времена провозглашения финляндской независимости со стороны представителей старшего поколения не раз приходилось слышать слова озабоченности будущим независимости Финляндии. В их мыслях Россия была такой, как в период своего могущества. Правда, и у нас в 1920-е годы звучали голоса предостережения. Ревизионная комиссия, учреждённая специально для создания оборонного ведомства, в своём заключении, датированном 1926 годом, обратила внимание, что лишь случайная слабость Российской империи позволила нам обрести независимость и подчеркнула также то, насколько очевидные внешние и внутренние проблемы Советского государства предопределили, что нам до сих пор не пришлось воевать для защиты своей независимости. После этого в документе содержалась следующая формулировка: «Мы ни в коем случае не можем предположить, что эта великая держава окончательно и навсегда откажется от надежды вернуть те территории, которыми она владела более столетия, и которые предоставили бы ей исключительно выгодное во многих отношениях положение на Балтийском море». Однако эти предупреждения постепенно растаяли и исчезли из памяти народа.

В конце 1930-х годов время кажущейся слабости России осталось позади. Советский Союз, который, несмотря на внутренние перемены, оставался всё той же старой Россией, вернул своё положение великой державы. Нам пришлось иметь дело именно с этой великой державой, потому и проблемы не заставили себя долго ждать. О том, что ситуация изменилась, в Финляндии не удосужились задуматься. Пребывали в атмосфере наивного благоверия и самоуспокоенности, непоколебимо уповая на наше законное право. В такой атмосфере в октябре 1939 года мне готовили инструкции для московских переговоров. По этой причине они были весьма ограниченными. Право у нас имелось, но было ли у нас достаточно мудрости и благоразумия?

Поскольку советское правительство не сообщило, какие вопросы будут подняты на переговорах и какие предложения оно сделает Финляндии, консультации в Хельсинки до моего отъезда носили главным образом общий характер. В ходе зондажа, который по инициативе правительства Советского Союза прошёл в Хельсинки зимой 1939 года, как я уже писал, речь шла об отдельных островах в Финском заливе. Кроме этого, Деревянский упомянул в разговоре с Эркко, что Советский Союз намерен в военно-политическом плане устроить дела в зоне Балтийского моря таким образом, чтобы он мог владеть ситуацией в этом регионе.

Инструкции, опубликованные в «Сине-белой книге» (т. I, с. 44–47), вначале включали в себя только общие комментарии. Предпосылками политического положения Финляндии были её многовековые границы, а также тот факт, что одни и те же люди из поколения в поколение жили в этой стране, развивали её, создавая своим трудом своеобразную финскую нацию и форму цивилизации. Целью такой констатации было доказать наше моральное право мирно жить в своей стране в пределах наших старых границ, поскольку и мы, со своей стороны, никому не хотим мешать или причинять какой-либо ущерб. Всё это, конечно, абсолютно правильно, но на переговорах с великой державой такие моральные аргументы весят не особо много.

Далее в инструкциях отмечалось, что отношения между Финляндией и Советским Союзом согласованы и упорядочены в Тартуском мирном договоре от 14.10.1920. Кроме него, между нашими странами 21.01.1932 был подписан Договор о ненападении и мирном улаживании конфликтов, а также дополняющая его Конвенция об определении агрессии от 3.07.1933. В первом документе обеими сторонами были гарантированы границы между Финляндией и Советским Союзом так, как они были закреплены в Тартуском мирном договоре, «который остаётся их незыблемой основой», помимо чего договаривающиеся стороны «обязуются воздерживаться от всякого нападения одна на другую». «Будет рассматриваться как нападение всякое насильственное действие, нарушающее целостность и неприкосновенность территории или политическую независимость другой Высокой